Шмыгнул носом, резко утер кулаком опасно блеснувшие глаза. И выскочил из комнаты, не дожидаясь, когда опешивший отец придет в себя.

Я проводила его задумчивым взглядом. Нет, меня не удивила выходка брата, потому что я прекрасно понимала его чувства. Помнится, в его возрасте мне тоже приходилось несладко. Дети бывают очень злы. И особенно любят они издеваться над теми, кто так или иначе выделяется из числа себе подобных. Неважно чем: одеждой ли, внешностью или сообразительностью.

Наверное, именно поэтому я все свои силы кинула на учебу. Поступление в академию – предел моих мечтаний. И я сделаю все, чтобы сдать экзамены. Даже приму участие в этом глупейшем смотре невест, хотя, что скрывать очевидное, мне это поперек горла. Отец прав. Девушки на подобном отборе чем-то напоминают обычный товар. Главная их задача – понравиться придирчивому покупателю. И, по большому счету, неважно, что его роль в данном случае играет сам император.

– Ничего не понимаю, – отец растерянно посмотрел на мать. – Что за муха его укусила?

– Я разберусь, – заверила его мать. С тяжким вздохом отправилась вслед за Хенном.

За ней потянулись и остальные.

Спустя несколько минут мы с отцом остались наедине.

Он опять опустился на стул. Немного дрожащей рукой провел по лбу, убирая назад растрепавшиеся волосы.

Внезапно я ощутила жалость к нему. Только сейчас я подумала о том, как тяжело приходится отцу. Чем старше дети – тем больше у них потребностей. А ведь он не молодеет и при всем желании не может прыгнуть выше головы.

– Будь осторожнее, Шиара, – вдруг негромко произнес отец и посмотрел на меня.

– Папа, я ведь уже сказала, что никакой опасности нет, – напомнила я, недовольно покачав головой.

– Да-да, я помню, – виновато отозвался тот. – Клятва императора и все такое прочее. Но все-таки – будь осторожнее. Почему-то у меня дурное предчувствие.

– Все будет хорошо, – заверила я его, снисходительно ухмыльнувшись. С иронией напомнила: – Не забывай, что в нашей семье только у меня имеется колдовской дар.

– Родительское чутье подчас сродни магии, – парировал отец. Торопливо продолжил, не дав мне ничего сказать в ответ: – Просто будь осторожнее, Шиара. Я понимаю, что ты у меня умная девочка. Но, по-моему, сейчас ты все-таки совершаешь ошибку. Целый месяц провести в месте, наполненном толпой конкурирующих друг с другом девиц… Это как попасть в змеиную яму.

– Все будет хорошо, – твердо повторила я. – Не забывай, что я в некотором роде вне конкурса.

– Правда, остальные об этом не знают, – совсем уж тихо проговорил отец.

– Простите, но я не могу пропустить вас во дворец.

В этот момент я готова была убить предупредительного, вежливого юношу, который встал последним препятствием на моем нелегком пути.

Кто бы мог предположить, что столь тщательно продуманный план сорвется, так и не начав толком исполняться! А все из-за чего? Из-за того, что какому-то там распорядителю не понравился мой вид!

Эх, а ведь Хенн был прав! Неприятно осознавать, что его недавнее высказывание получилось поистине пророческим.

– Почему? – упрямо спросила я, уже понимая, каким будет ответ.

Юноша насмешливо поднял бровь и окинул меня выразительным взглядом.

Я почувствовала, как мои щеки запылали от негодования. Ишь ты, и в самом деле ему мой наряд не понравился.

Да, я не собиралась разряжаться в пух и перья, явившись на церемонию записи в отбор. Честно говоря, у меня и не было такой возможности. Девицы вокруг меня блистали роскошнейшими нарядами, каждый из которых тянул на настоящее произведение искусства. А я… Ну, мое платье было чистое и опрятное. Матушка несколько ночей потратила на то, чтобы привести мой гардероб в порядок. Да, я была не в бархате и не в парче. Зато скромный синий сарафан придавал моим серым глазам голубой оттенок весеннего неба и выгодно подчеркивал фигуру. То бишь отсутствие лишнего веса и наличие какой-никакой груди. Подумаешь, нет в нем соблазнительного декольте и волнующего разреза на подоле. Я и подумать не могла, что это будет обязательным условием для того, чтобы попасть в число счастливиц, допущенных до отбора. И, в конце концов, должно ведь быть хоть какое-то разнообразие. Мои соперницы так и щеголяли своими впечатляющими достоинствами. Того и гляди, у кого-нибудь грудь вывалится на всеобщее обозрение. Не думаю, что отсутствие моих прелестей на этой ярмарке тщеславия причинит кому-нибудь огорчение.

