Покуролесив до четырех утра, толпа стала также весело разъезжаться. Кому далеко и кто боялся садиться после поддачи за руль, устраивались на половиках в гостиной или, раздобыв одеяло и пачку старых газет, находили местечко на траве под деревьями. Трое ухитрились укатить на одной инвалидной коляске, которая к тому времени хорошо подзарядилась. Дом долго продолжал гудеть, как улей, в который вернулись пчелы. В темноте слышались сопение, обрывки фраз, пение и стоны любви. Наверняка соседи звонили в полицию, и не раз, просить, чтобы утихомирили этих скоморохов.

Я и сам, было дело, звонил в полицию, когда по соседству шла студенческая гульба, а мне утром предстояла лекция. Пойти и попросить не галдеть нельзя: это вторжение в чужую личную жизнь. Полицейские тоже только стучат в дверь и вежливо просят сбавить децибелы. Но они все-таки представители закона и после десяти вечера имеют на это право. Так вот, я как-то позвонил, а в полиции дежурная ответила:

-- Сейчас передам в патрульную машину. Постараемся помочь, но конец семестра, сами знаете. Ваша жалоба номер сто тридцать девять, а на весь город патруль один.

Они действительно приехали, но к тому времени все исчерпалось само собой.

Короче говоря, гульбе на улице Монро никто не помешал. И завершилось все по своей естественной усталости. Тодд, которому пришлось принять горячий душ с шампунем, чтобы стереть с себя масло, кремы, сливки, отделить свои волосы от чужого шоколада, а также смыть липучий соус терьяки, долго лежал в своем гараже, тупо глядя в потолок, и слушал разные звуки, доносившиеся из комнат его приятелей. Он, как уже было сказано, единственный спал без подружки.

Аспиранта Данки все любили. Мужик он открытый и улыбчивый, белобрысый, с рыжей, даже когда не вымазана в красном кетчупе, бородкой, ростом чуть выше среднего и неплохо сложенный. Любил плавать и даже изредка гонял на океан, натягивал гидрокостюм, когда вода холодная, и занимался серфингом. У него было одно уязвимое звено: все в компании уже перебывали boy-friend'ами по нескольку раз, сходились и расходились легко, болезненно или по случайности, а он, по всеобщему подозрению, в свои с сегодняшнего дня тридцать оставался непорочным. Впрочем, похоже, что страдали от девственности Тодда больше его приятели, чем он сам.

Под него пытались, причем не раз, подложить какую-нибудь охочую до этого занятия студентку. Тодд сперва вез ее на горное озеро Тахо (или она его везла) -- пять часов коленка к коленке; гулял вдоль берега, любуясь бездонной голубизной воды, просаживал с ней десяток долларов в казино для развлечения, без азарта. Вел в ресторан обедать (согласие женщины, особенно молодой, на ресторан в американской транскрипции часто означает, хотя она, несомненно, сама уплатит за себя, что она готова к дальнейшим отношениям). Но потом, вместо того чтобы просто, как делают все, снять номер в первом попавшемся мотеле по принципу "куй железо, пока горячо", Тодд предлагал взять напрокат четырехколесный велосипед, чтобы покататься по заповеднику или отправлялся с ней в кино, а ночью пять часов ехали обратно в Пало-Алто. Он завозил ее домой (или она его). Там у нее или тут, возле его гаража, после выжидательной паузы она целовала его в щеку и исчезала.

Приятели начали подозревать его в некоторой голубизне (прославленная Калифорния все-таки), но этим и не пахло. Женщины ему нравились и он им, однако как-то не так Тодд к ним подступался. Смущался что ли, или говорил не то, не вовремя, или слишком много, или в нужный момент руки его парализовывала дьявольская сила? Казалось бы, чего проще в наш суперэмансипированный век? Но в каждый отдельно взятый раз у него недополучалось, и это превратилось в комплекс.

Притом у Данки был один секрет, о котором он никому не говорил: раз он уже был женат, но неудачно. Почему Тодд держал свой брак в тайне, вопрос особый, дойдем и до него. Факт остается фактом: он скрыл это от друзей, ибо признаваться казалось ему как-то стыдно.

