– Слава злодеям?
Неожиданный оскал мало походил на его обычную улыбку. Симе стало не по себе. Особенно, когда Лев добавил:
– Мы с тобой – стервятники. Слетаемся на запах беды и радуемся, что пролилась кровь.
– Ты говоришь об утрате Гелей невинности? Больше ничьей крови в твоей пьесе нет.
– Вот это и плохо…
Кажется, он произнес именно это. Или Симе почудилось? О чем это он?
– Что случилось с настоящей Гелей? Кем она приходилось тебе?
Его обычно живое, подвижное лицо разом превратилась в холодную маску:
– Этот персонаж не имеет прототипа, что ты выдумываешь?
– Но ведь ты говорил…
– Мало ли что я говорил!
– Ах, даже так! – Она вскочила, с трудом сдерживаясь, чтобы не ударить его. – Собственно, я это знала. Писателя несет, когда он имеет дело со словами. Поступков не дождешься! Зато слов – целый воз и маленькая тележка!
«Не кричать, не кричать! – попыталась она удержать себя. – Иначе он сразу догадается, как же мне больно…»
Будто разбуженный, Лев слушал ее, все больше становясь самим собой.
– Ты права, – наконец сказал он. – Мы подменяем словами все: поступки, которые никогда уже не совершим, саму жизнь…
– Это твоя работа, – испугавшись того, как легко он сдался, проговорила Сима умоляюще.
Он шмыгнул носом, как еще не до конца утешившийся ребенок, и она вдруг не удержалась – погладила его по голове. Это произошло впервые, и Лев вопросительно приподнял брови:
– Тебе жаль меня?
За секунду до его вопроса Сима и не думала о жалости, так – подавший голос материнский инстинкт удовлетворила. Такого красивого и талантливого – за что жалеть? У нее сжалось сердце: «Жаль его. Конечно же! Эти самые красота и талант вытесняют его из общего ряда. Но вот – куда? В одиночество? В холодную пустоту, где изредка встречаются такие же избранные и шарахаются друг от друга в страхе… Многие ли решаются просто погладить его по голове? Но ведь хочется же этого, хочется! И ему, и мне…»
Лев прижался лицом к ее летней майке, с шумом втянул запах и чуть слышно хрипло застонал. Наклонившись, она прошептала:
– Что ты? Что тебя мучает?
Он затих, потом отрывисто произнес:
– Я. Только я сам.
– И тебе не удается от этого избавиться?
– От чего – этого? От себя? Избавиться от себя можно только одним способом…
– Нет! – Сима прижала его голову так крепко, что, наверное, причинила ему боль.
Ей внезапно открылось: Лев не рисуется – он действительно обдумывал такую возможность освобождения. Почему? Что гнетет его настолько сильно – вдохнуть трудно? Она заговорила торопливо, не совсем уверенная в убедительности тех слов, что срывались сами собой, но продолжала забрасывать ими Льва, как осенними листьями, сохранившими в себе солнечное тепло – целыми ворохами.
– Тебе нужно писать обо всем, что тебя мучает, ты это умеешь. Еще как! Сбрось на бумагу все темное, не дающее тебе жить, и станет легче, вот увидишь! Это ведь известный прием, его даже психотерапевты используют: нарисовать свои страхи, написать о них…
Не пытаясь высвободиться, он спросил:
– Разве я что-то говорил о страхах? Нет никаких страхов.
– Но что-то есть! Я не собираюсь тебя пытать. Не хочешь говорить, не надо. Захочешь, я выслушаю. Постараюсь помочь, если смогу.
– Вряд ли… Как поможешь человеку, у которого вместо совести – трофическая язва?
– О боже. Это страшновато звучит!
– Но ведь ты ничего не боишься…
Сима взяла его лицо в ладони, отклонила его голову, посмотрела в глаза:
– Почему ты так решил? Что ты обо мне знаешь?
Он простодушно признался:
– Я читал твою страничку в Сети.
– Он читал мою страничку! – Ей стало смешно.
Легонько оттолкнув его, Сима присела на край сцены.
– Ты веришь всему, что плавает в Интернете?
– Почему – нет? Там лжи не больше, чем в обычном общении.
– Может, ты еще и друзей там завел?
Лев опять растерянно заморгал:
– Как ты догадалась?
– Бедный мой мальчик!
– Подростки. Девочки, мальчики… Мне хотелось получше узнать их сегодняшний мир, когда я начал эту пьесу…
– Ну и как? Сколько нашел отличий от нашего?
– Порядочно. Я обнаружил, что многие из них не умеют мечтать. У них очень реальные взгляды на жизнь, сложившаяся программа. Даже скучно…
Ей представились такие разные глаза Ангелины и Наташи Лукьянцевой. Последняя, может, и умеет мечтать…
– Тебе пора поговорить с моими ребятами, – спохватилась она. – Ангелине ведь убегать нужно…
– Ну ладно, – вздохнул Лев и энергично растер лицо, приводя себя в чувство. – Я готов.
«Не комкай его! – едва не вырвалось у Симы. – Нужно беречь такое лицо… Щеки раскраснелись, волосы взъерошились… Мальчишка. Почему же мне так жалко его, господи?!»
Быстро подойдя к двери, она крикнула, распахнув ее:
– Ребята, позовите нашу главную героиню. Автор хочет побеседовать с ней.
Отозвалась Наташа:
– Ангелина уже ушла. Она сказала, что больше не может ждать.
* * *
«Привет, Барон! Я знаю, что ты еще не скоро прочтешь это письмо, но мне просто не терпится рассказать тебе о том, что со мной произошло. Не поверишь, я стала артисткой настоящего театра! Это случилось так, как мечтается каждой девчонке: режиссер остановил меня прямо на улице. Вернее, остановила, потому что режиссер у нас – женщина. Ничего такая тетка, немного смешная и придурковатая, но свое дело она знает. И все время придумывает что-то новенькое.
В общем, интересно, хотя роль у меня – с гулькин нос! А сначала она пригласила меня на главную роль, прикинь? Правда, тут же, как назло, вернулась артистка, которая должна была играть эту роль, но сбежала к какому-то грузину, который ненавидит театр. А может, не театр, а вообще все, что может отнять у него Ангелину. И его можно понять, потому что она такая красавица – челюсть отваливается, когда видишь. И играет она – просто супер, я так ни за что не смогла бы. Наверное, хорошо, что она вернулась.
Конец ознакомительного фрагмента.
Текст предоставлен ООО «ЛитРес».
Прочитайте эту книгу целиком, купив полную легальную версию на ЛитРес.
Безопасно оплатить книгу можно банковской картой Visa, MasterCard, Maestro, со счета мобильного телефона, с платежного терминала, в салоне МТС или Связной, через PayPal, WebMoney, Яндекс.Деньги, QIWI Кошелек, бонусными картами или другим удобным Вам способом.