Юноша между тем с демонстративным вниманием принялся перебирать бумаги на столе, всем своим видом показывая, что вопрос закрыт.

Ну уж нет, не на ту напал! Он внесет мою фамилию в окончательный список участниц! Или я вытрясу из него всю душу.

– И все-таки я не услышала объяснений, – процедила я, страдая от невыносимого желания огреть этого оболтуса чем-нибудь тяжелым по голове. Чтобы у него мозги на место встали.

Ишь ты, и сам вырядился как на смотрины. Камзол золотой нацепил, рубашка, выглядывающая из ворота, так и слепит белизной. Кстати, по-моему, и косметикой не побрезговал. Уж больно четкая линия бровей была у этого смазливого юнца. И глаза наверняка подвел.

Юноша тяжело вздохнул и устало посмотрел на меня.

– Девушка, вы прекрасно понимаете, что ваш вид не подходит для участия в конкурсе, – снисходительно обронил он. – Думаю, вы успеете сбегать домой и переодеться. У вас есть еще целый час до окончания записи.

– Что именно вас не устраивает в моем облике? – переспросила я.

Интересно, если я ему все содержимое чернильницы на камзол опрокину – это сочтут за оскорбление представителя императорской власти?

Юноша, который вряд ли подозревал, какие кровожадные мысли в этот момент одолевают меня на его счет, презрительно поджал губы, явно не желая вдаваться в подробности.

– Между прочим, в листовке ничего не сказано о форме одежды, – не унималась я. – А по всем остальным критериям я подхожу. Мне меньше двадцати пяти. Я не замужем и не имею детей. Согласие родителей получено.

– Да при чем тут это! – распорядитель все-таки не выдержал и повысил голос, утомленный моей неуступчивостью. – Дорогуша, вы выглядите так, как будто в библиотеку собрались, а не во дворец на императорский бал конкурсанток!

Надо же, догадливый малый. Именно в библиотеку я и собралась. Нужен мне был этот бал. Говоря откровенно, я и танцевать-то не умею.

– В таком случае дайте мне официальный отказ! – потребовала я. – Заверенный печатью и подписью.

– Вы судиться, что ли, со мной собрались? – Распорядитель презрительно фыркнул. – Очень смешно!

А вот мне сейчас было отнюдь не до веселья. Моя мечта таяла, рискуя в любой момент рассыпаться в прах. Мне нужно стать одной из конкурсанток! Иначе об учебе в академии можно забыть. По крайней мере, на ближайший год.

– И все-таки я настаиваю!..

Как я ни старалась сохранить бесстрастность, но мой голос опасно дрогнул. Слишком сильные эмоции меня сейчас переполняли. Как ни стыдно признаться, но я готова была разрыдаться прямо при всех. И не для того, чтобы меня пожалели. Просто мне было очень обидно.

Распорядитель мученически возвел глаза вверх. Покачал головой и открыл было рот, желая мне что-то сказать.

Однако мгновением раньше на его плечо легла чья-то рука.

– Что тут происходит? – мягко осведомился незнакомый мужчина.

Он появился так внезапно и бесшумно, что я вздрогнула от неожиданности. Ух ты, возник словно из ниоткуда!

Затем окинула нового участника беседы внимательным взглядом, пытаясь определить, сможет ли он выступить моим союзником в этом споре. Симпатичный, кстати. Правда, староват для меня. По-моему, тридцать лет ему точно есть. Темноволосый, темноглазый. И одет в неприметную одежду, которая резко контрастировала с золотым камзолом распорядителя.

Однако юноша, который так упорно старался не допустить меня до участия в конкурсе, почему-то отреагировал на появление этого незнакомца очень остро. Он вдруг побледнел, да так сильно, что стало очевидно – косметикой в этот день парень все-таки воспользовался. Вон как пудра выделяется. Словно маска на посеревшей от волнения коже.