Таким образом, Чонгука поселили на второй уровень подвала, в комнату с такими же приговоренными. Нижний подвальный этаж, именующийся «жилым» вообще напоминал Чонгуку некое подобие цивилизованной тюрьмы. Имелись свои надзиратели-тренеры, столовая, больничное крыло. Соблюдался комендантский час. В «камерах» по несколько человек, соседи либо на голову пришибленные, либо лишённые крова несчастные, либо отпетые уроды и изверги. Некоторые из них всё же светили интеллектом, некоторых можно было застать за чтением книг в отдельном кабинете. В большом зале часто проходили тренировки, спарринги и выяснения отношений. Так, ещё до официальных боёв часто происходили эксцессы в виде драк и головомоек в сортирах. Но те, кто имел влиятельных «хозяев» предпочитали за долги и крышу над головой вести себя тише воды, ниже травы, чтобы не портить карму.
Чонгук насмотрелся, пережил не одно унижение и склоку, но никому не позволил дать себя в обиду или поставить раком. Чтобы не быть съеденным, он стал тем, кто ест и вскоре заимел репутацию самого молодого и успешного бойца. Немота послужила хорошим плюсом, Чонгука считали грозным и безжалостным. Он славился силой, скоростью и умением безошибочно находить слабые места. Слухи, которые приходили от свидетелей схваток, раздувались втрое. Чонгук закалялся жестокостью, хотя никогда не стоял на стороне беззакония. Он стремился быть замеченным и вознаграждённым.
Юнги всегда в него верил, поддерживал, приносил ему радостные вести, обнимал его и целовал аккурат в щёки. Всё, что угодно. Но Юнги не любил его, как мужчину. Чонгуку требовалось. Не деньги, не уважение и слава. Любовь. Какой бы она ни была, пусть под соусом ненависти. Чонгук следовал за ним и выигрывал ради него, но и тогда Юнги не склонил головы и не ответил на чувства, которые угадывались проще простого. Юнги - тип проницательный, к тому же, изучил Чонгука за столько лет от и до. Но «ты мой младший брат, пойми наконец» - и дальше, казалось, Чонгуку не пробиться.
Зато он пробился выше. Спустя пару лет Юнги вышел из числа постоянных участников, ушёл с ринга и Чонгук, став личным телохранителем самого Босса, заработав на собственные апартаменты и обеспечив себе, в общем-то, безбедное существование. К деньгам он, по сути, оставался равнодушным. Холодная постель и отсутствие того, кого хотелось бы защищать, беспокоили его куда больше.
И тут Боссу угодно дать ему новое задание -позаботиться о сыне своего близкого друга. Мистер Зет, философ и отчасти харизматичный безумец, конечно, не вызывал невероятной симпатии, но Чонгук уважал его зрелую личность, трезвые умозаключения и необычные методы. Он увлекался человеком и открыто говорил о том, что нет в природе животного более интересного. Скрепив сердце, Чонгук отправился исполнять приказ.
Ему не то чтобы и нравилось, как им распоряжаются. С первых же минут он невзлюбил Тэхёна, не находя тому весомых причин. Капризный, испорченный и до противного эгоистичный. Красивое и притягательное дьявольское отродье, поджигающее и свой котёл, и котлы с другими страдальцами.
Не проходило и десяти минут, как его величество Ким Тэхён начинал нудить о своём великом и загубленном «Я», и Чонгук, закатывая глаза, с удовольствием вспоминал, как сокрушал черепа неприятелей. Следовать за ним и следить за его расписанием - худшее испытание. Поэтому в один из вечеров Чонгук решил прогуляться вон из роскошной квартиры министра и заехать к Намджуну, первому после Юнги, знавшему язык жестов. В коем Чонгук на деле не нуждался, но какой-то упорный механизм по-прежнему мешал его языку сдвинуться с места, а потому жесты всё еще оставались удобнее всего остального. Так или иначе, жестом быстрее, нежели набором в телефоне.
Как назло, он застал Юнги. И то ли его соблазнительно хмельной вид, то ли накопившаяся обида за то, что даже выпивать теперь стало интереснее с Намджуном, дало Чонгуку повод преломить надоевшую гордость. Поцелуй горчил во рту. Чонгук пригубил виски, Намджун отнесся критично, но ничего не сказал по поводу езды за рулём после.
— А, так тебя бесит Тэхён? Оно и понятно.
«Почему?».
— О, как же он ещё сам не проболтался? — Намджун чуть наигранно удивился, а затем сказал кое-что, что любую дремоту способно превратить в смерть. — Он с Юнги. И я вполне предполагаю, что между ними что-то большее, чем типичный теплообмен.
