Поминающие, как и положено все как один говорили об усопшем в основном только, только хорошее. Дед Егор действительно пользовался уважением в селе. На удивление умный и любознательный, он всегда пытался преумножить свой капитал эрудиции о познании мира сего. За это его даже называли "Старец на холме". Ну да выпивал, по празднику, так и то раз в год на свой вывод советских войск из Афганистана (15 мая) и день ВДВ (2 августа), и то второй он не считал особым достижением в своей жизни.
- Это просто День Воздушно Десантных войск, говорил он, - тараторил без устали сидящий по левое плечо престарелый дед, - Говорит, все прыгали с парашюта, и я прыгал, так почему говорит, я должен считать этот день праздником? Я-то сам в артиллерии служил тут под Читой, еще в советские годы, - но видя, что Данила его уже не слушает переключился на своего соседа, местного батюшку, уплетающего холодные закуски и салаты из квашеной капусты, свеклы и еще много чего наготовленного заботливыми деревенскими женскими руками.
- Помню на Новый Год из гаубиц стреляли...
Данила аж колбасой поперхнулся, но из-за приличия, принятого на подобных мероприятиях, замаскировал все под пневматический кашель
"Новый Год он вспомнил, - пожалуй впервые за время похорон мысль Данилы пошла в сторону от кровавой расправы. - Вам бы только лясы поточить, да нажраться на халяву. Ничего. Главное деда схоронить помогли и на том вам спасибо"
Когда гости стали расходиться, а бабы помогали прибирать посуду, Данила, пожалуй, впервые за два дня вышел покурить без нервов. Заметив стоявшего особняков местного дурачка Ваську Шипицына, Данила подошел и поздоровался. Вообще то, Васька не был дурачком, просто однажды в детстве, его мамаша по дурости уронила коляску вместе с младенцем и что-то в голове ребенка замкнуло. С тех самых пор Васька не произнес ни слова, а только невнятно мычал. В принципе особых проблем это ему как в школе, так и после нее это ему не дало, ведь он не только ни в чем не уступал своим сверстникам, но даже кое где преуспевал, в особенности по математике и алгебре в геометрии, в частности, превосходя своих одноклассников по этим предметам и даже пару раз выигрывал местные олимпиады. Данила жалел парня, который был ему как брат, потому что знал, на своем горьком опыте, подобное же слилось с его контуженым отцом. Это были просто несчастные люди, которые попросту нуждались в помощи и любви.
- Слушай Вася, я тут в Большой Город собираюсь через месяц, как пропьюсь. Поедешь со мной?
Парнишка, моложе самого Данилы на несколько лет, с детским лицом и тонкой фигурой кивнул.
- Еще вопрос. Ты тайны хранить умеешь? - снова спросил Данила. В ответ был все тот же положительный кивок. После удовлетворительного ответа, Данила что-то шепнул на ухо Василию, после чего они обменялись крепким рукопожатием.
Через три дня все село знало, что знаменитый "Старец с холма", не просто умер, а его убили. Данила только начал свою попойку.
Глава III. Большой Город.
Сиреневый дым сигарет ровно стелился в зале, подобно туману, укутывая в свои объятья комнату. Данила сидел в мрачных думах, разглядывая дедовский альбом с фотографиями. Вот дед в армии со своими сослуживцами. Вот он на взгромоздился верхом т-72 при выводе войск. Вот дедуля один, демобилизовался стоит в окружении своих друзей и родни. Фотографии были черно белые, старого образца, с сепии. А вот пошли фотокарточки, где дед качает младенца отца, и что-то ему говорит, указывая на камеру фотоаппарата. Вон он еще маленький отец уже пытается достать ногами до педалей "Минска". Пошли отцовские фото в цвете. Так стоп. А почему эти две фото обрезаны? Четко видны рука на плече отца, и он сам кого-то обнимает. Но разрезано на половине и не ровно, можно четко просмотреть даже просмотреть по самой фотографии, что она не полная, делая при всем этом вывод, что обрезавший спешил. Видимо кто-то просматривал эти фото совсем недавно и специфически отредактировал их. Дальше все шло нормально, свадьба отца, с выносом невесты на руках. Рождение Данилы и все его школьные похождения. Вот они с дедом впервые на солонцах. Но эти две фото...
