Когда они вышли на залитую солнцем улицу, то представшая им картина заставила еще раз сцедить смешок в кулачок. Они не были бессердечными, но то, как их Белка страстно прижимался на крыльце к балюстраде, будто старясь себя удержать на месте, просто не могло не показаться комичным.

Возле открытых задних дверей машины, валялось тело молодого альфы, прижатое к полу его отцом, у которого в глазах читалась скорбь и полное непонимание происходящего. Его взгляд как будто извинялся за неадекватное поведение сына. Тело отчаянно выло и пыталось сбросить Уильяма.

— Отпусти своего сына, а то мой, от нерешительности и дилеммы, почти уже сгрыз перила, — веселясь, произнес Антон.

— Я не понимать… он как с цепи дернулся при подъезде сюда, — взволновано откликнулся посол, стирая ладонью пот со лба.

— С цепи срываются… — поправил Незримов. — Уильям, пожалуйста, когда волнуешься забудь ты русский язык уж совсем… И отпусти сына, такому душераздирающему вытью могут позавидовать даже мои доберманы, — диалог перешел на английский.

— Ты уверен? — Ульям вопросительно поднял бровь. — Я не могу поручиться за его состояние. Он с ума сошел окончательно.

— Да, — хором сказали Алик и Антон.

— Нет, — пискнул тонкий голос Белки позади.

— Бобрам, занесенным в Красную книгу, слово не давали, — откликнулся через плечо отец.

Уильям, так и продолжая сидеть на попе Фортуса, отклонился вбок и заглянул за супругов. Его глаза, от понимания происходящего, округлились до размера немаленьких блюдец. Фортус, лежащий под ним, воспользовался замешательством отца и скинул с себя его пятую точку. Резво поднимаясь на ноги, грязный и помятый, он побежал по направлению к испуганному Аклебу.

Но ловкая подножка вновь уткнула его носом в асфальт. Молодой Фортус нецензурно выругался. Тут же в четыре руки его вновь скрутили. Теперь же его держали отец и будущий тесть.

— Не так быстро, — серьезно проговорил Антон. — Ну-ну, не стоит… меня ни чем не удивишь, в русском намного красочней мат, — дополнил он, услышав английские ругательства. — Как тебя зовут?

— Майкл! — рявкнули снизу.

— Антон, я не понимаю тебя… — вклинился взволнованный отец.

— Уильям, я тебя уважаю и уважаю чувства твоего сына, но за своего ребенка я любого порву, впрочем, я уверен, что ты сделаешь тоже самое. Пойми, я не могу без согласия Аклеба допустить Майкла к нему. Я не позволю насилия! Аклеб, слово за тобой, — посмотрел он на свою Белку, у которого уже побелели тонкие пальцы.

Молчание над всеми повисло дамокловым мечом. Тягучее, как патока, тишина давила на уши. Глаза Уильяма смотрели на молодого Соулмейта, прося не губить сына. Стон молодого альфы и его тихое и адекватное:

— Пожалуйста, дай мне шанс, я не подведу…

Заставило Аклеба со свистом набрать воздух и выдохнуть, отпустив наконец-то руки:

— Отпустите его. Я ему верю.

— Я и не сомневался, — облегченно произнес Антон, отпуская парня.

Алик стоял чуть в стороне, предпочитая не лезть в разговор мужчин, но он был искренне рад, что его сын не просрал мозги окончательно.

***

«Малыш… я слышу твои мысли… давно слышу… прошу, — крутилось в моей голове. — Все эти дни я искал тебя… Хочу прижать тебя и не отпускать», — мне не верилось, что такая связь может существовать!

Это определенно шло от Майкла, но как? Я был в шоке. Моя душа тянулась к своей паре. Самому до боли в костях хотелось обнять его, уткнуться в плечо, вдохнуть запах и почувствовать спокойствие.

— Пожалуйста, дай мне шанс, я не подведу, — его голос окончательно вырвал меня из прострации, заставив одуматься и отпустить руки.

Все эти дни без него казались мне сплошным адом. Рука была перебинтована, а на бинтах проступала кровь — я практически до мяса содрал метку. Что же я творю? На меня сейчас отчаянно смотрят два отца. Если я дам волю своей гордости, и заглушу чувства, то похороню разом четырех человек. Стоит ли она того? Ответ очевиден. Природа шуток не прощает и никогда не ошибается.

