В последующие годы в результате дальнейших научных исследований некоторые датировки Уильяма Олбрайта были пересмотрены, но общий принцип остался неизменным и сохраняет свое значение до сегодняшнего дня.

Впервые, кроме раскопок, археологи ведут в Палестине систематическую разведку. Именно Олбрайт установил определенные правила публикаций результатов археологических исследований. Он уделял особое внимание исторической географии, связав полевой материал, добытые артефакты с теоретическим осмыслением фактов. Ученый показал, как можно сочетать работы археолога с библейскими исследованиями и научным изучением древнего Ближнего Востока в целом. У. Олбрайт сформулировал концепцию библейской археологии, создав свою школу. Среди работ учеников Олбрайта выдающееся значение имели исследования Нельсона Глюка в Заиорданье, а также его раскопки в Тель эль-Халейфе на Красном море в 1938–1940 годах.

Важнейшим археологическим открытием эпохи стало обнаружение в 1947 году так называемых свитков Мертвого моря. С тех пор в пещерах Кумрана и других районах, прилегающих к Мертвому морю, были обнаружены десятки тысяч рукописей – от больших свитков до мелких клочков пергамента с несколькими буквами, – датированных II веком до н. э. – I веком н. э., весьма полно отражающих духовные процессы в израильском обществе конца эпохи Второго Храма. В частности, среди кумранских рукописей содержится до 180 списков библейских книг, в основном, фрагментов, а также цитат.

Первоначально археологи во главе с Роланом де Во выдвинули гипотезу о том, что развалины Хирбет-Кумрана представляют собой остатки древнего монастыря ессеев, иудейской секты конца эпохи Второго Храма, а близлежащие пещеры, где были обнаружены рукописи, – хранилищем или библиотекой.

Однако, еще в 70–80-е годы прошлого века, ученые начали высказывать сомнения в правильности господствующей «ессейской теории».

В 90-е годы начались новые систематические раскопки в Кумране, которые предприняли израильские археологи Ицхак Маген и Юваль Пелег. По их мнению с начала I века до н. э. Кумран служил крепостью: комплекс расположен не на отшибе, как считалось до сих пор, наоборот, он господствует над всем пространством вокруг Мертвого моря и предоставляет возможность прекрасного обзора окружающей местности. Ученые полагают, что Кумран в то время был звеном в общей цепи укреплений. Следующий этап начался в 63 году до н. э. с приходом к Мертвому морю римлян и закончился после поражения в Первой Иудейской войне. В этот период здесь работала крупная гончарная мастерская, что подтверждается большим количеством различных глиняных сосудов и наличием печей для обжига глины.

К тому же в пещерном хранилище не было обнаружено никакой системы, присущей всякой библиотеке; наоборот, там во всем ощущается беспорядок, настоящий хаос. Рукописи явно прятались поспешно. Скорее можно предположить, что, предвидя осаду Иерусалима, жители города спасались бегством и укрывали свитки в горах. К тому же далеко не все рукописи Кумрана носят ессейский отпечаток, – на самом деле, они отражают различные религиозные взгляды своего времени. Конечно, среди спасавшихся от римлян израильтян могли быть и ессеи, и им-то и принадлежала, вероятно, ессейская часть сочинений. Как отмечают ученые, такая гипотеза вовсе не умаляет огромного значения кумранского открытия, скорее, наоборот: книги принадлежали не одной какой-то секте, а разным иудейским течениям, жившим в конце эпохи Второго Храма.

Следующий этап археологических исследований относится к периоду после образования государства Израиль в 1948 году. Важное значение имели раскопки Кетлин Кеньон в Иерихоне в 1952–1958 годах и в Восточном Иерусалиме в 1961–1967 годах, Дж. Э. Райта в Сихеме (Шхеме) в 1956–66 годах – на территориях, находившихся в ту пору под контролем Иордании. В Израиле провозглашение независимости дало сильнейший толчок развитию археологических исследований. Пионеры израильской археологии Беньямин Мазар (1906–1995), Игаль Ядин (1917–1984), Нахман Авигад (1905–1992), Иоханан Ахарони (1919–1976) и другие были последователями Олбрайта, для которых археология тесно связана с библейской историей. С тех пор они обнаружили, нанесли на карту и описали тысячи археологических объектов, определивших характер расселения в различные исторические эпохи.

