Громадного верзилу, шествующего следом, Адриан тут же отнес к представителям северных варваров. А вот замыкающий шествие тонкокостный и сутуловатый паренек Адриану не понравился. Своей походкой, и даже настороженным выражением лица он напомнил молодому графу волка.

Привыкший доверять своим плохим предчувствиям молодой охотник тут же насторожился, уже осознанно решив следить за компанией. Радовало его то, что пока ветер дул с моря, возможный чернобожий выродок не почувствует его присутствия.

— Дура, просто дура, я даже комментировать твое поведение не буду, — ругался высокий мужчина, которого Адриан решил причислить к категории бастардов.

Ему тут же ответила девушка, остановившись:

— Я всего лишь восстанавливала справедливость, ясно! Разве можно просто стоять и смотреть, когда у тебя на глазах воруют?! Да у нас бы в селе за такое…

— Что у вас в селе? — перебил ее бастард. — Не равняй свою Приграничную Белобогом забытую деревеньку и столицу всего Антского Царствия! А если бы стража узнала в нас разыскиваемых? А если бы на набережной оказался какой-нибудь охотник, вычисливший твою магию?

На этом момента Адриан пораженно распахнул глаза, приоткрыв от удивления рот. Да тут не один — целая шайка чернобожьих выродков затесалась! Впрочем, безоружный, он мало что мог противопоставить этим тварям, продолжив слежку.

— Но ведь не оказался? Да и твой морок действует просто отлично! — девушка тут же подтвердила самые худшие опасения молодого графа. Охотник даже дыхание затаил, следя за гневной, прочувственной речью девушки. — К тому же, я все равно останусь при своем мнении. Зло должно быть наказано, ясно! Может, именно из-за безразличия всех вокруг в Белграде и процветают такие люди как господин Ульс и этот вор?! Если мы сами не будем бороться за свои права, то кто еще это сделает за нас? Стража, которая пришла в самый последний момент на все готовое, или Ирриил, который вообще выдуманный персонаж?

Вот на этом моменте лицо Адриана перекосило. Охотник еле сдержал себя, чтобы не перепрыгнуть через парапет и не показать чернобожьему выродку всю силу и реальность существования если не Ирриила, то его верных слуг.

— Какие громкие слова для простой селючки, — ехидно ответил ей бастард. — Как я уже говорил, в Белграде везде есть свои уши и глаза. И как бы тебе не пришлось гореть на костре инквизиции за такие выражения. Я ведь не всегда буду рядом, помни об этом.

Девушка явно запнулась, но потом, все же собравшись с мыслями, ответила:

— Ты прав, я селючка. Темная, необразованная, как и все мое село, как и все Приграничье. Однако мы жили хоть и бедно, хоть и темно, но честно! В нашем селе не водилось воров! У нас не убивали людей на потеху толпе! На улицах не валялись трупы! И жили мы по правде, ясно!

— Еще скажи, что ведьм не сжигали, — хохотнул бастард. — Да и вообще, чего же ты из села своего почитай, без лишней пары лаптей убежала, коль там все так радужно тебе было? А ведь я видел, где ты жила… Поводов для недовольства-то у тебя действительно не было…

— Сжигали, и сожгли бы, если бы ведьма та представляла для людей опасность. А Матрену вот никто не трогал! Она хоть и имела силу нечистую, да только она людям помогала, и ее любили! — яро воскликнула девушка. — А убежала я, потому что хотела мир повидать, новому научиться, а не замуж за нелюба выходить!

— И как? Повидала мир? Научилась новому?

Девушка смолчала.

— Уж не знаю, какой ты представляла себе этот мир, Солоха, — продолжил говорить мужчина. — Но тебе посчастливилось родиться в обеспеченной семье, в мирное время и в хорошем месте. И это была твоя удача. Ты избалованная, глупая и до противного самонадеянная, Солоха. Поступаешь необдуманно, подвергая не единожды нас опасности, говоришь заносчиво, но наделе не способна на что-либо изменить, сотрясая воздух попусту. И если бы не дурацкая клятва, я бы уже давно был свободен и далек от всех твоих глупостей.

Адриан в какой-то момент захотел посочувствовать незнакомке. Девушка была готова зарыдать, зло глядя на мрачного спутника. Поодаль топтались варвар и сутулый, обеспокоено переглядываясь.