В субботу утром, после загульной ночи, все слонялись по дому на улице Монро сонные, как овцы в жару. Надо было бы опохмелиться, но этот жанр в Америке еще не развит. В конце концов, когда проспавшиеся гости разъехались, хозяева, кто в халатах, кто в купальниках, кто в шортах, постепенно собрались за столом на кухне для принятия кофе. Доедали вчерашние остатки, сунутые наспех в холодильник, разбросанные в гостиной и по двору. Когда Тодд влез змеей через отверстие из гаража, все вдруг замолчали. Он не обратил на это внимания, открыл стиральную машину и стал бросать в нее свою одежду, в засохших пятнах от крема, соков и шоколада, налил из банки мыла. А они переглядывались так, будто вчера недошутили и готовили ему еще сюрприз.

Налив себе кофе, ухватив со стола корочку сыра и не особенно вникая в разговор, Тодд нажал кнопку, и старая стиральная машина заурчала, недовольная тем, что белье такое грязное.

-- Слушай, Данки, -- крутя свою длинную косу, обратился к Тодду Брайан, когда Тодд подсел к столу. -- Мы тут вроде как обмозговываем некий весьма заманчивый проектец... В общем, подарочек для тебя.

Брайан приехал учиться в Станфорд из Южной Африки, только что получил магистерскую степень по компьютерным наукам и уже оседлал место в маленькой компании в Сан-Хосе. Все у них в Претории были умельцами по части шуток и розыгрышей или он был частным экземпляром, не знаю, но занятие это увлекало его больше учения и службы.

-- Ну и как вам мозгуется с похмелья? -- уточнил Тодд, развалившись в своем скрипучем кресле.

Кружку с кофе он поставил на пол.

-- С похмелья, да, с трудом, но мозгуется по спирали. Идем на поиск десятого члена нашего коллектива. Ты как -- за?

-- Да у нас и так тесно, -- пробурчал Тодд, сразу ухватив намек, и стал намазывать на хлеб арахисовое масло.

-- Сэр не понимает, -- Брайан переглянулся со своей курносой подружкой Лесли. -- Это нам тесно, а тебе свободно. Мы даем объявление в сеть Интернета, что ищем молодую леди определенных кондиций, каковые мы сейчас с тобой обсудим. Тебе, старик, в принципе какие больше нравятся: большие или маленькие, толстые или худые? Сформулируй, а уж мы...

Тодд отмахнулся.

-- Опять вы мне навязываете бабу, а я решил сперва доконать диссертацию.

Компания загалдела, возмутившись.

-- Обижаешь! -- Брайан надул губы. -- Слишком ты серьезен, старина, и это твоя беда. Где игра живого и любознательного ума? Сделаем так, чтобы получить как можно больше объявлений. Может, тебе чего-нибудь да подойдет, а нет -- глядишь, нам. Нам-то тоже обновляться пора, правда, девочки?

Девочкам показалось это пошловатым, но возмущаться было нелепо, и они захихикали.

-- Шучу, -- подмигнул своей Лесли Брайан. -- Многоженство в Америке пока запрещено.

-- И охота тебе тратить время, -- ворчал Тодд .

-- Главное, охота подурачиться. Жизнь без игры напоминает конвейер по производству зубных щеток, которым управляют роботы.

-- Если подурачиться, то валяйте. Я-то тут при чем?

-- А ты нам составь свои требования. Только и всего.

-- Зачем же ломать голову? -- Тодд открыл воскресное приложение к газете "Сан-Франциско кроникл". -- Тут все формулировки и размеры. "Свободно сердце настоящего мужчины..." Или: "Спортивный и жизнерадостный хочет познакомиться с обаятельной..." Годится? Или вот: "Ищу подругу, с которой можно..."

-- Что можно? -- все загоготали.

-- Какой размер бюста желаете? -- уточнил Брайан. -- Большой, средний, маленький?

-- Ну, допустим, чем больше, тем лучше...

-- О'кей! Так и укажем... И писать кандидатки со всего мира будут тебе. Мы-то все пока что заняты, а ты свободен, как птица. Я смотрел филиппинский брачный журнал: там обычно дается рост и размеры бедер, талии и груди. Но это скучно. Что бы добавить духовного? Предложить кандидаткам сделать чего-нибудь эдакое? Думай, Сократ, думай! Ты у нас один кандидат в философы...

-- Пускай сочинят стихи и пришлют, -- предложил Тодд.