…Одним выстрелом, похожим на резкий металлический щелчок, который сшиб меня с ног, при этом опалив бедро пламенем.

Запыленная трава смягчила падение.

Меня трясло так, что я не сразу смогла нащупать рану, кровь из которой тут же омыла пальцы. Кожу жгло, а я беспомощно лежала на земле, и совершенно не знала, что делать и сколько мне осталось жить. Блядь, наверное, это самый болезненный день в моей жизни, которая, по ходу, оборвется в кустах.

А ведь я могла умереть и более эпично, например, в разрушенных катакомбах, под прицелом красавца-убийцы, оказавшимся еще и подлецом.

Черт, не о нем я сейчас должна думать.

— Какая любовь к жизни… — Тейт подходил ко мне медленно, иронично цокая языком и презрительно наблюдая за моими попытками отползти от него. Получалось пиздец как плохо, потому что правая нога, рана на которой жгла все сильнее, отказывалась отталкиваться от земли. В конце концов, я оставила эту затею и расслабилась, убрав руку от бедра и мельком взглянув на кровавую полосу.

Она показалась мне простой царапиной, правда глубже и шире, словно я по-хорошему напоролась на толстую проволоку. Никаких дырок, торчащих костей и вывернутого мяса. Я непонимающе посмотрела на склонившего надо мной Тейта, направившего свой пистолет точно между моих глаз.

Если бы я могла здраво мыслить, я бы захлебнулась от страха, но вместо этого опять не смогла сдержаться и плюнула в него сарказмом:

— Ты промахнулся.

— Я никогда не промахиваюсь, Лалит.

Что ж, ублюдок-Тейт не хотел меня убивать, но и жалеть меня он тоже не собирался, поэтому, перед тем как отключиться от сильного удара по голове, я успела прошептать ему свое коронное “пошел ты”, сопровождаемое оттопыренным средним пальцем.

***

Я приходила в сознание медленно-медленно, вновь проваливаясь в темноту и теряясь там, а потом открывала глаза и цеплялась за свет, боясь не вынырнуть совсем. Отчего-то мне казалось, что задержись я там еще на немного, то уже не смогу вернуться, поэтому усердствовала все сильней и, превозмогая дикую головную боль, наконец разлепила глаза.

Дорога передо мной плавно качалась в такт плавно едущей машине.

Настойчивый гул в ушах проглатывал все остальные звуки.

Голова болела так, будто я попала под поезд. Огромный товарный поезд, сбивший меня несколько раз.

Хотелось пить.

Сама я сидела на переднем сидении в не очень-то удобной позе — как была закинута Тейтом, отчего все тело безбожно затекло, а ноги неприятно щипало.

Безжалостный ублюдок сидел за рулем и посмотрел на меня лишь тогда, когда я попыталась устроиться поудобнее.

Боль в бедре, кровь на котором успела спечься уродливыми бурыми кляксами, была обжигающе невыносимой, впрочем, как и везде, где меня коснулась деятельность Тейта. Признаться честно, будь у меня возможность ему отомстить, я придумала бы самые изощренные пытки за каждое причиненное мне неудобство. Для начала я сломала бы ему все пальцы, затем зашила рот и выжгла на груди веселого роджера, парочка выстрелов по коленкам и удар битой по голове. И нет, боже упаси, я бы его ни за что не убила — он умер бы своей смертью, от разрыва сердца к примеру, потому что не смог бы выдержать всех тех истязаний, которые всплыли в моем мозгу.

— Скоро Детройт, так что не думай отключаться.

— Ох, какая забота, я безумно тебе признательна, — я слабо улыбнулась, судорожно думая, как мне теперь выкрутиться и что сказать отцу, когда Тейт заставит меня ему позвонить.

Черт, что мне вообще делать? Ведь я не могу привести убийцу к папе. Не могу, не хочу, не имею права. Я не должна подставлять его, желая спасти свою задницу.

В конце концов, я Лалит Нери, дочь Энтони Нери, который желал бы видеть меня сильной. Так ведь, папа?

— Я Нери… — сказала я, сначала тихо, просто произнесла одними губами, так, что Тейт даже не услышал. — Я Нери, — теперь уже громче, гордо вскинув подбородок и развернувшись к нему в полоборота. — Я Нери, Тейт, и ты не заставишь меня предать своего отца.

