— И много народа встало на его сторону?

— Достаточно, чтобы развязать войну. Между приверженцами традиций Хранителей и последователями субъекта 404.

Услышав эти роковые слова, девушка накрыла рот ладонью.

— Войну? — еле выговорила она. — Но почему нам о ней не рассказывали?

— Люди б рассказали, если бы помнили.

— В каком смысле?

— В прямом. Мятеж удалось подавить, хоть и очень большой ценой. Хранители распылили в Нью-Йорке какое-то газообразное вещество, которое вернуло жителей на год назад. Нет, это не значит, что они думали, что сейчас не тот год. Просто они жили тем, предшествующим годом. Отрезок жизни, связанный с войной, в их памяти стёрли навсегда. Хотя в принципе можно было обойтись и без этого. Никаких особенных разрушений город не потерпел, больше всего пострадал Бруклин, но сказались на его разрушения и последствия теракта. Да и весь город в этом замешан не был точно. Лишь те, кто имел к Хранителям прямое или косвенное отношение.

Сандра попыталась переварить информацию. С первого раза это сделать не получилось.

— Зачем ему вообще понадобилось начинать восстание? По-моему, это слишком глупо.

— Он свято верил в то, что Хранители в корне не правы в своих действиях, — начала объяснять Мира. — Он был уверен в том, что люди и сами могут сохранять свои личности. Без посторонней помощи. Он не доверял Хранителям. Но один он бы не справился.

— Как я вижу, он и не один не справился. Хранители же не пали, а, наоборот, процветают, — сказала Сандра, вспоминая речь Аманды Коллендж на церемонии.

— Ну, людям же не всегда везёт, — Энсел подмигнул Сандре, пытаясь её приободрить. Однако её лицо было холодно, как камень.

Сейчас, осмысляя услышанное, она поняла для себя одну простую вещь. Простое недовольство способно вызвать бурю ужасающих последствий. Именно поэтому всегда стоит быть осторожнее с выводами. Не стоит с ними спешить.

Вот она и задумалась теперь: а так ли оправдано её недоверие Хранителям? Они же ведь только-только познакомились.

— Зачем вы мне это рассказали? — спросила она. — Что вы хотели этим сказать?

— Мы хотели сказать, что вещество подействовало далеко не на всех.

Девушка ошарашенно взглянула на Миранду. В голове промелькнула, словно электрический разряд, мысль.

— Подожди… А сейчас они тоже этот газ использовали?

— О чём ты? — непонимающе спросил Энсел.

— Люди, судя по всему, забыли о моём Прибытии. Забыли о том, что случилось в тот день. Даже новости — и те перестали об этом трещать.

Он замялся.

— Ну… — протянул он. — Теоретически, конечно, возможно…

— Я не думаю, что они делают так впервые. Я — не важная особа. Такое наверняка случалось и тогда, когда молния забирала вас, только вы, видимо, не обратили на это внимания.

Миранда задумалась.

— Если говорить о родственниках, то оба моих родителя мертвы. С бабушкой я тогда почему-то поссорилась и ушла жить к подруге. Так что в тот день никому до меня дела не было.

Сандра не стала донимать её вопросами о родителях. Просто почувствовала, что сейчас не время.

— А мои родители в то день были в Вашингтоне, — вспомнил Энсел. — Так что ситуация аналогичная. Всем всё равно.

— А как же радио, телевидение? — с сомнением настаивала девушка.

— Не придали этому никакого значения, — тут же ответил он. — Нас забирали не в людных местах.

И Сандра вдруг подумала, что им повезло. Вокруг них не создавалось той шумит, которая создалась вокруг неё. Телевизор было просто не включить: везде обсасывалась со всех сторон одна и та же весть, везде обещали разобраться со всем поподробнее, но обещания не оправдывались. Да и не могли оправдаться.

Немного погодя, Сандра вновь стала задаваться вопросами:

— Вы сказали, есть те, на кого вещество не подействовало?

Миранда кивнула.

— И эти люди хотят начать всё заново, — она попыталась взять Сандру за руку, но та, побледнев, отдёрнула её.