Новое поколение археологов также ожидали сенсационные находки на Обетованной земле. Одно из самых замечательных открытий конца прошлого века принадлежит израильскому археологу Адаму Зерталю, который в 1983 году на горе Гевал (Эйваль) возле Сихема (ныне палестинский город Наблус) обнаружил сооружение, заполненное пеплом и костями животных, как оказалось, ритуально чистых самцов. Именно таких животных обычно приносили в жертву древние израильтяне. По мнению профессора Зерталя, это хорошо сохранившийся жертвенник всесожжения – как раз в том месте, где согласно библейскому описанию его возвел Иисус Навин после переправы войска израильтян через Иордан. Сооружение датировано около 1200 года до н. э.

Археологические работы в Иерусалиме – особая тема. Как известно, любая активность археологов в некоторых районах города, особенно, поблизости от Храмовой горы, вызывает немедленный протест среди арабов, а часто и во всем мире по причинам далеким от науки. Как и многие, из-за неблагоприятной политической конъюнктуры вынужден был прекратить свои работы израильский археолог Габи Баркаи. И тогда он принял оригинальное решение: просеять грунт, который арабский Общественный земельный фонд выбросил во время работ в 1999 году.

«На Храмовой горе была вырыта яма площадью 30 на 40 метров и глубиной 12 метров, – рассказал археолог, – В этом уникальном историческом месте – святом для трех мировых религий – землю рыли бульдозеры, вывозилась она на самосвалах и сбрасывалась, как попало. А ведь даже археологические раскопки на самой Храмовой горе никогда не велись. В сентябре 2004 года с помощью университета им. Бар-Илана, Управления национальных парков и других юридических и частных лиц мы получили разрешение исследовать вывозимый с Храмовой горы грунт. Сделать это было необходимо, и как можно быстрее – в грунте непременно должны были быть важнейшие исторические свидетельства о жизни древнего Иерусалима, и они могли исчезнуть навсегда. На помощь к нам пришли добровольцы. Здесь собиралось иногда по 100 человек в день: школьники, студенты, солдаты, учащиеся иешив, добровольцы из США и СНГ, Латинской Америки и Италии… В итоге тысячи побывали под этой брезентовой крышей – одной на всех, и все говорили на разных языках и понимали друг друга. И всех объединял интерес к еврейской истории. Просеивая тонны грунта – 80 контейнеров, – они находили предметы быта самых разных эпох».

«Чтобы работать здесь, сортировать находки, не надо иметь археологического образования – продолжал Габи Баркаи. – Каждому дают несколько разноцветных ведер: для костей, металла, керамики, камня, стекла. Археологический материал проходит сначала через специальную машину, отделяющую крупные предметы от средних по величине. Дальнейшая обработка производится вручную и состоит из нескольких стадий. Материал промывается, просеивается и сортируется. Отбирается все, что имеет искусственное происхождение, а ученые определяют возраст и ценность находок. Разумеется, с точки зрения науки, было бы очень важно, если бы раскопки производились на самой Храмовой горе – ведь там сохранена последовательность культурных слоев, в которых сохранились предметы, а следовательно, есть контекст. А у нас – только грунт, и нам, практически, не попадаются целые вещи. Неясно, где эти предметы находились ранее: в жилом ли доме, в мастерской или в культовом сооружении. Работу усложнило также и то, что грунт с Храмовой горы смешали с современным мусором, поэтому мы находим предметы, относящиеся ко всем эпохам – от праисторических времен до наших дней. Тем не менее, 10 процентов найденного материала относится ко времени Второго Храма, обломки которого мы находим».