Я смотрела на него с вызовом, едва усмиряя клокочущий в сердце страх и готовясь к самому худшему.

Я смотрела так, словно это был мой последний бой.

Я наблюдала за тем, как его квадратные челюсти становились ещё более квадратными, а проявившиеся желваки окончательно портили картину.

Я мысленно прощалась с гулом в ушах, с разъедающей тело болью и чертовой жизнью, которая и так слишком часто выигрывала. Блядь, да меня можно назвать везунчиком, если учесть сколько всего произошло со мной за последние дни.

Начинался пригород Детройта, до города оставалось не более десяти миль, и машина постепенно сбавляла скорость, следуя стоящим на обочине ограничительным знакам. Надо же, какая законопослушность.

Тейт со злостью посмотрел на меня, и я не отводила от него упрямого взгляда, не позволяя ему взять верх. Да-да, ублюдок, ты можешь убить меня прямо здесь, но я ни за что не приведу тебя к отцу.

Время шло мучительно медленно, и я благодарила судьбу за каждый миг. За каждый долбаный миг, начиная с первого вздоха и заканчивая вот этой зрительной дуэлью, когда мы смотрели друг другу в глаза и каждый из нас знал, что победивших не будет, как впрочем, и проигравших.

Машина ползла по дороге словно черепаха, наверняка потому, что вот сейчас, в эту самую секунду Тейт раздумывал, что же ему делать дальше: либо свернуть на обочину и пристрелить меня, либо реализовать все свои умения по выбиванию информации.

Я дернулась чуть вправо, вытягивая больную ногу, и отвлеклась от созерцания блеклых глаз, уставившись в боковое окно. И пока Тейт смотрел на меня, я с интересом наблюдала за огромным внедорожником, едущим по дороге, параллельной нашей и скорее всего проселочной, потому что следом за ним клубились облака пыли, постепенно превращающиеся в пылевой туман. А самое интересное было то, что он не пытался обогнать нас, хоть мы и ехали достаточно медленно, а будто наоборот, подстраивался под нашу скорость и двигался с нами нос в нос.

— Что ж, раз ты Нери, то умрешь как Нери, — Тейт прибавил скорость, переключившись на дорогу, а я пропустила его слова мимо ушей, все больше хмурясь и нихера не понимая, потому что черная громадина тоже прибавила скорость.

Наконец, она была замечена и Тейтом, подозрительно взглянувшим в ее сторону.

Он вновь переключил скорость, пытаясь оторваться, а тонированный внедорожник стал еще наглее, все быстрее сокращая расстояние между машинами.

Блядь, проселочная дорога выходила на главную, а какой-то отморозок не собирался тормозить.

Я инстинктивно вцепилась в ручку двери, краем глаза замечая некое беспокойство мистера квадратная челюсть, который то и дело смотрел в сторону и, кажется, думал о том же, чём и я.

— Что происходит, Тейт?

— Я не знаю.

— Это FBI? Или твои друзья? Кто это?

Проклятый ублюдок ничего не ответил, а лишь вжал педаль газа, надеясь оторваться от монстрообразного Chevrolet Tahoe.

Да ладно, на своем Форде?

— Пропусти его.

— Заткнись.

— Господи, пропусти, — дороги постепенно сливались, а я истошно кричала свое “пропусти”, дрожащими руками натягивая ремень безопасности, которым не была пристегнута. — Пропусти, пропусти, пропусти…

Знаете, время не останавливается, и мир не замирает, и вселенная продолжает двигаться в заданном темпе, просто мы воспринимаем все по-другому. Это для нас время растягивается в бесконечную линию, превращая секунды в вечность. Это для нас включается замедленная съемка, позволяя нам по полной прочувствовать весь ужас происходящего. Это мы оказываемся в эпицентре черной дыры, пока все вокруг остается прежним.

Это мы медленно умираем.

Я умирала тоже, от ужаса, нахлынувшего на меня вместе с въехавшей в нас машиной. Прямо в бок. Прямо в Тейта, который скрючился под давлением массы напавшего на него металла и боковой подушки безопасности, вставшей между ними. Машину проволокло несколько ярдов, а я не могла трезво мыслить, вжавшись в щекой в сработавшую подушку и стараясь сложить размытые образы перед глазами хоть в какую-то понятную для меня картину.