— Можно мне частный разговор с потерпевшим? — Шуга указал на Чимина, и Чонгук живо понял намёк: увёл Хосока в другую комнату.
Наедине с хёном стало полегче, Чим расслабился и допил остывший кофе.
— Почему не расскажешь Тэхёну, балда? Он там пуп надорвёт, что ль? Такой весь занятой стал.
— Не хочу, чтобы он опять что-то себе надумывал.
— Проще говоря, у вас какие-то тёрки. Понял. Ты хочешь, чтобы Хосок побыстрее уехал, правильно?
— Странно, знаю. Но да и нет.
— ?! — Шуга выпучил глаза и издал крякающий звук.
— Да, звучит отвратно. Вчера Хосок действительно помог мне, врача вызвал, в аптеку сходил, накормил, в то время, как Тэхён продолжает выёбываться и не отвечать на звонки… Вообще не понимаю, что ему нужно.
— Дать просраться хорошенько, вот что, — прошипел Юнги. — У принцессы заёбы, и ты в курсе, что он постоянно выходит сухим из воды. Наверное, у каждого свои способы справиться с проблемами, но его закидоны насилуют мои нервные клетки и то, что ты такое выдерживаешь, достойно памятника при жизни. Пиздеть про универ, чтобы свалить и загулять, якобы для разбора полётов… Чим, это отстой.
Помрачнев, тот отвёл глаза, выгораживать Тэхёна трудно.
Встав, чтобы размяться, Юнги сделал почётный круг по комнате, по-стариковски заложив руки за спину.
— Вы изначально ввели цирковые правила, как законы, так что вся эта эквилибристика рукоплесканий у меня не вызывает. Вы втроём не уживаетесь, потому что Тэхён то, Тэхён сё, — Юнги сел на корточки перед Чимином и добил искренностью. — Я тебе вот что скажу, мальчик мой: спасай себя, пока не поздно.
Стоит ли прислушиваться? Шуга имеет рядом с собой человека, за которым как за каменной стеной, Чимину надеяться особо не на кого.
— Ты бегаешь за ними, волнуешься, копошишься, а толку? Хоть разок притормози и подумай, чего ты этим добился. Ты Тэхёна вынянчил, а сейчас сидишь тут и снова его жалеешь. Поверь мне, если я с ним поговорю, не уверен, что он уйдёт на своих двух. Я за тебя любому пасть порву, ясно? Поэтому, Чим, достаточно заниматься благотворительностью. Благими намерениями, сам знаешь. Готов мне довериться?
— Конечно, — не раздумывая, отвечает Чимин, не подозревая, что у Юнги есть план.
— Подожди здесь.
В коридоре он столкнулся с Чонгуком.
— Что удалось выяснить, Банни?
— Что Хосоку визу повторно оформляли, поэтому он и задержался, — отчитался тот и похрустел пальцами.
— Ты его пытал?
— На правах бывшего, разве что.
— Жить надоело? — Юнги пихнул младшего в живот.
— Просто поговорили по душам, вот и всё.
— Ладно. В принципе, я подозревал, что святостью тут не пахнет. Подгони машину поближе к подъезду, мы пока забираем Чимина к себе.
Как ни странно, но возражать Чонгук не стал, кротко кивнул и покинул квартиру. Юнги собрал некоторые вещи Чимина и ещё раз тщательно поговорил с Хосоком, а потом однозначно кивнул на дверь.
— Извини, но дубль с прощанием переснимать не будем. Хватит. И да, спасибо за помощь. Надеюсь, что больше не встретимся, — он обменялся с Хосоком рукопожатием. — Всего доброго, удачи.
— Ты ведь присмотришь за ним, да? — с грустью спросил Хосок.
— Разумеется, — пообещал Шуга и подбодрил: — Катись уже отсюда, не мозоль глаза. Будет и на твоей улице праздник, я уверен. Ты парень хоть куда, выкрутишься.
Пророчество Юнги пробудило в Хосоке неистовое желание поскорее покончить с прошлым раз и навсегда.
***
— Повторите.
Что подталкивало его к спонтанной вылазке во вред, кроме бесповоротного ухода Хосока, когда, вроде бы, всё обещало наладиться, он выскажет с трудом, потому что пьянеет. Тэхён присосался к еще одному стакану пива, а потом в блаженстве выдохнул и бросил на бармена отсутствующий взгляд.
— Алкоголь придумал очень одинокий человек, — заметил тот.
— Неправда, — возмутился Тэхён. — Такого прекрасного человек придумать не мог.
— Напиток богов?
