Петр Степаныч явился почти незамедлительно: мужчина средних лет и среднего роста, с аккуратной голливудской бородкой и поблескивающими линзами очков. Из под сияющего чистотой, отглаженного с великой тщательностью белого халата выглядывали серые брюки и в меру элегантные черные туфли. Едва начавшие намечаться залысины на лбу грозили в будущем превратиться в полноценную круглую плешь.

- Приветствую, барышни, - сказал любезный доктор и я с трудом подавила шутовское желание сделать книксен. Да что это со мной вообще сегодня? - Как мы себя сегодня чувствуем?

- Чудесно, Петр Степа-аныч, чудесно, - заверила его пышка кокетливо.

- Вы как всегда очаровательны, Лидочка, - ухмыльнулся доктор. - Как наша мадемуазель?

Он произнес это так жеманно, что я начала чувствовать себя несколько неуютно.

- Мадемуазель более или менее в порядке, спасибо, - сказала я как можно более нейтральным, но все же дерзким голосом.

- Чудно, чудно, - проговорил Петр Степаныч ласково, просматривая некую тощенькую папочку, видимо, мою историю болезни. - К выписке готовы, хмм, Мария?

Я несколько замешкалась, но все же кивнула и сказала "ага".

- О чем задумались? - немедленно осведомился Петр Степаныч.

- Это глупо, - я смущенно улыбнулась, - но мне вдруг вспомнилось место из "Мастера и Маргариты", в котором слегка ополоумевший Иван Бездомный имел счастье беседовать с психиатром как раз на предмет его немедленной выписки.

- Почему вы решили, что я психиатр? - полюбопытствовал Петр Степаныч.

Я передернула плечами.

- Предположила. Я ошиблась?

- Нет, вы правы, - произнес Петр Степаныч. - Я действительно психиатр. В карете скорой помощи, которая приехала на ваш вызов, медики не обнаружили признаков алкогольного или наркотического опьянения, но обнаружили состояние, близкое к кататонии, и направили вас к нам. Ранее вам приходилось обращаться за психиатрической помощью, ммм, Мария? - спросил меня настойчивый Петр Степаныч.

- Насколько мне известно, нет, - сказала осторожно я.

- Какое в высшей степени любопытное заявление, - заметил доктор.

- Видите ли, - решила пояснить я. - Сейчас я весьма смутно помню события, которые привели к тому, что я оказалась здесь. Возможно, если такое со мной раньше случалось, я об этом и знать не знаю.

- Интересно, интересно, - хмыкнул доктор. - Ммм, Мария.

- Меня не так зовут, - не выдержала я.

- Любопытно, весьма любопытно, - в своей раздражающей манере повторять все два раза произнес Петр Степаныч.

- Что конкретно любопытного вы находите в моих словах? - довольно желчно произнесла я.

- В карте вашей написано, что зовут вас Марией Ивановой, а вы, выходит, не согласны? - чуть улыбнулся доктор, начавший меня порядком раздражать.

- Ну что же вы такой недогадливый, Петр Степаааныч? - закатила глазки Лидочка. - Без документов ее привезли утром, Машкой Ивановой записали, не безымянной же ей лежать?

- Забавно, гм, забавно, - хмыкнул доктор.

- Иваном, говорит, называйте, - хохотнула Лидочка. Я закатила глаза.

- Это была шутка, - проворчала я недовольно.

- В каждой шутке есть доля, хе-хе, нешуточная, - сострил Петр Степаныч. Неожиданно мой взгляд упал на папку. Лежащие в ней страницы были девственно чисты. Странно, однако. Лидочка тем временем подобострастно хихикала над шуточкой остроумного доктора. Я, в свою очередь, все меньше верила, что эти двое в своем уме.

Петр Степаныч тем временем усадил меня на кровать, посветил в зрачки, послушал сердце и начал измерять давление. Пока он затягивал манжету на моей руке, я скосила глаза на Лидочку и обмерла. Хихикающая Лидочка исчезла, а на ее месте оказалась довольно высокая девица с платиново-белой кожей и пыльно-серой гривой волос. Глаза ее - белки без зрачков, пухлые искусанные алые губы, и - чтоб меня! - маленькие, симпатичные такие, рожки на лбу. Раздвоенный язычок скользнул по пухлым губам, когда она ненадолго перестала нести какую-то безобидную чушь.

