— А ну цыц, квочки, — утихомирил он старушек. — А ты Федя слушай меня! Никакой ты не метросексуал, таких нам даром не нать, а самый настоящий гомосексалист! — лицо деда Кузьмы так светилось от счастья, как будто он выиграл в лотерею миллион.

— А это кто ещё такой? — спросил ничего не понимающий Федя. Упоминаний о таких он в журналах как-то не встречал и был в растерянности.

— Это я тебе потом, наедине объясню, не переживай, — примирительно заявил дед Козьма, продолжая улыбаться. — Тут понимаешь закон сверху спустили о борьбе с пропагандой гомосексолизма среди несовершеннолетних, вот, почитай, целый год отчитаться об исполнении не можем. Эх, голубчик, как же ты вовремя!

Старушки были спешно отправлены по домам, чтоб не мешать мужскому разговору и не причитать на пустом месте. Дольше всех сопротивлялась бабка Матрёна, переживая за внука, но в итоге под действием очередной обличительной речи деда Козьмы смирилась.

— Гомосексалист, это такой «фрукт», что и объяснить не так просто, — принялся проводить ликбез дед Козьма. — Вот представь, что у нас на селе вместо одного быка Борьки, есть ещё один бык, допустим Колька. Короче два быка у нас на селе. Представил?

— Ну, так, дело не сложное, чего уж, — торопливо ответил Федя. — Зачем нам только тут два быка, коров то немного?

— Это не важно. А теперь представь, что Борька, вместо того чтоб коров брюхатить, лезет на Кольку. И только его подминает. Вот тебе и гомосексолизм в явном виде.

— Так ведь я ж ни на кого не лезу, — попытался оправдаться Федя.

— Село сказало надо — значит полезешь! Как нам отчёт сдавать? — приказным тоном гаркнул дед Козьма. — Есть правда одна загвоздка…

— Какая? — с надеждой спросил наш герой. Всё-таки быть метросексуалом ему хотелось больше, чем непонятно кем.

— Ну, там по закону ты ещё должен несовершеннолетних растлять, а их на селе у нас кроме тебя, почитай, лет двадцать не было.

— Может тогда не надо? — попросил жалобным голосом юноша.

— Надо, Федя, надо! — отрезал дед Козьма, тяжело вздохнув. — Буду проводить среди тебя разъяснительные работы. Как раз за недельку управлюсь. А потом… Сколько тебе там в твоём университете учиться?

— Четыре года, — пробурчал парень в ответ.

— Вот, значит, потом мы тебя на четыре года из села официально изгоним. В наказание так сказать. Как же всё хорошо выходит! Всё-таки не зря мы тебя столько лет всем селом воспитывали!

— А на каникулы или выходные приезжать-то можно? — с тоской в голосе спросил Федя.

— Можно, но не часто, — примирительно согласился дед Козьма. — Об этом мы начальству докладывать не будем.

Вот так судьба Феди была решена. Бабки ещё долгое время судачили по углам, что вот-де воспитали непонятно кого, но быстро смирились. Всё-таки парень работящий и всем помогает.

Зато дед Козьма взялся за Федю обстоятельно. Каждый вечер он вызывал парня к себе в сельсовет и проводил воспитательные беседы. Пресекал, так сказать, пропаганду на корню. Тематика, к сожалению, для него была весьма далёкая, но Козьма старался, как мог. В итоге он выстроил целую логическую схему из трёх пунктов:

1) Любой секс до свадьбы есть распутство и достоин только осуждения.

2) Жениться мужику на мужике нельзя, ибо законы не позволяют.

3) Исходя из пунктов 1 и 2, двум парням заниматься сексом нельзя. Точка.

Несовершеннолетних встроить в эту логическую схему у деда Козьмы так и не получилось, но он и так остался собой доволен.

Незаметно подошло время Фединого отъезда из родного села. Дед Козьма публично зачитал указ об изгнании из села гомосексалиста. Бабка Матрёна, перекрестив напоследок иконой, отвела в уголок и протянула две толстых пачки, перетянутых резинкой.

— Деньги это тебе, на житьё. Доллары! — объяснила она. — От родителей твоих остались. Квартиру они перед смертью продали, новую собирались купить, да вот не успели. Сколько лет уж прошло — хранила, ни копейки не потратила. Вот теперь тебе пригодятся.

Федя, прослезившись, обнял бабушку и пообещал навещать её как можно чаще.

— А то, что ты теперь этот, как его, гомосексолист — не переживай. Я тебя любого приму, — сказала Матрёна напоследок и смахнула набежавшую слезу.

Оправдываться перед бабушкой у Феди уже не было ни сил, ни желания. «Всё равно я метросексуал», — тихо пробубнил он себе под нос и, перехватив поудобнее тяжёлую сумку с вещами, двинулся пешком до ближайшего городка, откуда до Гомска ходил автобус.

Зачисление прошло довольно быстро. Федин балл был самым высоким из подавших документы на выбранную специальность. С заселением поначалу возникла проблема. Толстая, злая женщина — комендант долгое время отказывалась давать комнату Феде.

— Ещё начало августа, недели через две приходи заселим, — грудным басом грохотала она, однако Федя не сдавался. Из деревни его изгнали, так что возвращаться было просто некуда.

— Мне же в марафоне участвовать от факультета, а он уже послезавтра, — лепетал Федя в ответ, надеясь разжалобить каменное сердце комендантши.

— Марафон? Тогда ладно, будет тебе комната, — неожиданно согласилась женщина.

Через полчаса наш герой был препровождён в свои персональные хоромы, состоящие из узкой комнаты с двумя койками, письменным столом, шкафом и широким зарешеченным окном. Удобства в конце коридора, ну да к этому Феде было не привыкать. Не на морозе и ладно.

Теперь предстояло перейти ко второй части превращения в городского жителя. Благо деньги теперь на это были. Хождение по магазинам заняло практически весь оставшийся день, но в итоге покупками наш герой был доволен. Всё как в тех журналах, который он уже успел залистать до дыр. Оставалось что-то сделать с волосами, тому что спутанный колтун из длинных, тёмных волос даже отдалённо не напоминал модную молодёжную причёску. Феде предстоял поход в салон красоты.

Он выбрал тот, который больше всего рекламировался на широких стендах по городу и смело шагнул внутрь, приготовившись к переменам. Из глубин зала тут же выскочил молодой мужчина в чём-то розово-облегающем и довольно откровенном.

— Здравствуйте, Вас подстричь? — успел дежурно сказать он, прежде чем обратить свой взгляд на Федю. Глаза его расширились от ужаса, — Ээээ, может быть, Вы лучше в соседний салон красоты зайдёте, к нашим конкурентам. У них такие стилисты отличные. Только побыстрей, там сейчас как раз никого нет.

Парень вовсю пытался спровадить Фёдора с глаз прочь. Понять его было просто, учитывая запущенность головы, убить бы пришлось часа три. Да за это время он пять-шесть клиентов обслужит. Однако коварному плану горе-стилиста не суждено было претвориться в жизнь, Федя замешкался, а подоспевшая женщина-администратор грозно произнесла: «Иннокентий, мы не отказываем клиентам!» Мужчина печально вздохнул и повёл Федю внутрь.