Иногда ему кажется, что практичнее не снимать траурное чёрное. Да, придётся избегать долгого простаивания на солнце, но всё же, в какой-то мере это избавит от контрастов и вызовет привыкание. Надейся на худшее и готовься к худшему.

В этом городе знакомы каждая улица и закуток. И любимы они почти настолько же, насколько и ненавистны. Приезжих с каждым годом больше, воздушное пространство открыто: лети, куда хочешь. Тэхён не летит, хотя и не прикован цепями. Не возвращаются туда, откуда вырваны с корнем.

Если говорить о Родине искренне, то он считает таковой Катанию за всё то, что она сделала с ним, как воспитала и поставила на ноги. Родина не могла быть плохой матерью, она била его и резала, но никогда не бросала.

За дорогой Тэхён следил отвлечённо, что не помешало безошибочно добраться до пункта назначения. Ноги привели его к железной низкой калитке, что поддалась со скрипом. Стуча каблуками, он медленно прошёлся по плитке, в колотых трещинах и швах её давно проросла трава. Добрался до лаврового дерева, под роскошной кроной которого навеки застыла каменная плита, и велел телохранителям постоять в стороне.

Заменив корзинку увядших цветов, Тэхён опустился на скамью и несколько минут давился тишиной, запивая её моросью, затем с трудом прикурил, положив нетронутую сигарету рядом с цветами.

— Ну, привет, — вымолвил он, поднимая глаза.

«Чон Чонгук».

— Как тебе там, здорово? Неплохо устроился. А мы с Чимином в полной заднице, если тебе вдруг оттуда не видно, — Тэхён выпустил дым и дрогнул. — Помнишь, как мы пытались зажигалки взрывать, и одна из них бабахнула чуть ли не у меня под ногами? Вот сейчас чувствую себя точно так же.

Бездыханная холодная плита, покрывшаяся тёмными разводами дождя, не отвечала. Тэхён ощутил промокший воротник, прилипший к шее и поёжился: не лучшее средство, чтобы остудить голову, но тоже сойдёт.

Тем временем его наблюдатели переговаривались между собой.

— Как бы босс не простудился, — забеспокоился Карлос.

— Это же наш господин, что ему какая-то водичка, — уверил Гаспар со смешком. — Пойду-ка я машину пригоню.

Босс просидел у могилы ещё несколько минут, он что-то говорил, нервно смеялся, затем долго смотрел в сторону и напоследок погладил впалые золочёные буквы. Простояв неподвижно, он сунул руки в карманы и зашагал прочь. Осведомился о том, куда исчез второй из братьев.

— А, за машиной… Ладно. Не будем обесценивать его труды и подождём на выходе.

Где Тэхён в ожидании проверил телефон. Пропущенный от Чимина. На прощальной церемонии его не было: он на задании в Агридженто. Трубку взял почти сразу, собирался отчитаться с запалом.

— Звонил? Какие новости?

— Отличные! Везу тебе подарочек.

— Неужто пленника? — оживился Тэхён.

— В яблочко.

— Он точно тот, кто нам нужен?

— Пятиконечная звезда на правой руке. Татуха настоящая, да он и не отрицает.

Домой Тэхён ехал, ощутив небывалый прилив сил, которые так пригодятся.

***

В подвале Тэхёна раньше тоже хранились пищевые припасы. Пять лет назад «отец» велел снести тамошние стены и оборудовать спортзал (новые веяния он старался не выпускать из виду). В свою очередь, Тэхён подумал, что ту немалую площадь следует использовать и посвятить десять квадратных метров оборудованию комнаты особого назначения, куда попадали самые невезучие из тех, кого им удавалось поймать.

Нынешнего негодяя уже привязали к стулу, нагловатая ухмылка с хамоватой рожи не исчезала и уже начинала раздражать, видимо, его не расстраивала некоторая помятость, какую придали ему при поимке, разбив челюсть и украсив ссадинами скулу. Он продолжает бесстрашно осматриваться, предполагая (как и множество других до него), что здешняя обстановка - фарс, а зримые колюще-режущие предметы - бутафория.

Чимин, хоть и бывавший здесь не раз, всё же не жалует задерживаться. Чем дольше тут сидишь, тем прочнее подступает тревога и головная боль. Аспидные стены со звуконепроницаемой обшивкой выглядят замечательно, но только не железный стол с кожаными ремнями и стул, напоминающий электрический, а также многочисленные инструменты, в законном порядке развешанные по гвоздикам и занимающие медицинскую тележку. Здесь чисто, почти стерильно, если не всматриваться в старые пятна крови на столе. Недаром Тэхён называл себя хирургом. Ему нравился дух пыточной времён инквизиции, но он внёс в интерьер обманчиво безликое приветствие, а не очевидные свидетельства кошмара, и от того холод пробирает колоссальный.