Пожалуй, Чонгук держался лучше, чем ожидал Намджун. Почти беспристрастно, как будто надеялся на озвучивание коробящей причины и, выяснив диагноз, готовился бороться с симптомами.
Ровно со следующего дня он возненавидел Тэхёна, которому запросто досталось то, за чем он охотился годами. Досталось, как по щелчку пальцев, даром. Он начал предвзято относиться к нему, как к очередной помехе или человеку, угрожающему безопасности хёна, способному причинить ему боль или же оставить в дураках. И та притязательность и строгость, с которыми Чонгук иной раз смотрел на Тэхёна, вызывали у того мурашки, но не из страха.
Тэхёна разъедало любопытство. Как эта статная фигура в чёрно-белых тонах могла сохранять долгий покой и каменную неприступность, как он не лелеет ни малейшего желания прикоснуться к нему, имеющему влияние. Или не лелеет надежды придушить во сне. В сущности, ничто не мешало ему быть плохим мальчиком. Юнги не запрещал. Правда, с того утра они так и не виделись и не потратили ни символа на лишнее сообщение.
Чонгук же утешался другой мыслью, заброшенной Намджуном, как поплавок, в том же разговоре. Чонгук игрался с ней, как с козырем в рукаве и форой. Интересно, что бы подумал Тэхён, узнай он о том, что Юнги делал на него ставку?…
Отец Тэхёна состоял в клубе и не один месяц наблюдал за поведением сына, вёл тесную дружбу с Боссом: Чонгук часто видел министра на званых ужинах, куда не всякому заказано, лишь членам избранного сообщества, в какое вхожи люди проверенные. Помимо содержания бойцовского «загона», мистер Зет приветствовал игры в более крупных масштабах, в частности, в судьбы заинтересованных лиц. К нему частенько обращались за помощью. Он тщательно анализировал ситуацию, а затем рисовал необходимые петли, давая людям невидимые спицы в руки. Свяжут ли они себе новый шарфик к сезону, как выражался Босс, или же повесятся, зависело от них и только.
Как-то зашёл разговор о Тэхёне, его беспутстве и распущенности. И вопрос встал таков: восстанет ли Тэхён против отца, заслонив парнишку-одногруппника или же поступит, как прежде, довольствуясь статусом?
Юнги включился в игру. Ставка в абсолютном меньшинстве давала обещание огромного выигрыша. Тем более, что рискнуть стоило. Юнги был уверен, что знает Тэхёна лучше, чем кто-либо из присутствующих. Ему открывался тот рвущийся к свету мальчишка, чьи плечи дрожали от страха, а глаза наполнялись слезами. Юнги не имел права распространяться, хотя мог бы аккуратно намекнуть, подговорить и подстелить себе соломки. Выдавил какое-то: «Осторожнее там», словно это смогло бы послужить подсказкой.
Для Тэхёна, жившего в одномерном измерении без подлогов, театральных постановок и перетасованных персонажей, предать идею ради собственного комфорта и выгоды труда не составляло ровным счётом никакого. Что и позволяло ему жить и фактически - радоваться, не испытывая угрызений совести. Хотя, он старался не попадаться на глаза Чимину и поблизости от него чувствовал непонятное жжение.
А Юнги немного впал в ступор, когда пришлось откладывать деньги в рюкзак и везти по требованию Намджуну. Проиграл. У Тэхёна настолько тонкая кишка, что он мало того - согласился на подобный исход в ущерб другому, так ещё и не подумал принести личных извинений. Бедняга тот Чимин.
— Какое право мы имеем глумиться над теми, кто о нас не догадывается? — мистер Зет оглядывал участников собрания, начиная воскресный ужин. — Откуда мы знаем, не глумятся ли сейчас над нами какие-то неведомые боги? Ничего нельзя знать наверняка, друзья мои.
Сидя в полусонном состоянии, Юнги обычно прибавлял к этим словам «Ничто не истинно, всё дозволено». Впрочем, здешнее братство никак не напоминало ассасинов, а распитие напитков в дорогом зале походило, скорее, на усовершенствованный под взрослых вариант кружка кройки и шитья. Шили, правда, мысли и чувства людей, но для Юнги чужие случаи, по крайней мере, не вставали комом в глотке. Не так больно и не в такой степени. Первое - ему хотелось увидеться с Тэхёном, второе - поговорить с ним, но так, чтобы он не вздумал заподозрить неладное. Единственное, что ему удалось выяснить, так это то, что Тэхёна прижали надзором и не выпускают из рамок индивидуального графика. О том, кто является его наблюдателем мистер Зет, как и Намджун, предпочли не распространяться.
