Он заглушил двигатель. У него ушло некоторое время на то, чтобы даже выйти из машины. Мышцы его ног время от времени сводила судорога. Он сидел, глядя через своё боковое окно на машины, проезжающие мимо так медленно и так невозмутимо. Его глаза остекленели от того, что моргали слишком редко. Его шея была воспалена там, где в неё вгрызся ремень безопасности, когда один их тех автомобилей врезался в него. Вдруг его рука поднялась и легла на ручку двери. Ему удалось, спотыкаясь, выбраться наружу, захлопнуть дверь, развернуться и убраться с дороги.

Две непроходимые стеклянные двери преграждали ему путь. Ему придётся позвонить, чтобы войти. Здесь ли Мелисса? Когда она уходила с работы? В ряду кнопок, обозначающих квартиры, была лишь одна, рядом с которой не было имени — только чистая, белая полоска бумаги. Он нажал на звонок. К домофону никто не подошёл и не нажал на кнопку открытия двери. Она не открылась даже после второго, третьего или четвёртого звонка. Норман прислонился лбом к холодной стене. Он скрестил руки и просунул ладони под куртку, чтобы согреться. Ветер начинал кусаться.

Джейден не знал, сколько он должен был ждать. Может, было бы мудрее найти приют где-нибудь ещё, но сейчас он не мог найти в себе сил вновь двигаться. Он не хотел возвращаться в машину. Оттуда, где стоял, он мог видеть, что с её боков стёрлось немного краски, а задняя часть была сильно помята.

Норман повернулся спиной к стене и сполз по ней, растянувшись на холодных как лёд мраморных ступеньках.

Это место весьма шикарное.

Словно во сне, он гадал, почему у него было такое идиотское название, с гордостью демонстрируемое над его входом. Он подумал, что перестаёт чувствовать свои пальцы. Через несколько минут его куртка начала казаться тонкой и неподходящей. Норман наблюдал за своим дыханием, белыми облаками вырывавшимся из его губ. Зимнее солнце уже давно село, и последние слабые лучи подчинялись чернильной агонии ночи. Недалеко от него запоздало зажёгся фонарь уличного освещения.

Мелисса, пожалуйста, ради Бога, не задерживайся допоздна на работе этим вечером.

Специальный агент закрыл глаза и задумался о молитве. Как правило, это не было чем-то, что он обычно делал. Но у него были воспоминания из детства, где он сидел в ногах своей кроватки, вынужденный молиться каждую ночь, независимо от того, что за ребяческий Бог был в его голове, и по какой-то причине они решили вернуться. В те дни Богу не удавалось отогнать от него монстров, и Джейден не думал, что Он справиться удачнее сегодня. Теперь ему не нужен был Бог. Бог был заменён тубой и парой очков.

Каждый раз, когда ему казалось, что он добивается прогресса, он вновь соскальзывал вниз. Когда облака всего лишь на мгновение рассеивались, они всегда вскоре возвращались: более сильные, более тёмные, более злые. Было слабостью думать об этом – он признавал это, хотя и думал, всё равно думал: «Не знаю, сколько ещё я это выдержу». Норман почувствовал себя кем-то, кто открывает и закрывает глаза глубокой ночью и не может увидеть разницы в кромешной темноте, кто обнаруживает, что тьма внешнего мира ничуть не отличается от тесной, органической тьмы, наступавшей за его собственными веками.

Он прождал её почти час. Но в конце концов, она пришла.

========== Глава 11. Сострадание ==========

Понедельник, 18:19

Он сидел на ступеньках её дома, склонив голову, словно сокрушённый Атлас. Она с осторожностью медленно подошла. Поначалу она приняла его за бродягу, сгорбившегося у входа в здание, в поисках комфорта вдали от холода. Затем она заметила, что на нём был надет костюм. Затем — покрой его куртки и цвет галстука. После — маленький, стеклянный пузырёк, ярко-голубой, который он крутил между пальцами. Его лица не было видно. Он совсем не двигался, не считая пальцев, шевелящихся в странном, необычайно плавном повторяющемся движении и собственнически обёрнутых вокруг тубы. Она покрепче вцепилась в свою сумку и шагнула ближе.

— Норман?