Трое за спиной Чимина даже не решались говорить: так, перекидывались словами, обсуждая удачу поимки. Чимин их мало поддерживал, так как сосредоточенно рассматривал хаотичные волны чёрного мрамора на полу и прикидывал, когда же приедет босс, чтобы убраться отсюда поскорее.

Тэхён вошёл незаметно, он легонько приобнял Чимина и устремил взгляд на гостя, определяя, что расколется он быстрее, чем предполагает.

— Вот и он?

— Вот и он, — подтвердил Чимин. — Окликали, как Уберто.

— Хорошо. Оставьте нас.

Если он говорит такое сразу - шансы несчастного уменьшаются вдвойне. Похлопав босса по плечу, Чимин кивнул и поспешил удалиться. Дверь закрылась бесшумно.

Оставаясь неизменно спокойным, Тэхён снимает пиджак и, повесив на спинку обычного стула, садится напротив.

— Уберто, значит. Знаешь меня, верно? Представляться не буду.

Молчание. Тэхён расслабленно вздыхает и, отколов манжеты, закатывает рукава атласной чёрной рубашки (жаль, что её придётся испачкать), избавляется от галстука.

— Правила простые: я задаю вопросы, а ты отвечаешь. Начнём, — он подался вперёд, сцепив ладони в замок. — Стидда действительно взяла на себя ответственность за смерть Витале Манрике?

Тот же несменяемый пронзительный взгляд, едва ли не насмешливый. Пока что.

— Кусок говна, неужели ты думаешь, что защищаешь свой клан? — Тэхён задышал чаще.

И плевок в лицо не заставил себя ждать. Сжав челюсти, Тэхён смахнул чужую слюну и вместо брезгливости выказал радушие, улыбкой вогнав обидчика в ступор. Сработал пусковой механизм, и тысячи нейронов пронесли по телу Тэхёна желанный ток. Оправданий не потребуется.

Он поднялся, чтобы механически разложить инструментарий на блестящий поднос тележки, прикатил её и уселся с довольным видом. Не проронив ни слова, между средними пальцами ног гостя он вогнал инструмент, похожий на щипцы, но со штекером с резьбой, регулировка гайки на котором увеличивала их расход в ширину. Ножные и ручные кандалы стула не позволили жертве и дёрнуться, но издаваемый им звук назвать радостным можно с натяжкой.

— У меня таких ещё много, — страстно уверяет Тэхён. — Я поочерёдно переломаю тебе все пальцы, а потом займусь зубами. Тебе чертовски понравится.

До последнего Уберто не верил, что подвергнут пыткам, пределам которым не наблюдается. Слухи о Ким Тэхёне ходили разные, и неприятные в том числе, но верить в них? Увольте.

Через минуту стопы украшали по четыре самобытные растяжки, а Тэхён забавлялся закручиванием гаек, наслаждаясь вздувшимися венами человека, решившего побить собственные рекорды. Наконец, послышался двойной хруст.

— О-у…

И первый взрывной крик боли, убившийся о стены. Закусив губу, Тэхён глухо рассмеялся.

— УБЛЮДОК! БЛЯТЬ! ЧТОБ ТЕБЯ! — разразился гневом Уберто. — Вытащи эти штуковины, вытащи!

— Мы закончим пораньше, если ты согласишься сотрудничать.

— Пошёл на хуй, чёртов псих! — он попробовал плюнуть ещё раз, но Тэхён круто вдарил ему в нос и наверняка сломал.

Свесив голову, Уберто сплюнул кровь и прохрипел:

— Отъебись ты от меня… Я не знаю, кто такой Манрике!

Кажется, из глаз того уже посыпались слёзы, он запричитал о прекращении истязаний, но Тэхён не вздумал верить и прислушиваться. Вместо этого он надел маску и, хладнокровно нацепив роторасширитель на сопротивляющуюся голову, взял в одну руку языкодержатель, а в другую - плоскогубцы.

Уберто задёргался, норовя чудом вывернуться из-под ремней или взлететь, изрыгая чудовищные звуки, глаза его вылезали из орбит. Вид у Тэхёна далёк от шуточного. Он почувствовал усилившийся запах пота, близка минута, когда кто-то намочит и штаны.