Книга подумала – вот честное слово, она действительно размышляла, колебалась, решала – и, мягко шелестя страницами, открылась.

Когда за окном забрезжил ранний летний рассвет, разбрызгивая золотисто-розовые искры по стенам и мебели, мое преображение закончилось.

«Дорогой дневник» расщедрился только на одно-единственное заклинание. Я смело произнесла незнакомую формулу, понимая, что стать радикально-зеленой, как Киса Воробьянинов, или фиолетовой в крапинку с таким суровым цензором мне не грозит. И действительно, цвет остался практически прежним, изменился лишь оттенок. Но как много это дало!

Волосы утратили свой блеск, теплое волшебное сияние, которое мне так нравилось, и выглядели теперь блеклыми, сероватыми, будто припорошенными пылью. Они казались какими-то тоненькими, уж точно не такими густыми и пышными, как раньше. В общем, меня вполне можно было назвать светло-русой. Не самый распространенный среди простолюдинок вариант, но вполне приемлемо. Тускло, невыразительно и мало привлекательно. Что и требовалось.

Быстро сбегала в примыкавшую к комнате миниатюрную купальню, надела купленное вчера очередное балахонистое платье, причесалась, убрав локоны в строгий тугой узел, и нацепила спасительный чепец. Все, я готова. Обвела взглядом помещение – не забыла ли чего – и поспешила спуститься вниз. Чутье подсказывало, что мэтр Вольпен постарается явиться как можно раньше, чтобы самолично вытащить «зазнавшуюся простолюдинку» из ее спальни. Не хотелось доставлять ему такое удовольствие.

Маг возник на пороге «Веселого кота», когда я уже заканчивала завтракать. Окинул внимательными глазами обеденный зал, заметил меня и скривился. Недовольно, почти обиженно. Детский сад, честное слово.

– Поторопитесь, нара, – кинул он мне вместо приветствия и, не найдя других слов, прибавил раздраженно: – Что вы там возитесь? Собираетесь съесть все, что хозяйка оставила для других постояльцев? Мы и так уже опаздываем.

Пожала плечами, допила морс и без возражений поднялась из-за стола, чем, кажется, привела Вольпена в еще большее негодование. Он что, рассчитывал на капризы?

– Не заставляйте себя ждать, – процедил сквозь зубы и удалился, громко хлопнув дверью.

Не стала дразнить и так уже достаточно раздосадованного мэтра. Надела заплечную сумку, попрощалась с гостеприимными хозяевами, выслушала их пожелания счастливого пути вперемешку с призывами к Лиос не оставлять своими милостями несчастную юную вдову и догнала мужчину, который уже успел выйти за калитку.

Минут через десять быстрого шага в полном молчании мы добрались наконец до дома родителей Тиссы – маг впереди, я в нескольких шагах позади него. Как и предполагала, мэтр подгонял меня исключительно из вредности, фургон подъехал лишь через полчаса. Все это время я провела в маленьком ухоженном садике Хардов, хотелось перед дорогой подышать свежим воздухом.

Стана в сопровождении Вольпена и младшей дочери вышла сразу же, как прибыла повозка. Бледная и какая-то помятая, она тем не менее была тщательно, подчеркнуто аккуратно одета и выглядела вполне вменяемой. По крайней мере не плакала, уже хорошо. На ее фоне Летта казалась особенно шумной и легкомысленно-беззаботной. Прелестной легкокрылой бабочкой, что весело кружит вокруг умирающего бесцветного мотылька.

У северных ворот уже поджидали всадники, один из которых держал перед собою в седле закутанную в плащ женщину. При виде нас он мгновенно соскочил с коня и осторожно помог спешиться своей спутнице.

– Тисса, – рванулась к дочери Стана.

– Нет, – стегнул ее резкий окрик мага, и нара Хард, прижав руки к груди, застыла на месте. – Сейчас она заснет, – продолжил Вольпен, перехватывая девушку и поднимая ее на повозку. – До вечера не приближаться, не трогать, не будить. А там посмотрим.

– А что здесь делает Тисса, мама? – зазвенел удивленный голосок Летты. – Она с нами поедет? Почему? Она больше не наложница? Прогневала саэра, и он от нее отказался? Вот ненормальная!.. А как же я? Вдруг господин теперь и меня не захочет взять из-за дуры-сестрички? Я же всем подругам рассказала… Никогда Тиске такого позора не прощу… никогда!