— Начать войну? — поперхнулась она, захлебнувшись нахлынувшей яростью. — Начать убивать? Разрушать? Я, конечно, порой не прочь что-нибудь разнести, но не в таких же масштабах! Зачем проливать кровь, если и так понятно, что Хранители сильнее!

— А вот это как раз совсем не очевидно, — возразил Энсел. — Если они могут стереть нам память, это ещё не значит, что они способны стереть наши силы.

— Только вы уже не будете помнить, зачем вам такие силы нужны. Мозги — главная сила человека, а если их промыть, то остальное уже теряет смысл.

Спустя, наверное, минуту молчания он растерянно пробормотал:

— Мы ожидали от тебя другой реакции.

Но с другой стороны, было видно, что особенно он ничем не был шокирован. Этого как раз можно было ожидать.

— Это какой же? — изумилась Сандра. — Я должна была зарыдать от счастья или, нацепив на себя клоунский нос, запустить фейерверк? Заказать фуршет? Еду с доставкой на дом? Может, меня и называют некоторые Девушкой-бурей, но это не означает, что я могу выступить за войну. Это совсем не одно и то же. И никогда одним и тем же не было и, уж поверьте, не будет. — Она выдержала небольшую паузу, проследив за реакцией Наставников. Те будто даже побледнели от такой её речи. Набрав воздуха, она заключила: — Я против войны. Я против убийств. И если все мы и должны умереть, то уж точно не такой смертью.

Сандра встала со скамейки и, окинув Наставников неприязненным взглядом, устремилась прочь, а потом шаг и вовсе сменился бегом. Отсюда нужно было бежать. Иного выхода она пока что не видела.

И пока она бежала, в голове тряслись все те слова, которые она услышала. О войне. О субъекте 404. О стирании памяти.

И всё это складывало лишь одно впечатление о Хранителях. И нет, она не думала, что это их вина, что это они — отрицательные персонажи в этой истории. Она лишь понимала: они — могущественные. И было очень опасно их могущество подвергать сомнению.

Безусловно, они могли просто запугивать. Но одно другому не мешает. Ведь так?

***

Много говорили, что в Штабе всё слишком однообразно? А Аманда всё равно выделялась из этой идеальной толпы. Хотя сама быть образцом идеальности не переставала.

Каждый день она меняла свой внешний вид. То на ней был обычный белый пиджак с белой юбкой или брюками, то она надевала любимое малиновое платье, подчёркивавшее её безупречную фигуру. Изъянов будто бы и не было прежде всего в ней. Уже потом рождалось стремление устранить их во всей корпорации. Казалось, годы не старили её, а, наоборот, молодили.

Сегодня же она облачилась в обтягивающее чёрное платье без рукавов, доходившее ей до колен, и её скверное настроение лишь делало сегодняшний образ более выразительным. Кто-то у неё в голове объявил траур, распространившийся, словно вирус, по всему Штабу, Ад ещё и принёсший вместе с собой сокрушительные последствия.

О прибытии Президента в серверный центр его обитатели узнали, едва услышав звонкое цоканье каблуков в коридоре. Через пару мгновений дверь распахнулась, и мисс Коллендж, словно вихрь, прошла внутрь. Сотрудники попытались что-то сказать ей, но она даже не удостоила их взглядом.

Серверный центр был настоящим сердцем этого организма, а, может быть, даже мозгом. Он занимал целый этаж в секторе D. От центрального компьютера, словно капилляры, отходило множество комнатушек, в которых Сотрудники следили за работой сервера. Не менее важным объектом здесь являлась приёмная мистера Брукса, который и был главным в сердце Штаба. После госпожи Президента, разумеется.

Президент даже стучать не стала, а просто вломилась в кабинет и нависла над рабочим столом Брукса. От неожиданности тот вжался в кресло; глаза его округлились, волосы встали дыбом. Аманда навещала его довольно редко, поэтому он сначала подумал: а не наваждение ли это? Просто-напросто не поверил собственным глазам.

— Почему сегодня произошёл сбой сервера? — процедила она, делая акцент на каждом слове. Тот лишь развёл руками.

— Ну… такое… — начал оправдываться он. — Такое случается…