– Да. И, похоже, они откуда-то издалека. Во всяком случае, те остатки одежды, которые есть на них, не похожи ни на то, что носят в Тем… то есть в Арвендейле, ни на одежду морского народа. Да и на тех, кто пришел в… Арвендейл с герцогом из империи я ничего похожего не видел. Хотя… – Фодр запнулся и пожал плечами, – империя велика и, вполне возможно, они из каких-то провинций, выходцев из которой мы еще просто не видели.

– Понятно, – задумчиво кивнула Лиддит, – я должна на них посмотреть.

– Госпожа, – нахмурился Фодр, – это довольно большое стойбище – мы начитали почти два десятка шатров, да и варгов там куда больше, чем в тех, что встречались раньше. Так что я не думаю, что ваше желание – это хорошая…

– Вот только ты не начинай, Фодр, – сердито оборвала его герцогиня, отставляя в сторону котелок, – мне одного Даргола выше крыши. Я тебе сказала, что должна на них посмотреть, – и сделаю это. В конце концов, я знакома с тем, как одеваются не только в империи, но и в большинстве соседних стран. Так что я лучше всех из присутствующих смогу определить, откуда эти люди.

– Ну-у, это можно было бы сделать и потом, когда мы их отобьем, – уже сдаваясь пробормотал старшина Зимней сторожи. А куда было деваться? Он знал свою госпожу достаточно хорошо, чтобы понять – если она начала говорить подобным тоном, противиться бесполезно…

– Не знаю, – с сомнением прошептала Лиддит, после того как почти полчаса рассматривала три унылых фигуры, собиравших кизяк в овечьем загоне. – Очень сложно понять, во что они были одеты до тех пор, пока их одежда не превратилась вот в это…

Фодр красноречиво вздохнул. Мол, а он что говорил?

– Ладно, расспросим, когда разберемся с орками. Постарайся, чтобы они во время атаки не пострадали. Их где-то запирают или как?

– Вряд ли, – пожал плечами старейшина Зимней сторожи. – Скорее всего, они ночуют с овцами. В шатры орки их точно не пускают, а если спать в одиночку – околеешь от холода. Сами знаете, госпожа, ночами без согревающих амулетов уже сильно холодно.

– Ну что ж – тем лучше, – усмехнулась Лиддит. Появление людей в глухом орочьем стойбище на окраине мира означало какую-то загадку. И это было хорошо. А то она уже устала от монотонной работы мясника, в которую превратился этот рейд. Именно этой усталостью и было вызвано ее упрямство…

Трой стоял у ограды ристалища в одной рубашке и, опираясь на верхнюю слегу, смотрел на то, как герольды сосредоточенно рассыпают песок по грязи. Его соперник, высокий, могучий мужчина, в этот момент как раз облачался в свой доспех.

До Парвуса они с графом Остевон добрались за три дня до начала Большого имперского совета. Всю дорогу бывший старший интендант восточного придела был сама любезность. Он рассказывал забавные истории, сыпал шутками, заказывал на постоялых дворах самое дорогое вино, но после рассказов Грикса Трой насчет графа нисколько не обманывался. Граф ничего не забыл и не простил. Просто… просто у него в этой поездке были свои цели, для успешного достижения которых ему требовалось максимально сблизиться с «выскочкой» и «темной лошадкой», которыми все еще оставался для большинства аристократов империи бывший наемник, так неожиданно для всех выбившийся в герцоги. Несмотря на всю его вроде как громкую славу… Так что всю дорогу до Парвуса Трой чувствовал себя мухой в паутине, которую искусно плел вокруг него граф Остевон. Впрочем, то, что вокруг него плетется паутина, он смог понять только потому, что уже вляпывался в нечто подобное. Во время своего путешествия в Светлый лес. Тогда его тоже опутали, выпотрошили, загрузили и наладили так, что на следующий день, во время встречи со Светлой владычицей, он, будто кукла-марионетка, «проплясал» всю встречу с Владычицей и Владетелями Великих домов так, как было нужно его «гостеприимным» хозяевам. Нет, на самой встрече его никто ни за какие «ниточки» не «дергал». Все было сделано куда искуснее. Во время вечернего «дружеского» разговора Алендил и Аслендил выпотрошили его, вытащив наружу весь его жизненный опыт, установки, чаяния, ценности и черты характера, оценили извлеченное, прикинули, как это можно использовать, а потом подгрузили так, что когда он оказался перед ликом Светлой владычицы, то на все внешние раздражители в виде обвинений, предложений и даже вроде как вполне невинных вопросов отреагировал именно так, как было нужно главе дома Асленгеронд. И то, что Трой тогда добился хотя бы части того, чего хотел, было не его заслугой, а всего лишь его удачей. Которая состояла в том, что чаяния Троя каким-то совершенно неведомым ему образом оказались не только не противоречащими, а даже как-то помогающими продвинуться к достижению своих целей и этим древним интриганам. В ином случае его миссия совершенно точно закончилась бы провалом. Хотя понял это будущий герцог Арвендейл уже много позже той памятной встречи.

