5 апреля 1242 года на льду Чудского озера произошла решающая битва, вошедшая в историю под названием «Ледовое побоище». Рыцарские войска были разбиты наголову; лишь жалкие остатки их спаслись бегством.

В жестокой борьбе с крестоносцами русский народ отстоял свою независимость. Однако спустя четверть века объединённые войска немецких и датских рыцарей попытались нанести новый сокрушительный удар по Руси.

18 февраля 1268 года вблизи крепости Раковор, находившейся на территории современной Эстонии, произошла одна из самых грандиозных и кровавых битв европейского Средневековья. Войска немецких и датских рыцарских орденов сражались с русскими полками. Русские под предводительством сына Невского, юного переяславского князя Дмитрия Александровича одержали трудную, но блестящую победу. Позже западные историки и хронисты назовут битву под Раковором предвестницей Грюнвальда, а князя Дмитрия станут именовать лучшим полководцем Европы XIII века, а историк В. Ключевский говорил о нём так: «В 1263–1294 годах Переяславским княжеством владел сын Александра Невского Дмитрий, который, став (1276) владимирским великим князем, сделал Переяславль своим стольным городом. Время правления Дмитрия Александровича стало периодом наибольшего могущества Переяславского княжества».

К сожалению, в России имя Дмитрия Александровича, которому в 2000 году исполнилось 750 лет со дня рождения, оказалось несправедливо забытым. Попытаемся (в какой-то мере) восполнить этот пробел.

О князе Дмитрии Александровиче и его славных победах над врагами Руси и пойдёт речь в нашем историческом повествовании.

В покои четырнадцатилетнего переяславского князя Дмитрия Александровича вошел ближний боярин Ратмир Вешняк и доложил:

– Прибыл гонец из Ростовского княжества.

Сын Александра Невского порывисто поднялся из кресла. Весьма кстати! Дела после смерти отца, великого князя, пошли на Руси из рук вон худо. Вот-вот грянут новые междоусобицы. Сам собирался в Ростов Великий посоветоваться с умудрённой княгиней Марией и князем Борисом Васильковичем, и вдруг – гонец.

– Кто пожаловал, Ратмир Елизарыч?

– Сам боярин Корзун, княже.

Юный Дмитрий заметно оживился: лучшего посланника и не надо. Боярин Неждан Иванович – один из самых тонких и дальновидных мужей Ростово-Суздальской Руси.

– Немешкотно зови!.. А впрочем, погоди, Ратмир Елизарыч. Пусть отдохнёт с дальней дороги боярин Корзун, а уж вечор и потолкуем. Ты уж порадей насчёт питий и яств. Добрый гость у нас ныне!

– Порадею, княже.

Было Ратмиру Вешняку лет около сорока. Осанистый, крепкотелый, с густой каштановой бородой. Когда-то молодым дружинником он лихо сражался со свеями[4] на берегах Невы и с немецкими рыцарями и был щедро награждён Александром Ярославичем.

После ухода Вешняка Дмитрий задумчиво заходил по покоям. Ещё неделю назад, перед Рождеством, из Суздаля прибыл родной дядя Андрей Ярославич, брат недавно умершего отца. Был он чем-то возбужден и нетерпелив, тотчас попросил прийти из женской половины хором великую княгиню Вассу Святославну. Дмитрий вот уже два года не виделся с дядей и с удивлением отметил, что Андрей Ярославич, коему не стукнуло и сорока лет, заметно постарел; лицо его было блеклым и осунувшимся, одни лишь глаза оставались суровыми и властными, какими они были всегда.

Вдова не заставила себя ждать. Была она вся в чёрном облачении и походила на монахиню. Васса Святославна очень любила своего мужа и тяжело переживала его утрату. Александр Ярославич взял её в жены через полгода после кончины своей первой супруги Александры Брячиславны, дочери полоцкого князя. Александра родила ему четверых сыновей: Василия, Дмитрия, Андрея, Даниила, а Васса – дочь Евдокию. Похоронив мужа, великая княгиня не захотела оставаться в стольном граде Владимире и перебралась с пасынками и пятилетней дочерью в Переяславль, на родину супруга.