Вот так под истеричные вопли Летты, горестные вздохи Станы и презрительное хмыканье мэтра и началось наше путешествие.

Ехать предстояло четыре дня – вроде бы немного, к тому же дорога, вымощенная широкими плоскими плитами, оказалась ровной и удобной. На ночь мы собирались останавливаться на постоялых дворах, которые располагались вдоль тракта примерно на расстоянии дневного переезда друг от друга. Скромных, но чистых и вполне приличных. Там можно было получить сытный горячий ужин, помыться и отдохнуть. Чего еще не хватает для комфортного путешествия? Разве что добрых спутников, с которыми приятно коротать время за неспешной беседой. Вот с этим как раз имелись проблемы.

Почти весь первый день Тисса проспала в глубине повозки. Вольпен так и не подпустил к ней никого, включая мать девушки. Меня удивило, что нара Хард безропотно подчинилась приказу мэтра, не попробовала хотя бы украдкой проверить, как чувствует себя ее дочь. Сидела неподвижно и молчала, безразлично уставившись перед собой. Но я не стала вмешиваться и что-то говорить.

Летта ныла, бормоча гадости в адрес сестры, но приблизиться тоже не решалась. А после обеда и она затихла, наверное, выдохлась. Насупилась, нахохлилась в углу, как маленький злобный воробей, и лишь иногда бросала на Тиссу короткие яростные взгляды исподлобья.

Я облюбовала место у самого выхода из фургона, подальше от вредной девчонки, и от нечего делать принялась разглядывать окрестности. Мимо тянулись рощи и перелески, мелькали селения и ровные прямоугольники засеянных полей. Вскоре мне надоел повторяющийся однообразный пейзаж, и я задремала.

Незадолго до заката доехали до первой придорожной гостиницы. Тиссу Вольпен так и оставил в повозке, распорядившись ее не трогать. Остальные с удовольствием поужинали, тем более что на обед мы не останавливались, а просто перекусили на ходу, и отправились размещаться на ночлег.

Очень хотелось достать дневник, рассказать о сложившейся ситуации, попросить совета – вдруг откроется и чему-нибудь научит. Но нам со Станой и Леттой выделили одну комнату на троих, какое уж тут чтение или беседы со странным артефактом. Оставалась надежда на «виртуальные» уроки во сне. Однако ночь не подарила ни новых видений, ни неожиданных встреч, и я крепко проспала до самого рассвета. Единственная радость, что хорошо отдохнула.

Утро принесло приятный сюрприз – за завтраком к нам присоединилась Тисса. Выглядела она похудевшей, изможденной, в гроб и то краше кладут. Бескровные губы, землистого цвета кожа – от цветущей, полной сил девушки почти ничего не осталось. Но взгляд снова был ясным и чистым. Ни следа мути, тусклой поволоки, а главное – болезненного желания бежать за господином по малейшему щелчку его пальцев.

Летта при виде сестры враждебно вскинулась, как гончая, почувствовавшая след зайца, и уже собиралась разразиться очередной порцией нелепых претензий, но, рассмотрев старшую повнимательней, притихла. Начала торопливо есть, время от времени косясь на соседку расширенными от ужаса глазами. Ну слава богам, может, хоть что-то поняла?

Оказалось, зря я надеялась. Едва Тисса устроилась в фургоне, как скандальная девчонка начала выяснять отношения.

– Высокородный тебя выгнал, да? – ринулась она в бой, грозно размахивая руками. – Чем ты ему не угодила? Недостаточно вежливо разговаривала? Много потребовала? Или оскорбила саэра своей непочтительностью?

Тисса поморщилась и, ничего не ответив, прикрыла ресницы, точно пытаясь совладать с внутренней болью. Однако Летта не унималась.

– Отворачиваешься? Стыдно в глаза смотреть? Ведь так здорово все складывалось: господин меня приметил, обещал после совершеннолетия забрать. Я бы дни считала, к тебе в гости ездила, чтобы он меня не забывал. Да и ты напоминала бы ему о младшей сестренке. А теперь что? – Девочка шмыгнула носом. – Он такой красивый, ласковый, а ты… Ты дура-а-а.