В порыве Хосок внезапно обхватил его за голову и пылко посмотрел в глаза. Обомлев на секунду, Тэхён рванул назад, но Хосок, несмотря на встречное мычание и слабые попытки отбиться, отвоевал поцелуй.

Они застряли на светофоре. После битком набитого торгового центра и выбора украшений в свадебном салоне, всё, что хотелось Намджуну - застрелиться. И с той самой секунды, как он посмел прикоснуться к Юнги, лицо которого снится ему каждую ночь в наказание.

В машине сменилась песня. Невеста Санди помахала рукой у Намджуна перед глазами, Намджуна, который не улыбается и разговаривает сквозь зубы. Она сама посмотрела туда, куда он так активно и удивленно пялится.

— О, пидоры сосутся, — взвизгнула она и добавила на корейский манер: — Дэ-эбак! Тебе такое нравится? А один из них похож на девчонку, симпатичный. Вау! Он ему пощечину влепил. Чёт не поделили, да?

Весь её монолог прошёл мимо. Намджун не припомнит, чтобы у Тэхёна оставалась связь с Хосоком, по крайней мере, на тот момент, когда они еще могли назваться друзьями. Выйди он сейчас к ним, и Тэ попытается его избить, хотя и выглядит нездоровым или… вдребезги пьяным.

Их горячий поцелуй с Хосоком действительно окончился сценой с пощечиной и не менее разгоряченным спором. Тэхён кричал. Намджуну невольно захотелось, чтобы весь его гнев был обращен на него, чтобы эти корявые пальцы переломались надвое за то, что сделали, и кто-нибудь избавил его от ноши, вдавливающей в землю каждодневно.

Хосок пробовал обнять Тэ или успокоить, а может быть потащить за собой, но тот колотил его и слал куда подальше. Толпа вокруг них не задерживалась.

Синие сумерки зажглись фонарями. Бросив попытки достучаться, Хосок побрел к переходу, а Тэхён, которого стошнило, завалился обратно на скамейку и схватился за голову.

— Я прогуляюсь, доедешь одна, — сурово отрезал Намджун и вышел из машины.

Санди приоткрыла рот, чтобы возразить, но потом вспомнила, что у нее есть недосмотренный сезон популярной мыльной оперы, а значит, заняться будет чем и без унылого жениха.

Пришлось расталкивать Тэхёна, вызволяя его из царства хмеля, он не вполне хорошо соображал, когда опирался на плечо Намджуна, ему было абсолютно плевать, куда его ведут, поскольку асфальт кружился под ногами в чу̀дном вальсе.

И Намджуну пришла идея отвести его прямо в отель напротив. Пусть будет хоть одна спокойная ночь вдали от дома. Спокойной она не обернулась, поскольку Тэхён храпел громче тромбона, громче, чем когда-либо мог храпеть Намджун, который приготовился стерпеть что угодно.

***

После всего-то, что случилось, Юнги, невзирая на опасное положение, решил проебать выходные красиво и с пользой, предупредив об отъезде лишь одного Чимина.

С подсвеченных рамп в режиме опасных трюков играли с целостностью скелетов велосипедисты, роллеры и скейтбордисты, с чьих-то сабвуферов кипели биты, басы и цифровая наркота, а райтеры марали возведенные для искусства стены. Чонгук обходил буйство красок с раскрытым ртом и после прохода по ряду с побрякушками каким-то чудом обнаружил на шее и запястьях фенечки и кулоны, которых вроде бы не покупал.

Нестандартная уличная тусовка для своих, своего рода фестиваль для вечно молодых и свободных. Народ курит, пьёт и развлекается, спуская деньги под шатрами с баром, шлюхами и почти блэкджеком, обмениваясь идеями, мнениями и нещадным вдохновением. Где-то в жерле этого вулкана Чонгук отчаянно надеется найти нужного человека. Ни трезвых, ни адекватно мыслящих не находилось - все возвышенные и блаженные, накурены или под градусом, однако добры и на редкость приветливы, как одна большая семья.

Чонгук увидел вдали синий «ниссан», из которого выпорхнуло шесть человек, и все засмеялись, как один. Машина исчезла в дымке: кто-то баловался кальяном. Среди тамошней компании Юнги не засветился.

Мимо пробегавший парнишка задел Чонгука плечом и, извинившись, сказал, что спешит на баскетбольную площадку.

— Игра - огонь!