Так вот, граф Остевон всю дорогу до Парвуса пытался сделать с Троем примерно то же самое, что и Аслендил. Но, увы, на фоне тысячелетнего эльфа все попытки бывшего старшего интенданта восточного придела выглядели откровенно убого. Так что на этот раз поле боя, скорее всего, осталось за герцогом Арвендейл. Не в том смысле, что Трой не сказал графу вообще ничего, а в том, что бывший старший интендант смог узнать от своего визави только то, что тот сам захотел ему сообщить. Ну, наверное… В конце концов, граф был тем еще интриганом и умел плести словесные кружева куда лучше бывшего наемника, выросшего в глухой деревне на самой окраине обитаемого мира. Так что где-нибудь Трой точно прокололся. Хотя он очень старался не выходить из явно сложившегося в голове у бывшего старшего интенданта образа жесткого, даже жестокого, но туповатого и недалекого вояки, которому просто повезло. А то, что граф воспринимает его именно так, Трою стало ясно довольно быстро. И по манере разговора, и по тем вопросам, которые бывший старший интендант восточных приделов довольно умело вплетал в ткань вроде как вполне беззаботной болтовни ни о чем, да и по манере, в которой эти вопросы формулировались. И именно потому, что ему приходилось всего лишь поддерживать уже сложившееся у графа впечатление о себе, а не делать нечто более сложное, он и надеялся на то, что у него все получилось. Так что дорога вышла… познавательная. И весьма.

На подъезде к Парвусу его встретил Арил. Уважительно поклонившись Трою и окинув графа этаким демонстративно-пренебрежительным взглядом, он нарочито-сурово насупил брови и прямо-таки пафосно-торжественно произнес:

– Герцог, император желает видеть вас немедленно!

Трой слегка опешил от столь зашкаливающего пафоса, но затем до него дошло, что это некий спектакль и что его роль в нем, скорее всего, отнюдь не зрителя. Поэтому он, в свою очередь, тут же принял максимально горделивый вид и, даже несколько натужно напыжившись, величественно кивнул Арилу. После чего повернулся к бывшему старшему интенданту восточных приделов и небрежно бросил:

– Благодарю за приятную компанию, граф. Я вынужден вас оставить. Дела, знаете ли… – после чего пришпорил коня. Арил быстро развернулся и быстро пристроился рядом. Некоторое время они молча скакали рядом, а затем побратим негромко заговорил:

– Молодец, хорошо подыграл, – а затем легко мотнул головой назад: – Этот сильно достал?

Трой понимающе ухмыльнулся.

– Да нет, не очень. Но мозги напряг. Всю дорогу пытался выведывать кто, где, как, с кем и почему это граф Шоггир до сих пор не сковырнул с трона этого выскочку, который неизвестно каким путем смог натянуть себе на тупую башку императорскую корону, с которой совершенно не знает как обращаться.

Арил понимающе хмыкнул, а потом вздохнул:

– У нас такие приколы каждый день. Мало кто из знати верит в то, что Марелборо – это Марелборо. Некоторые умники вообще считают, что он – подставная фигура, то есть нечто вроде вешалки, на которую некто просто надел корону «повисеть». То есть ритуал до сих пор не проведен и императора фактически нет.