— Отпустите его. Я ему верю.

Лихой ураган поднял меня с пола, а потом я почувствовал крепкие объятия, а мой нос уткнулся в чужую ключицу. Разом настало умиротворение и большая часть болевых ощущений исчезла. На лице расползлась утопическая улыбка и мир перестал для меня существовать.

— Я ждал тебя… искал практически с самого детства. Я слышал твои мысли. Я знаю о тебе практически всё: какое ты любишь мороженое, какой твой любимый цвет и даже то, что ты любишь петь в душе матерные частушки, — от последнего заявления я покраснел. — Сначала я не понимал их, но когда выучил твой язык, мне стало легче от понимания того, что происходит, — весь этот бред мешался на разных языках, но я успел понять одно, что наша связь очень и очень давно установилась.

Он держал меня на руках, сам сидел на крыльце и мирно покачивался. Наверное, со стороны мы выглядели как маньяк и его долгожданная жертва.

— Я не могу тобой надышаться. И вообще, ты не мальчик, а сплошная моя беда. Вот зачем ты убежал? Зачем наврал всем, что из деревни? Ты бы знал, сколько провинций мы с отцом кверху тормашками поставили!

Я понимал, что если я сейчас не прекращу этот словесный поток, то просто напросто сгорю. Все это можно и потом обсудить, ведь правда?

— Пойдем, я покажу тебе свою спальню, — тихо, чтобы услышал только он, произнес я.

Альфа резко замолчал. Его объятия стали крепче, грозя переломать мне все кости. А потом, под смешки родителей, он ринулся со мной на руках в дом. Дошли мы только до первой попавшейся гостевой спальни.

========== Часть 6 ==========

***

Валентин за эти дни практически потерял весь свой лоск. Волосы потемнели, а глаза на порядок постарели. Ситуация в стране накалялась. Требовалось его присутствие на границах. Мысли беспорядочными тараканами метались в черепной коробке. Он впервые не знал, что же делать. Обычно он старался все держать под контролем, но сейчас… Сейчас стоял большой и важный выбор: потерять себя, наплевав на свое эго, и обеспечить людям мирное существование, или ввязаться в войну.

Люди определенно были ни в чем не виноваты. Он сам повинен в том, что пренебрег своей сущностью. Он был предупрежден, но отнесся ко всему попустительственно в виду своего малого возраста. С Владленом ему уж точно не тягаться. Но что он мог сделать? Валентин до сих пор помнил рыжие веснушки своего Соулмейта. Что бы сейчас сказал Фоксик? Он бы сказал, что Валентин не имеет права. Не имеет право думать только о себе. Владлен пойдет по головам в достижении своей цели. А в стране полно Соулмейтов, детей, беременных омег. В конце концов — его собственный сын. Васька вряд ли его поймет. Хотя Василий давно уже перестал интересоваться делами отца.

Весь вечер Валентин провел в раздумьях. Когда небо озарил розовый закат, он хлопнул по столу кулаком, вызвал машину, растрепал пятерней волосы и спустился вниз. Решение принято. К утру он должен успеть добраться до границ.

***

Пыльный черный джип без проблем пропустили на вражескую территорию. Машина, выдав из-под колес очередную порцию желтого песка, затормозила у большой зелено-брезентовой палатки, что стояла на огромной поляне. Валентин выдохнул, сжал кулаки и постарался взять себя в руки, а затем, решительно вышел из автомобиля и твердой походкой Главы направился к входу. Повсюду слышалась чужая речь солдат. Он мало что понимал, но по их эмоциям было видно, что эта затея с войной не всем по душе. Хотя, все люди были готовы и вооружены на сто процентов.

«Серьезно подготовился, гад» — промелькнула вялая мысль.

Валентин знал, что Владлен шутить не будет. С каждым шагом, что приближал его к цели, Фортусу становилось страшнее. Сердце билось как ненормальное, а внизу живота собрался тугой узел. Но развернуться и сбежать ему не давала гордость и решимость в своих действиях. Нервная дрожь прокатилась по телу перед предстоящей встречей. Альфа сглотнул тягучую слюну, хмыкнул, взял себя в руки и решительно отодвинул полог.