Пригибаясь, он двинулся вдоль изгороди. Снова раздался щелчок, совсем рядом в воздух взвился фонтанчик пыли. Кира испуганно взвизгнула. Один из всадников спешился и направился к ней ковыляющей походкой привычного более к седлу, чем к твёрдой земле, человека. Он потянул из-за пояса, кривой нож и, гадко ухмыльнувшись, залопотал на гортанном наречии. Кира, смотрела на него, и не могла двинуться с места парализованная страхом.

Сартог было протянул руку, чтобы схватить её, как вдруг ему в грудь ударила стрела, отскочив от клёпаного нагрудника. Забыв о девчонке, кочевник удивлённо поднял голову.

Посреди дороги, шагах в тридцати, стоял худой темноволосый паренёк с луком в руках. На лице мальчишки читалась отчаянная решимость. Сжав губы, он снова натянул тетиву, и следующая стрела беспомощно отскочила. Бьёт метко, да только с таким оружием разве что на воробьёв да полёвок охотиться? Сартог ощерил в улыбке кривые жёлтые зубы.

– Храбрый ребёнок, – пролаял он, жутко коверкая слова, – умрёшь следующим. Добрая дань Хынг-Нурру! – он подал едва заметный знак, и всадники сорвались с места в галоп. Больше мальчишка ему был неинтересен.

Микор упрямо натянул тетиву.

Тетива тренькнула.

Время будто замедлило бег.

Кира увидела, как со свистом разорвав воздух над её головой, в грудь сартога ударила третья стрела. Стальной наконечник с лёгкостью прошил насквозь и доспехи, и плоть. Кочевник вскинул полный удивления взгляд и завалился навзничь.

Микор обескуражено взглянул на свой лук и зажмурился, ожидая неминуемой смерти. С двух сторон обдало густым запахом лошадиного пота и горячим ветром, взметнувшим короткие вихры, но больше ничего не происходило.

«Жив!»

Микор обернулся.

По дороге навстречу всадникам бежал Каррон Защитник. Мечом он встретил удар кривой сабли. Не останавливаясь, свободной рукой перехватил запястье и дёрнул сартога вниз. Тот, рождённый в седле, крепко сжимал кривыми ногами крутые бока лошади. Сбившись с ритма, животное изменило траекторию и, с протяжным ржанием, врезалось во второго всадника. Микор едва успел моргнуть дважды, когда все уже закончилось.

Кира поднялась из дорожной пыли, машинально отряхивая долгополую рубаху, и, не отводя взгляда от мёртвого сартога, чуть прихрамывая, побрела в сторону деревни.

– Парень, ты цел? – Подоспевший Защитник быстро осмотрел Микорку. Убедившись, что тот не пострадал, поспешил навстречу девочке.

– Кира, дочка, ты не ранена?

– Нет, Каррон Защитник, я цела. Немного ушиблась, – пролепетала Кира, обомлев от удивления, когда мозолистые руки подхватили её и прижали к груди.

От частокола навстречу бежала Анасташа, исполненная тревоги. Увидев дочь на руках у отца, она не сдержала слёз. Крепко обняла обоих. Кира вдруг увидела, как встретились глаза матери и Защитника. Было в их выражении что-то странное. Необъяснимое.

– Уведи дочь, Анасташа, время не ждёт.

Каррон поставил Киру на землю, и мать тут же схватила её за руку, прижала к подолу, чуть помедлила, провожая широкую спину тоскливым взглядом – Защитник на ходу раздавал деревенским указания.

Вспомнив былое, Кира и Микор, не сговариваясь, посмотрели на тропу. Парень с тревогой выдал:

– И правда, что-то Защитника Каррона долго нет. Может, случилось чего в деревне?

Кира, стоя на крыльце избы Защитника, постучала в ставню. Никто не отозвался. Обернувшись, она вопросительно взглянула на друга, переминающегося с ноги на ногу. Тот пожал плечами.

– Защитник Каррон?

Никто так и не ответил.

Кира толкнула незапертую дверь. Миновала сени, забитые инструментом и утварью, пахнущие кожей и травами, пучки которых были развешаны под потолком. Для порядка стукнула по косяку, перед тем как войти в горницу – по случаю тёплой погоды дверь и так была отворена. Мало ли? Негоже Защитнику мешать.

– Защитник Каррон, это Кира. Можно?