— Напиток богов, — повторил Тэ и вымученно заулыбался.
Ему захотелось обнять каждого из присутствующих и одарить непомерной любовью. А потом повеситься в туалете, потому что отсутствует тот, кому адресовано множественное наслоение чувств и смыслов.
Пару дней назад Тэхён вернулся домой, но Чимина не застал. Нигде. Тревоги хоть отбавляй. Юнги его изумительно игнорирует, в клубе сказали, что Чимин на больничном, по какому поводу - неизвестно, куда его занесло - тоже. Тэхён упустил что-то очень важное, а объять не в состоянии. Есть подозрения, что Чимин скрывается у Шуги, но пробраться к нему и выяснить уже нереально: там сменили замки.
Технично запив горе, он встречает поздний вечер у толчка и не может прийти в себя, щурясь на пучеглазую потолочную лампу, раздувающуюся, как больной орган. Интоксикация, головокружение. В сущности, ему очень хочется проблеваться и выудить вон горечь и кислоту, а затем ущипнуть себя и проснуться рядом с Чимином.
Кто-то, услышав дотошные стенания, взламывает дверь и подбирает его, стирая с пола, словно негодную лужу. Тэхён запоминает запах чужого автосалона, хвойный ароматизатор и угловатое лицо в стиле Пикассо, пробует заговорить, но вырубается окончательно.
***
Вернувшись в мотель, Хосок обшарил все карманы и осознал, что надо идти на вахту: ключа нигде нет. Рассеянность в последнее время бьёт всякие рекорды.
— Чёрт…!
Со стороны раздался славный мужской голос.
— Не это ищешь? На пролёте валялся… — и человек осёкся.
Встретившись со знакомыми глазами, Хосок обомлел. Несчастным и морально искалеченным сюда прямо-таки заказано.
— Ты-то здесь как оказался?
— Живу пока что.
— Ты же планировал сразу улететь…
— Ну, надежда умирает последней, а я всего лишь человек.
Намджун безрадостно улыбнулся, но на его щеках всё равно прорисовались очаровательные ямочки.
— Не хочешь сходить в бар? — неуверенно предложил он, подойдя и протянув руку. — Я угощаю. Давно ни с кем не общался, крыша ехать начинает, знаешь ли. Ни одного знакомого вокруг, а прежние контакты как-то внезапно иссякли. Можешь отказаться, я пойму.
— Мне ты не сделал ничего плохого, перестань, — заметил Хосок.
И, сам не зная зачем, согласился. Он тоже давно ни с кем не общался, с тем, кто бы не смешивал его с говном и не винил в массовых разрушениях. Хосок устал быть чемоданом без ручки. В сопровождении коктейля он изложил устный отчёт о наболевшем, не лишенный красок, и Намджун предложил выпить за неудачников на любовном фронте.
Немного похорошело.
— Избавляться от тех, кого любишь, о да, знаю не понаслышке, — Намджун уставился в одну точку. — В отличие от меня, Хосок, ты хотя бы поступил сознательно. Я же всё играл во взрослого мужика и наворотил такого, о чём буду жалеть до конца дней. Сам виноват, впрочем. Еще рюмочку за самоуверенных ублюдков.
Чокнувшись, жахнули до дна и закусили гренками. Потеплело так, что Хосоку пришлось расстегнуть воротник рубашки.
— Эй, Намджун, а тебя твой отец разве не ищет?
— Он меня уже нашёл, сказал, что я ему больше не сын, и чтоб моя позорная задница в семье не появлялась, ради моего же блага. Более того, он развёлся с мамой и женился на моей невесте. Долги уплачены, всё пучком.
То, с каким цинизмом он шлифанул эту фразу и накрыл её чистой водкой, Хосока повергло в шок и вызвало улыбку.
— Потрачено, — выдал он и встретился глазами с Намджуном.
С чего бы им смеяться, как ненормальным? Ненормальные и есть. Несколько минут не могут успокоиться, заканчивают, серьёзнеют и начинают заново, разливаясь по столику. Есть ощущение, что долгое бродяжничество по свету заканчивается где-то здесь. Выход из пещеры к свету, наступление весны после многолетних зим.
Их комнаты оказываются напротив. Хосок прокручивает ключ. Ему не удаётся открыть дверь, а Намджуну вполне. Щелчок. И не поэтому они оборачиваются почти синхронно, тупо вглядываясь в лица. Такой обострённый момент и не менее обострённый выдох, сталкивающий их всмятку в проходе и запирающий в пределах одного номера. Обрыв похожих звеньев.
