По большому везению травмы мотоциклиста оказались не смертельными, но для полной реабилитации требовалось несколько сложных операций и длительное нахождение в стационаре. К чести Петра Ивановича, он не оставил покалеченного парня наедине со своим горем, и через свои каналы отправил того на лечение в Москву, в один из лучших институтов хирургии СССР.
Старания не прошли даром, и через год пострадавший полностью восстановил своё здоровье. За примирением сторон до суда дело доводить не стали, а в качестве компенсации за моральный ущерб Кравченко взял юношу к себе водителем. Юра Фарафонов, так его звали, оказался очень смышлёным молодым человеком, и за четыре года верной службы ни разу не дал начальнику усомниться в своём выборе. Кроме рабочей связки у них сложились близкие дружеские отношения. Сначала они делили общую крышу над головой, а после переезда в новую квартиру, Юра оставался частым гостем в роскошном доме Кравченко и именно там минувшим июлем праздновал свою свадьбу. А пока молодые догуливали медовый месяц в Ялте, Пётр Иванович делил "баранку" служебного авто с сыном. Сегодня как раз была очередь отца, поэтому заглушив машину во дворе, он первым покинул салон и запахнул массивные дубовые ворота.
- Таня, ставьте обед, мы пока покурим с Герой! - На ходу чиркая спичкой, скомандовал глава семьи. Они с удобством устроились в просторной беседке с западной стороны сада, где в тёплое время года устраивали семейные трапезы.
- Хорошо сегодня погуляли, да? - Затянулся папиросой Пётр Иванович
- Хорошо, только мало, - угостился дозой никотина Герман, - Рано уехали, могли еще Любу сводить куда-нибудь.
- Сводишь, не переживай! Я так понимаю, мать с тобой поговорила? Какие мысли?
Герман не стал ничего отвечать, но молчание лучше любых слов отражало его отношение ко всему происходящему.
- Ладно, я всё понял, - вдруг смягчился Пётр Иванович, что было совсем несвойственно для него, - Только не дуйся на мать, она добра вам хочет! И я хочу, значит, к этому разговору мы обязательно вернёмся, ты меня понял?
- Ну конечно! - Гера выпустил очередную порцию едкого дыма, и сбросил пепел в жестяную банку.
- Герман, помоги мне! - Татьяна Германовна, будто услышав своих мужчин, выглянула в окно.
- Иду! - Гера в последний раз затянулся, потушил хабец и зашёл в дом.
С кухни потянуло свежей зеленью - это, как оказалось, Любаша ловко нарезала укроп с петрушкой к борщу.
- Любань, давай я дорежу, а ты отнеси лучше посуду на стол. - Забрал нож заботливый отец.
Люба послушно водрузила на руки четыре суповые тарелки, сверху плетёнку с хлебом, и вышла на крыльцо.
Довольно быстро расправившись с последним пучком, Гера пересыпал всё в кастрюлю и прикрыл крышкой. На соседней конфорке одиноко грелась сковорода, щедро наполненная растительным маслом. Ловким движением Татьяна Германовна смахнула туда целую миску картошки с лисичками и луком. Не далее как на прошлой неделе Пётр Иванович, слывший заядлым грибником, принёс из лесу две полных корзины - одну с грибами, другую с ягодами. Из черники и голубики сварили несколько килограмм вкусного варенья, а вся брусника ушла на морс. Между прочим, по такой духоте морс лучше всего спасал от жажды. Мама достала кувшин из холодильника и черпачком разлила напиток по кружкам. Герман залпом осушил кружку, вытер губы и принялся помешивать деревянной лопаткой картофель.
- Мама, ты извини меня, если нагрубил... - нарушил он, наконец, гнетущую тишину.
- Сынок, всё нормально, давай не будем! - Татьяна Германовна убавила огонь и макнула ложкой в кастрюлю, - Борщ разогрелся, можно подавать!
- А тут еще всё сырое...- кивнул на сковороду Гера.
- Не переживай, я доделаю, неси кастрюлю в беседку, только доску подставить не забудь!
- Так остынет же, пока готовишь! - Искренне удивился он, - Мам....
По щекам Татьяны Германовны прозрачными шариками катились слёзы. Почувствовав взволнованный взгляд сына, она схватила полотенце и обтёрла покрасневшие глаза.
- Что случилось? - не на шутку перепугался Гера. Как любящий сын, он никак не мог спокойно реагировать на плачущую мать, будь то слёзы печали или радости.
- Всё нормально, просто соринка попала...
- Давай посмотрю!
- Не надо Гера, неси борщ, отец с Любой голодные, а вам ехать вечером еще!