Ответом была тишина. Решив, что отца нет дома, она уже было хотела уйти, как вдруг обратила внимание, что полотно, занавешивавшее вход от мух и комаров, чуть сбилось, образовалась щель. Кира потянулась, чтобы поправить, когда увидала край постели.

Могучий Защитник лежал без движения. Не было похоже, что он, вообще, сегодня вставал и выходил из избы.

«Неужто ещё спит?» – удивилась Кира.

– Защитник Каррон, вы случаем не занедужили? – Она вошла в горницу.

Отец не пошевелился. Закрытыми остались и его глаза.

– Защитник Каррон? – Охотница подошла ближе и тронула мужчину за руку, та соскользнула с груди и безвольно свесилась.

Кира отшатнулась, зажав себе рот, чтобы не закричать. Снова осторожно приблизилась, не желая верить. В ногах образовалась предательская слабость. Медленно опустившись на колени рядом с постелью, она осторожно трясущимися пальцами взяла мозолистую руку в свою. Приложила к щеке, не ощущая больше привычного родного тепла. Будто что-то, что она всегда незримо чувствовала, теперь попросту исчезло, оставив взамен пустоту. Сердце щемило, оно то принималось трепыхаться раненой птицей у самого горла, то внезапно пропускало удар.

– Отец… отец, – едва слышно шептали губы.

Глаза наполнились слезами. Проделав мокрую дорожку, одна скатилась по щеке и упала на дощатый пол. За ней вторая, третья…

Потребовалось усилие, чтобы взять себя в руки и снова взглянуть на отца. Охотница нежно погладила седой висок, поцеловала в изборождённый морщинами лоб. Едва сдерживая рыдания, осторожно пристроила руку на широкой груди и попятилась. Опрометью выскочив наружу, закричала с крыльца:

– Защитник Каррон умер! – На этом её самообладание закончилось.

Кира сползла вниз по перилам, уселась на ступеньку и разрыдалась. На крик обернулся возившийся в огороде староста Опорафий. Глубочайшее удивление застыло на его лице:

– К-как умер? Каррон Защитник?! Не может этого быть!

Каррона похоронили спустя три дня. Провожали всем миром.

Хмурые дюжие мужики перед закатом вынесли в лодке обряженное в золотую рубаху тело. Следом шли голосящие на все лады бабы. Процессия медленно двинулась к Керунову холму, что у дубовой рощи, там загодя выложили высокую краду. По обычаю тело Защитника следовало сжечь, а пепел развеять над подвластной ему землёй, дабы и далее охранял его дух жителей. Присматривал за ними из чертогов Керуна до тех пор, пока не явится новый Защитник.

Анасташа, вопреки обыкновению, не пролила ни слезинки с тех самых пор, как взяла холодную руку Каррона в свою. Не выпускала ни на миг, пока языки пламени не лизнули и её запястье, оставив навечно красный след. Она молчала и будто не видела никого вокруг, даже когда ревущая в голос дочь утащила её в сторону подальше от погребального костра.

Староста Опорафий отправил в Орден чёрного голубя, приложив к записке с печальной вестью громовик Защитника.

Месяцы после смерти Каррона пролетели незаметно. Жизнь пошла чередом, и жители Золотых Орешков постепенно перестали задаваться вопросом: как такое случилось? Что послужило причиной смерти Защитника? Тщательно скрываемый недуг? Так, Защитники почти не болеют. Может, проклятье? Но кто бы отважился на такое безумство? Всем известно, боги хранят Защитников пуще прочих. В итоге порешили, что такова воля Керуна, и стали ждать нового Защитника.

Несмотря ни на что, первая зима без Защитника прошла спокойно. Стая вновь обошла деревню стороной. Отгремели весенние ручьи, дороги стали проходимы, и вот прискакал долгожданный гонец с вестью: Светлый Князь Богомил назначил Золотым Орешкам нового Защитника, мол, готовьтесь. Начали судачить, да за весенними заботами стало не до того.

Староста Опорафий заранее позаботился, чтобы избу Защитника приготовили для нового жильца, но перед этим самолично пришёл к Кире и, стоя у калитки, тихо надоумил сходить и взять в память об отце любую вещь. Оказалось, он давно знал, что охотница никакой не приёмыш, а родная дочка Каррона, но из уважения к Защитнику хранил его тайну свято.