— Почему ты так уверена?

— Потому что тис — естественная противоположность вьюнка, — фыркнула Эррин.

— Объясни, — сказал Мерек, и пока Эррин не начала, я встала.

— Простите. Это все интересно, но мне нужно поесть, — сказала я, — и помыться.

Эррин кивнула, но Мерек выглядел уставшим и откинулся на подушку.

— Я отправлю тебе еду, — сказала я ему. — Эррин, ты — чудо.

— Рада помочь, — сказала она. — Теперь нужно, чтобы вернулись остальные, и оставшиеся ингредиенты, и мы это сделаем. Мы сможем убить его.

— С… Опус Мортемом, — сказала я, и она кивнула. — Откуда название?

Она злорадно улыбнулась.

— Я его выдумала. Оно имеет смысл.

— Сайлас будет тобой гордиться, — сказала я.

Искра в ее глазах погасла.

— Да… — тихо сказала она. — Надеюсь, он это увидит.

Я посмотрела на Мерека, умоляя его сделать что-нибудь.

— Расскажешь подробнее? — спросил он. — Я бы хотел узнать, как это работает.

Она рассеянно кивнула, а потом еще раз, уже увереннее.

— Да. Но сначала осмотрим вас, — она взглянула на меня. — У тебя есть какие-нибудь раны?

— Нет. Я в порядке. Просто ужасно устала. Я пойду отдохнуть.

Я замерла на пороге и смотрела, как она открывает баночку и начинает втирать в его раны мазь. Он встретился со мной взглядом, и все внутри меня сжалось. Я кивнула на прощание и оставила их. Я хотела отправиться на кухни поесть и сходить искупаться. Но вместо этого я пошла в свою комнату, где рухнула лицом в кровать и уснула, даже не сняв сапоги.

Когда я проснулась, комната была пустой, но кто-то снял мои сапоги и накрыл меня одеялом, не потревожив мой сон. Я перекатилась на спину, ощущая тяжесть в теле, и закинула руки за голову.

А потом все вспомнила: мужчины, идущие в пещеры, успех Эррин с Опус Мортемом. Я села и застонала. Было больно, я ощущала пустоту. И запах.

Я искупалась, как и хотела до этого, и заплела волосы. Пока я шла в столовую, чтобы увидеть, не осталось ли что-нибудь после завтрака, я услышала звон металла о металл и, игнорируя разъяренный желудок, свернула во двор, где скрылась за колонной и смотрела, как местные сражаются друг с другом.

Мерек сидел в одном из углов, Хобб был с ним, они общались и выкрикивали бойцам советы. Ряд за рядом людей направлял друг на друга мечи, кто-то успешнее, чем остальные. Я пошла по краю двора к Мереку, следя за ними. Хобб увидел меня и пошел навстречу.

Он тут же заговорил.

— Простите, что не рассказал об активности в пещерах. Я ждал, пока будет известно больше.

— Хорошо. Узнали что-нибудь еще?

— Ничего полезного. Но получили весть, что Аурек, похоже, скрывается. После пожара он заперся в башне, никому не показывается, ничего не делает. Мой шпион там сказал, что слышал, как Аурек ходил на кухню и следил за приготовлением еды, а потом заставил не меньше трех человек попробовать блюда, и только потом поел он. Никого не впускают в его башню, у двери големы, и они сопровождают его, если он выходит.

— А Лиф… Серебряный рыцарь?

— Серебряный рыцарь и шестеро остальных отправились в Скаррон.

Скаррон. Они все еще думали, что я там.

— Это все, миледи, — сказал Хобб. Я кивнула, и он ушел на поле, крича в поддержку воинов.

— Как они? — тихо спросила я у Мерека.

— Для тех, кто никогда не сражался, они справляются неплохо.

— Но этого мало, да? — поняла я по его тону.

— Да, ведь тех солдат учил Лиф, — отметил Мерек.

— Может, стоит разделить их, — сказала я. — Тех, кто хорош в бою, учить и дальше сражаться с мечом, а остальных учить бороться с големами.

— Кто научит… ах, — он улыбнулся. — Конечно. Убийца големов.

— Это не так и сложно. Стоять в стороне и использовать огонь.

Глаза Мерека засияли.

— Да… В замке голем, вошедший в огонь, рассыпался, когда вышел.

— Это высушивает их, ведь они из глины. Так их проще разбить. И огонь раскрывает приказ внутри них. Если его разрушить, они разбиваются.

— Как симулякры. Без алхимии они — ничто.