- Что-то у вас давление резко подскочило, душенька, - неодобрительно произнес расчудесный Петр Степаныч. Холодея, я покосилась на него и, заорав дурнинушкой, шарахнулась в сторону. Петр Степаныч и правда был невысок, все так же бородат, а еще он был козлоногим, покрытым до пояса шерстью, кожа его была сочно-красной, а его голову, в отличие от маленьких рожек Лидочки, украшали черные, закругленные, похожие на бараньи, аспидно-черные рога!

- Петр Степаныч, - заныла демоническая Лидочка, - ну что же вы девушку зря пугаете. Ведите себя прилично.

- Простите, дорогуша, слишком сильно затянул? - ласково поинтересовался Петр Степаныч, глядя на меня алыми провалами глазниц.

- Тттввой-ю ммать, - не своим голосом проскулила я, пятясь к стене.

- Лидочка, мне казалось, что девушка у нас не буйная, а совсем даже наоборот? - выговорил Лидочке Петр, чтоб его, Степаныч. - Нужно дать ей успокоительное, вы не находите?

- В лучшем виде Все сделаем, Петр Степаныч, - проворковала Лидочка и двинулась ко мне. Я с воплем шарахнулась от нее, в сторону. Ее пальчики заканчивались не наманикюренными ноготками, а очень даже острыми когтями. Пока я с визгом спасалась от Лидочки, Петр Степаныч стоял на месте и неодобрительно качал рогатой башкой.

- Что же вы, милочка, в самом деле. Не подобает себя так вести, даже если вы уже попали к нам.

Чертова Лидочка изловила меня, резко шмякнула о стену, вышибив из меня весь воздух. Пока я пыталась прийти в себя, она вынула из кармана халатика, - надетого, кажется, на голое тело - заготовленный шприц и уколола меня в шею. Уже через секунду я кулем осела на землю, а мое сознание провалилось в темноту, поэтому я не слышала дальнейшего диалога рогатых.

- Экий деликатес, - мечтательно улыбнулся Петр Степаныч.

- Соплячка, - пожала плечами Лидочка.

- Так это еще веселее, дорогуша, - хохотнул Петр Степаныч. - засунь ее в портал, я пока оформлю документы на выписку... Как бишь ее?

- Машенька, Машенька Иванова, - проворковала томно Лидочка, подхватив бесчувственное тело, она вышла вон из комнаты прямо через стену.

Красный тем временем подул на папочку и для верности просмотрел, хмыкнул, бросил на кровать и последовал за Лидочкой, наскоро побросав в рюкзак вещи похищенной. Палата, освещенная последними лучами заходящего солнца, осталась пустой и тихой. Где-то теперь Машенька?

Кажется, я плыла куда-то, или летела, хотя нет, скорее кто-то куда-то меня тащил. А затем я вдруг очутилась - буквально на один миг - нигде и везде одновременно. Что-то слишком много двойственных вещей случается со мной в последнее время... Потом я, кажется, появилась - где-то, когда-то, но по прежнему не могла пользоваться своими органами чувств. Даже мое сознание - уж не знаю, откуда, но я знала - спало. Только какая-то крошечная часть меня осознавала, что происходит. Когда я перестала быть везде и нигде, мое тело ощутило холод, воду и удушье, а вдали послышались неразборчивые голоса, которые становились все громче.

- Что это? Отойди, идиотка! - завопил первый голос.

- Это не демон! Утонет ведь! - ответил второй.

- Откуда тебе знать, дурында, демонов что ли до фига видела? - съязвил первый.

- Кажется, человек! - заволновался первый голос.

- Челове-ек? - протянул первый голос. - Не может это быть человек! Человеки твои по демонским порталам не шляются!

- Да отойди ты, психичка! - завопил второй голос. - Захлебнется! Помоги лучше!

Препираясь и ругая друг друга, обладательницы голосов оперативно вынули из бассейна с серебряной водой бездыханное тело.

- Какой хорошенький, - умилилась первая, сердитая брюнетка. - Просто пупсик.

- Это девчонка, дурилка, - беззлобно огрызнулась вторая, обеспокоенная и рыжая. - Она словно... одурманена, что ли, или отравлена... Но вроде спит, ничего не понимаю...