Стоило предположить, что Шуга отыщется там в качестве огненного нападающего, делающего игру столь привлекательной для постороннего глаза и по-своему азартной.

Подоспев как раз к перерыву, Чонгук подошёл к жадно пьющему Юнги и уставился на него с укором. Отерев рот, тот запричитал о том, что от всевидящего ока Чонгука нигде не спрятаться.

— Ну Чимин, ну пиздабол! Приеду - огребёт.

— Я очень его просил, не злись.

— Поезжай домой, парень, — Шуга заставил его отступить за черту, — дай мне отдохнуть от заговоров мадридского двора и моего криминального досуга. Пожалуйста.

— А если я выиграю, ты поедешь со мной?

Опешив, Юнги приложил ладонь к уху.

— Пташка моя, я правильно расслышал?

И хохочет. Шуга в духе потому, что под кайфом. Джа целовал его в макушку, и не раз. Он принимает вызов с охотой, организуя Чонгуку команду. Разыгранный мяч дал преимущество ребятам Юнги, и тот почти не сомневался в победе. Несколько раз они сходились на пятачке, закрывая друг друга, а потом делились безумием, разгоняя по площадке дикие маневры и нереальные броски. Скорость, с какой Юнги выворачивался из-под оцепления противников, для Чонгука колебалась где-то на десятке по шкале «фантастика». Пробив защиту в последнем тайме, Чонгук забросил решающий мяч и едва ли не сбил Юнги с ног, успев придержать под локоть.

— С победой, говнюк.

После игры они побродили по рядам, перекусили бургерами и взобрались на крышу пикапа, хозяин которого приходился Юнги товарищем и развел с компанией костер неподалеку.

Звёзды - россыпью, наливные белые нефриты. Шуга улёгся, подложив руки под голову.

— Заебись вне города, да? Никаких тебе забот.

— Ага…

Разговоры с ним наедине нелегко даются Юнги, как и многое другое типа безудержного веселья и вхождения в роль беззаботного мудреца. Буквально на полминуты прикрыв глаза, Юнги открыл их и не увидел звёзд. Зато точечно разглядел настырное лицо Чонгука.

— Слышь, убери свой недовольный Млечный Путь, не перекрывай обзор, — он подвинул его вбок. — Сейчас отдохну и поедем, я слов на ветер не бросаю.

Только удостоверившись, что хён не обманывает (а значит встаёт и медленно бредёт рядом), Чонгук успокоился, набросил на него свой бомбер и заметил, как Юнги невозможно мило улыбнулся и яростно оскалился, когда Чонгук задумал сказать об этом вслух.

***

Отказываясь отвечать любезностью на предложенную помощь и протянутый стакан воды, Тэхён горделиво задрал голову и поморщил нос. Похмелье удачно миновало его своим визитом, а вот Намджун, непонятно откуда взявшийся - нет.

— Я говорю еще раз, что не собираюсь причинять тебе вреда. Просто ответь мне.

Не выдержав, он палит, как из пушки:

— Постой, ты меня шантажируешь, верно? Если я тебе помогу, то ты якобы не расскажешь Чимину о том, что видел? Так вот, Ким Намджун, — Тэхён поднялся с кровати и, споткнувшись, всё-таки весьма изящно подхватил сумку. — Помогать тебе я не буду. Можешь засунуть свои угрозы и нотации себе в задницу. Ты трусливый ублюдок, прячущийся за папину штанину.

Признав, Намджун замолк.

— Ты любишь Чимина, Тэ?

То единственное, что заставило его остановить бодрые шаги до выхода.

— Я не угрожаю тем, что расскажу ему, потому что из нас двоих он, скорее всего, поверит тебе. Мне также невыгодно ставить условия.

— Тогда к чему вопрос?… — Тэхён настороженно приблизился.

— К тому, что Юнги дорог мне и я не знаю, что делать, — он взглянул мокрыми глазами, но Тэ не сжалился и даже просиял. — Мне не у кого спросить совета и негде найти понимания.

Тэхёну вспомнилась мультяшная сцена с плачущим крокодилом, ищущим друзей.

— Хочешь мой совет? — усмехнулся Тэ. — Женись, трахай свою бабу и воспитывай детей, а от Юнги держись подальше. Потому что то, что ты сделал - точка невозврата.

— А как бы ты поступил на моем месте?! — подхватившись, Нам закричал и расшвырял подушки. — Что, если завтра тебе бы пришлось жениться и оставить Чимина?! Что, если бы от твоего «да» зависели бы жизни твоих родителей?!