Ещё прежде, чем она заговорила, его голова резко поднялась. Джейден пронзил её своим взглядом. Он казался несколько отстранённым, будто провёл долгое время на далёком острове и только сейчас возвращался. Он, спотыкаясь, вскочил на ноги и прислонился к стене, чтобы сохранить равновесие. Теперь агент Донахью могла увидеть, каким замёрзшим он был, какими почти синими выглядели кончики его пальцев. Или это было отсветом от пузырька? Он уже исчез. В одно мгновение Джейден уже как-то спрятал его, куда-то в какой-то карман так, что она не видела. Она едва ли не задавалась вопросом, был ли он вообще у него в руках.

— Мелисса, — выдохнул он. Затем ему понадобилось мгновение, чтобы удержаться от падения. Он сделал тяжелый шаг в её направлении. Ей пришлось побороть в себе внезапное сильное желание отступить назад. — Слава Богу, ты здесь. Пожалуйста, не задавай вопросов, ничего не говори, просто послушай меня. Мне нужно, чтобы ты увезла меня. Куда-нибудь в другое место, может в отель. Меня преследовали. На меня напали. Мы должны уходить прямо сейчас, я не хочу, чтобы они шли за нами, но и не хочу, чтобы они знали, где ты живёшь. Думаю, сейчас они меня потеряли. Мелисса, ты должна доставить меня в безопасное место.

Донахью что-то торопливо искала в сумке. Она даже не смотрела на него. На краткое мгновение он почувствовал раздражение, а затем его придавило холодной каменной плитой ужаса. Она поможет ему, ведь так? Он был в отчаянии, ощущал, как инстинктивное уныние просачивается сквозь его поры, тогда как другая, более высшая часть его самого с отвращением отвернулась. В полные паники моменты после погони он не знал, к кому ещё может обраться, и его мозг сразу подумал о ней.

Но она нашла то, что искала, и сейчас пристально смотрела на него суровым взглядом. Он почти был напуган протестом в её глазах, обращающим всё тепло мёда в камень.

— Кто преследовал тебя? — произнесла она.

— Не знаю. Три машины. Не хочу делиться своими мыслями по поводу того, кто это мог быть. Прозвучит слишком безумно.

Теперь она была тем, кто выглядел отчаявшимся: как психиатр, имеющий дело с проблемным пациентом.

— Как давно ты здесь сидишь?

— Не уверен, некоторое время, — он дрожал. — Пожалуйста, давай пойдём. Твоя машина поблизости?

— Я… я припарковалась как раз за домом.

Он приблизился ещё на один шаг и схватил её за руку. Она посмотрела вниз на это так, как будто даже не почувствовала его прикосновения. Между её бровями пролегла морщинка, а на её лице отразилось выражение глубокого беспокойства.

— Пожалуйста, мы должны идти. Мне жаль. Мне действительно нужно, чтобы ты сделала это для меня. Я не могу вести машину. Пожалуйста, помоги мне, Мелисса.

— Норман, ты не можешь просто взять и оставить свою машину здесь вот так…

— Забудь о машине. Если её заберёт эвакуатор — плевать, это всё равно развалюха. Пожалуйста! Пожалуйста! — простонал он.

На её лице читалась готовность уступить. Она посмотрела ему в глаза, увидела, насколько глубоко их захлестнуло волнами страха, и коротко выдохнула воздух, что перед этим задержала.

Как она и сказала, машина была припаркована за многоэтажкой. Норман сел в пассажирское кресло и положил раскрытые ладони на ноги. Несколько секунд Мелисса сидела, наблюдая за ним и глубоко дыша, а затем завела мотор и выехала с парковочного места.

Они ехали вдоль бесконечной конвейерной ленты автодорожной сети, со всех сторон окруженные другими людьми в других машинах, которые понятия не имели, что происходило в персональном мирке Нормана. Он сидел и смотрел через окно на незнакомцев, наблюдая, как их машины сверкают в резком свете уличного освещения, словно резкие крокодильи спины, особое внимание обращая на пылающие белки их глаз, когда они проезжали мимо. Сами они были объятыми страхом крокодильчиками, слишком напуганными в эту минуту, даже чтобы показать свои крокодиловы слёзы. Агент Донахью продолжала следить за зеркалами и проводить рукой по волосам, будто бы ощущала тревогу. Норман тревогу больше не ощущал.