— Хорошо быть умным за чужой счет, Май, — Солоха решительно вытерла слезы, шмыгнув носом. — Я может и глупа, но ведь и ты не без греха! Или скажешь, что не мог остановить меня? Ты же всегда просто смотришь и наблюдаешь, а потом уже отчитываешь! Разве так должен вести себя настоящий защитник? Ты говоришь так, словно бы познал смысл жизни и имеешь право утверждать и учить всех, что есть хорошо, а что есть плохо! Уверяешь, что этот мир имеет незыблемые законы, которые мне не дано изменить? Ты ошибаешься! Если незыблемое для тебя является в лице таких, как господин Ульс или тот же Добрик, то мне остается тебя только пожалеть. Я не желаю прогибаться под подлецов! Не хочу закрывать глаза на несправедливость, особенно зная, что могу вмешаться!

Бастард молчал. Только неестественно ярко блестели его янтарные, кошачьи глаза, выдавая звериную суть с головой. Адриан ойкнул, по привычке начертав в воздухе ирриилов знак

— Я говорил, что ты невероятно упертая? — наконец поинтересовался он, принюхавшись и завертев головой. Насторожился и сутулый, начав оглядываться. Адриан чертыхнулся, поняв, какую глупую ошибку допустил. В этот момент ветер поменялся, задув со спины молодого охотника. Бастард тут же отреагировал, безошибочно найдя юного графа. На какой-то миг их взгляды встретились: человеческий растерянный, и звериный, яростный. Адриан шумно сглотнул, попятившись, прочь от парапета. Впервые за свою недолгую охотничью карьеру ему стало страшно от одного взгляда оборотня. Доказательством тому стали нервно подрагивающие руки, которыми парень принялся чертить защитную руну.

— Да прибудет со мною благословление Твое, — яростно шептал Адриан, не отрывая взгляда от парапета. — Да прибудет со мною сила и решимость Твоя.

Заклинания оказались не нужны. Сколько бы не стоял и не выжидал молодой охотник чернобожьи отродья на конфликт не шли, потому, развеяв охранные руны Адриан подошел обратно к парапету. Берег пустовал. Так же не осталось и следов, куда именно исчезли чернобожьи твари.

Обругав себя последними словами за трусость, Адриан пристыжено пустился бегом домой, надеясь по прибытии послать письмо и оповестить общину и цех. Он искренне надеялся, что шанс выйти на след сильнейшего на его памяти оборотня, у него еще имеется. Все же, кое-какие зацепки по милости болтливой девчонки у него имелись.

========== Глава 32 Охотник ищет след ==========

Господин Ульс гневался, недовольно хмурясь. Мужчина возлежал на диване в одной из своих гостиных, попивая неуместное в столь ранний час, и от того более притягательное вино из недавно конфискованной партии Добрика. Рядом обретался вызванный по особому случаю лекарь, недовольно косясь на пациента. Впрочем, учить того он остерегался, накладывая очередную примочку на вспухший от удара глаз. Что ни говори, а кулак у Шлынды был тяжелым.

— Ваше благородие, господин Ульс? — в покои робко прокрался один из слуг, заискивающе улыбаясь. Мужичок аккуратненько прокашлялся, привлекая внимание достопочтенного господина.

Ульс приоткрыл здоровый глаз, зацепившись взглядом за слугу. В тот же миг губы его дрогнули в жесткой улыбке. Слуга побелел, украдкой чертя ирриилов знак. Начальник городской стражи растяну губы шире, снизойдя до ответа:

— Чего тебе?

— Там к вам… пришли… Видеть желают…

— Я же велел меня сегодня не беспокоить! — тонкая душевная организация господина Ульса дала трещину стремительно, заставив грузного начальника городской стражи подскочить со своей софы. Отлепившаяся примочка оголила заплывший, посиневший левый глаз. Слуга икнул, пятясь.

— Простите, но…

— Ах, ваше благородие! Какая досада!

Речь слуги самым наглым образом прервало появление новых действующих лиц. И если на молодого охотника «ваше благородие» не обратил внимания, то шедшего впереди низенького и полноватого мужчину средних лет Ульс узнал сиюминутно. Он мог показаться всего лишь простым смертным, если бы не вызывающего цвета ярко-алая мантия, подчеркивающая необычайно высокое положение гостя.