Данила затянулся никотином, как в окно со стороны ограды постучали. В раме виднелась лучезарная рожица Васьки довольного, что хозяин наконец то дома.
- М-да, так себе из тебя разведчик, - любя покритиковал Данила своего гостя поздоровавшись. Василий смущенно опустил голову и пройдя в зал стал разглядывать фотографии, разбросанные по столу.
- Ы-ы, - промычал Василий, тыкая в фотографию Данилу на выпускном вечере окруженного ордой девиц.
- Да я, - ответил Данила, а у самого слезы наворачиваются. - Я сейчас чай организую, чаю попьем и в Большой Город махнем.
- Э-э, - невнятно промычал Вася, тыкая в старые обрезанные фото отца.
- Да я там везде с девками, - равнодушно ответил Данила, заваривая чай из самовара.
- Э-э, - с той же интонацией и тембром голоса произнес Вася, выйдя на кухню с черно белой фотокарточкой в руках.
- Ты знаешь кто на фото был? - искра надежды промелькнула в сознании Данилы.
- Э-э, - подойдя к окну Василий стал изображать в воздухе вставку рамы, - Э-э.
- Погоди, ты, что имеешь ввиду дядю Сережу? Они же с отцом служили верно. Точно, они же еще рамы вставляли, когда я малой совсем был. Погоди, погоди, тогда почему фотография обрезана? Ладно Бог с ней, давай чай дедовский пить с сухарями.
Выехав из деревни на дедовском "Урале" с гробоподобным коробом - люлькой, который по всем правам полностью принадлежал Даниле, двойка парней распластавшись мягкими тельцами ягодиц на сиденьях, двинулась в путь в южном направлении. Переливы золотистых зайчиков на кружевах снежной массы застилали взор пилотирующему транспортное средство Даниле. Оба ехали в старых, советских красных шлемах, затянутых ремешками на подбородках и одетых в бушлаты военного образца. Своего бушлата у Васьки не было, но так как желание покрасоваться на людях у парня переваливало гордость, он одолжил бушлат у участкового, благо они с ним были в теплых отношениях
Снежная пыль забивала лица, цепляясь за щетину Василия. На лице Данилы красовалась гладко выбритая синева. Как никак ехал к своей жене с приемным сынишкой.
Однообразная картина горизонта усыпила бедолагу пассажира, намертво вцепившегося в ручку за спиной мотоциклиста. Когда Данила начал его расталкивать локтем в грудь, Василий изволил выспаться, а уже окончательно проснувшись, пред его очами раскинулся по истине великолепное творение руки человека. Возвышаясь над холмами, Город, подобно граненому стакану представлял собой отлично защищенное и укрепленное фортификационное сооружение, усеянное по флангам и тылу, а также носовой области советского производства танками всех мастей и разных калибров, упираясь двигателями в железобетонные небосвод.
Приближаясь все ближе, Город, словно вылезающий из марева снежного бурана дядька Черномор вырастал до небес так и норовя зацепиться за облака. Вот уже показались пятиметровые бронированные толстой закаленной броней в этот чудесный Город.
- Так, я пойду поговорю о пропуске, ты сиди тут и жди, - спрыгнув с оседланного мотоцикла сказал Данила, отправившись к дежурному посту. Дежурка располагалась тут же у входа в Город, прямо в ДОТе, оборудованным ПКМ, но не привинченный на мертво, а лишь стоящий на сошных, чтобы пулеметчик, обвязанный крест на крест пулеметной лентой, и из дали напоминающий матроса революционера, времен серебряного века, мог спокойно отступить в город, бросив укрепленный пункт.
- Здорова, служивый. Ну и дубак* (*прим. дубак - мороз, холод) же сегодня, - обратился Данила к распластавшемуся на раскладной кровати солдату в полевом костюме типа энцефалитке* (*прим. Костюм противоэнцефалитный - одежда, костюм, предназначенный для индивидуальной защиты людей от укусов или наползаний на кожу клещей, распространяющих клещевой энцефалит и другие заболевания.) желтого камуфляжа типа "Горка", одетая поверх простого ватника.