Мама поняла, что раньше времени проговорилась и притихла в наивной надежде, что Герман пропустит последние слова мимо ушей.
- Куда ехать? - конечно, он услышал всё, - Объясни!
- Отец всё объяснит, я обещала ему!
- Что ты ему обещала? - Герман всерьёз намеревался докопаться до истины, и начал слегка поддавливать мать.
- Ребята, мы сегодня будем обедать или нет? - заглянул в окно Пётр Иванович, то ли в шутку, то ли всерьёз стуча ребром кулака по подоконнику.
- Вот держи! - Сунула кастрюлю в руки мужу Татьяна Германовна, и спешно ретировалась с кухни.
- Опять поругались? - насупился отец.
- Пойдём, за столом поговорим!
Татьяна Германовна подошла позже всех - она, как и обещала, заканчивала со вторым. Тем не менее, никто даже не думал начинать приём пищи, пока все воедино не собрались за столом -
традиции в семье чтили строго. Тем более что наполнять тарелки должен был тот, кто собственно готовил блюдо, а ароматный наваристый борщ состряпала именно мама. Еще одна традиция!
Первый половник - главе семьи, Петру Ивановичу. Второй - Любаше, как самой маленькой, третий - единственному сыну, и только потом себе.
- Всем приятного аппетита! - Пробасил отец, и с горкой зачерпнул сметаны из баночки.
- Значит, едим плотно и много, вечером в дорогу? - искоса посмотрел на родителей Герман.
- Всё-таки проболталась мать! - Покачал головой Пётр Иванович, и вытащил из кармана брюк два цветных квитка, - Это вам с Любой от нас с бабушкой.
- Ух ты! А что это бабушка? - с интересом принялась разглядывать бумажки Любаша.
- Сегодня из нашего порта в недельный круиз по городам-курортам черноморского побережья отправляется знаменитый лайнер "Генерал Попов". Завтра первая остановка в Ялте, а в воскресенье в два часа дня будете в Новороссийске! - Торжественно продекларировал Пётр Иванович.
- Спасибо дедуля, бабуля! - Люба, не стесняясь в эмоциях, поочерёдно запрыгнула на колени прародителям, засыпая тех поцелуями.
- А ты что скажешь Гера? - расплывался в улыбке довольный дед.
- Обычно в таких ситуациях говорят "Спасибо", - безучастно молвил Герман, будто не отвечал на вопрос, а вслух цитировал строчки любимого романа, - Вот и я не буду оригинален - спасибо!
- Не такой я конечно реакции ожидал, но да ладно! Еще раз приятного аппетита! - Заключил Пётр Иванович.
Дальнейший приём пищи проходил параллельно с бесконечным потоком вопросов Любаши по поводу предстоящего морского путешествия. Дед не оставил без внимания ни один из них, украдкой поглядывая на Германа. Тот был невозмутим - молча доел свою порцию, еще раз поблагодарил мать за вкусный обед и первым покинул беседку.
В доме было всё также душно, поэтому поднявшись по винтовой лестнице на второй этаж, Гера раскрыл все окна и впустил в просторные помещения спасительную прохладу.
- Вот так-то лучше! - Полной грудью жадно вдохнул чистого воздуха молодой человек. От резкого кислородного пресыщения слегка закружилась голова, но это были приятные ощущения. Больших трудов стоило Герману заставить себя отпрянуть от распахнутой настежь рамы. Он прошел до конца коридора и свернул направо.
Он всё это время думал о грядущем круизе - во время обеда, пока проделывал путь от беседки до своей спальни, когда садился в мягкое кресло в углу комнаты.
История закольцовывалась - пройдя полный круг, всё возвращалось к исходной точке. И этой исходной точкой был, собственно, белоснежный красавец, гордость черноморского флота, лайнер "Генерал Попов".
Герман подошел к письменному столу и выдвинул нижний ящик. Там, под кипой документов и прочих ценных бумаг, своё скромное место нашла деревянная шкатулка, украшенная причудливым орнаментом руки неизвестного мастера. Молодой человек сдул слой пыли с лакированной крышки и открыл замочек. Внутри находилась пухлая стопка чёрно-белых фотографий и с десяток проштампованных конвертов. Гера тщательно перебирал карточки, вглядываясь в каждый снимок. За десять лет они достаточно хорошо сохранились, чего не скажешь о письмах - бумага местами пожелтела и стала относительно хрупкой, буквы в словах сбились в кучу, создавая сложности при чтении. Правда, Герман и так помнил все свои весточки домой наизусть. Нужный конверт нашелся не сразу, пришлось несколько раз перебрать шкатулку, прежде чем заветный листок в линейку был извлечен на свет божий.