Князь Андрей Ярославич не стал ходить вдоль да около. Прямой и не любивший никчёмных предисловий, он тотчас спросил в лоб:

– Как ты посмотришь, Васса Святославна, если я вновь вернусь на великокняжеский стол?

В покоях на какое-то время установилась мёртвая тишина. Нелёгкий подкинул вопрос Андрей Ярославич. Владимирский стол пока пустовал, но Васса Святославна отлично понимала, что в самом ближайшем времени на великокняжеском троне окажется либо Андрей Ярославич, либо его брат Ярослав, кой нетерпеливо выжидает, что предпримет необузданный и горячий Андрей. По прадедовским заветам стол должен наследовать старший брат, но положение его шаткое: Андрея Ярославича не любят в Орде. Ведь именно он двенадцать лет назад, вопреки дальновидному Александру Невскому, поднял свою дружину на татарские полчища. Орда такого дерзкого вызова никогда не забудет и предпочтёт крутому князю – Ярослава Ярославича, кой льстив и раболепен и пойдет на всё, чтобы заполучить из рук хана Берке ярлык на владимирский стол.

Васса Святославна глянула на Дмитрия. Любопытно, что сейчас в голове пасынка? Лицо его замкнуто и хмуро, а это уже верный признак того, что юный переяславский князь весьма озабочен вопросом своего дяди. Вассе Святославне по душе был второй сын Александра Невского. Ему, больше чем другим братьям, передался отцовский характер. Сей отрок выглядел старше своих лет, был довольно умён и рассудителен и уже сейчас неплохо разбирался в запутанных и противоречивых делах Руси.

Длительное молчание Вассы Святославны привело Андрея Ярославича в замешательство. Он надеялся на скорый и положительный ответ. Ведь каждому ясно, что владимирский престол должен наследовать старший из братьев. Но почему такие холодные, отчуждённые глаза у великой княгини? А может, всё дело в том, что появление его, Андрея, на владимирском столе тотчас лишит Вассу звания великой княгини: ею станет супруга нового великого князя. Именно в этом причина.

– Как мне кажется, Васса Святославна, не по нутру пришлись тебе мои слова, – прервал затянувшееся молчание Андрей Ярославич.

– Ошибаешься, князь. Ты – законный наследник престола. Но на твоём пути могут возникнуть препоны. Вот почему я и призадумалась.

– Я прекрасно об этом ведаю, княгиня. Но если ты, как супруга покойного Александра, приедешь с князем Дмитрием во Владимир и скажешь свое веское слово в защиту законного наследника, то город вновь примет меня. Владимир не забыл, что я несколько лет был великим князем.

– Владимир, может, и не забыл, а вот хан Берке трижды подумает, чтобы ставить тебя на великое княжение, дядя, – с иронией вмешался в разговор Дмитрий.

«Молодчина!» – с явным удовольствием посмотрела на пасынка Васса Святославна.

Лицо Андрея Ярославича покрылось красными пятнами.

– Не рано ли язвишь, племянничек? Думаешь, ханский лизоблюд Ярослав станет во благо Руси?

– Во благо – не станет, но и тебя, дядя, опасно видеть властителем всея Руси.

– Т-э-к, – с неподдельным раздражением протянул Андрей Ярославич. – И в чём же моя опасность, племянничек?

– Дров наломаешь, – попросту, без обиняков отозвался Дмитрий.

– Это каких ещё дров?

– Сам ведаешь. За что тебя мой отец всегда укорял? Ведь ты, дядя, коль станешь великим князем, вновь начнешь замахиваться на Золотую Орду. Но теперь Александра Невского нет, заступиться некому. Разгневанный хан Берке не остановит своих полчищ. И гори огнём земля Русская.

– Поганый отцовский корень! – переполненный злостью, выскочил из-за стола Андрей Ярославич и ярыми глазами глянул на Вассу Святославну.

– А ты что думаешь, княгиня?

– Дмитрий хоть и юн, но Бог наделил его светлым разумом.

Взбешённый князь Андрей быстро зашагал к низкой сводчатой двери. Оглянулся и запальчиво выкрикнул:

– И без вас обойдусь!

Княгиня радушно встречала известного ростовского боярина.