Я подумала об Эррин, как и Мерек, ведь он сказал:

— Похоже, Лиф сдержал обещание. Он явно уничтожил куклу.

— Наверное, — получил он в ответ. Я все еще не доверяла ему.

— А что с теми, кто плох в любом бою? — Мерек кивнул на бедную Брину, которая могла легко ранить себя, а не врага.

— Мы используем их сильные стороны. Брина — хорошая лучница, она может научить остальных. Пусть делают то, что им нравится. И… если Эррин сделает что-то, чем можно смазать стрелы, какую-нибудь смесь…

— Тогда им лучше стрелять метко, чтобы не навредить нам, — сказал Мерек.

— Они научатся. Кстати, где Эррин?

— Устраивает лабораторию дальше по коридору, — он указал на южное крыло. — Я собираюсь помочь им, когда закончу здесь.

— Смотри, не забудь отдохнуть.

— Погоди, — его пальцы обхватили мое запястье, когда я собралась уходить. — Я бы хотел поговорить.

— Не сейчас, — сказала я. — Мне нужно увидеть Эррин. А у тебя есть работа здесь.

— Я тебя найду.

Я кивнула, и он отпустил меня, хотя я еще чувствовала тепло его кожи на моей, он смотрел мне вслед, пока я шла к коридору.

Эррин, действительно, устроила лабораторию, используя всякую стеклянную и каменную посуду, явно взятую на кухне. Она как-то — судя по недовольному виду Стуана, постукивающего по ноге веревкой с ее запястий, он участвовал — перетащила сюда один из больших столов из столовой и использовала его для работы. В одном конце стояли банки и склянки с травами, растениями, порошками и жидкостями. В центре она подготовила место для огня. В другом конце лежали перья и груды исписанных бумаг. Я подошла и увидела то, что, как подозревала, было таблицей Петруция, нарисованной на плотном пергаменте, который удерживали на месте пустые флаконы и нож.

— Начинаем, — сказала довольная Эррин, хлопнув в ладоши.

— Что ты будешь делать?

— Соберу все, что есть, отмерю нужное количество, приготовлю то, что нужно. И придется сварить свой спагирический тоник.

— Точно. Спагирический тоник. Куда мы без него?

Эррин взглянула на меня.

— Мне нужна для этого розовая вода. Но не косметическая. Мне нужна эссенция розы.

Я вскинула руки.

— Просто скажи, как помочь.

Она улыбнулась, мое незнание веселило ее. Она была в своей стихии.

— Пока все не вернутся, готовить зелье я не могу, — она прошла к толпе баночек на другом конце стола и подняла одну. Там был изогнутый корень, который зловеще напоминал человека. — Мандрагора у нас есть, слава Падубу. Добывать ее кошмарно. О, мне нужна кора тиса. Ты не знаешь, тут растет тис?

— Здесь его должно быть много. Опознавать деревья я не умею.

— Отравительница из тебя еще та, — улыбнулась Эррин.

— Я знаю, как выглядит тис, — сказал Стуан, испугав меня. Я забыла, что он здесь. — Из него получаются хорошие руки.

Мы с Эррин повернулись к нему.

— Вот видишь. Мне не нужно знать деревья, у меня есть Брина, — сказала я. — Я попрошу ее сходить. Она — дочь создателя луков. Она сама их теперь делает.

— Это она умеет, — сказал Стуан.

— Погодите, — перебила Эррин. — Она делает луки здесь?

Я поняла.

— О, боги, я — дура, — я тряхнула головой. — У Брины может быть тис здесь.

Эррин глубоко вдохнула.

— Тогда все. Тогда у нас будет все.

Я оставила Эррин со Стуаном, он уже меньше вздрагивал от ее движений. Бедняга Стуан, ему словно было суждено охранять то одну опасную девушку, то другую. Я пошла по коридорам, чувствуя волнение. Во дворе тренировалась новая группа людей, я кивнула им, проходя. В воздухе ощущался запах пекущегося хлеба — дрожжей, розмарина и тепла, которое всегда источал хлеб. Я заглянула на кухню и увидела, что Эма работает там с Треем, замешивая тесто. Я взяла в кладовой яблоко, еще хрустящее, кислое, когда я откусила его, пройдя в сад, и идеальное.

Я села в саду на землю, шерсть платья защищала от холода. Я попыталась представить, как тут будет весной. А потом задумалась, увижу ли это, увижу ли весну. Последние несколько дней пронеслись вихрем после месяцев медленного планирования и острожных действий. Близилось время сбора урожая.