— И ещё. Я несколько обижен. Ты плохо на меня думал. Я бы тебя ни за что не предал, братишка. Ты спас мне жизнь. И раз сейчас требуется моя - делай с ней, что хочешь. Это справедливая цена.

Непонятным и размытым мазком для Юнги оставалась фигура Намджуна, скорее всего, державшегося в группе, курируемой ранее самим Марко. Юнги уповал, что Хосок находится под защитой. Позже ясность приобрела ранее не увязывавшаяся деталь: Намджун явно настраивал Юнги против Эльмаза. Толкал его на встречу, как мог, подозревая о том, что Эльмаз знает о подводных камнях. Разве что, ни Намджун, ни шейх, понятия не имели: самим им предписано остаться именами в титрах чужого фильма.

— О да, отец Мин, нашёл время для сожалений, — покачал головой падре.

— Ты о чём? — спросил на выходе Эльмаз.

— Да так… Ты ведь Намджуна при себе держал не в качестве дорогого сердцу сослуживца?

— Как сослуживцу, я как раз доверял ему, — замялся Эльмаз. — Он сказал, что побудет при мне, чтобы оказывать тебе помощь. Будто бы ты вляпался в передрягу, из которой тебя пора вытащить. Но когда он перебил моих людей… Я даже не знал, как реагировать. Кажется, он один из тех крутых парней, чья жизнь окутана мраком тайны?

— Нет, Эльмаз. Хуже. Кажется, мы все в большой заднице.

Юнги всё думал, с чего так радовался Марко, узнав историю его жизни вдоль и поперёк. Перед тем, как покинуть этот мир, старина Ринцивилло успел позаботиться о потомках, но понятия не имел, как обернётся задумка для остальных. Так или иначе, путь им заказан. На побоище.

Уже в машине Чимин робко поздоровался с шейхом и спросил, что за мина у Юнги, если задержание прошло на удивление гладко. Тот немедля запустил движок и, отъезжая, начал говорить. Выслушав, Чимин содрогнулся. Тревога заполонила его изнутри, как болотная жижа.

========== Глава 23. Искра. ==========

К счастью, Хосок неплохо ориентировался в городе, а потому добрался до центра гораздо быстрее, чем ожидал. Действовал на автомате. Правда, пришлось привыкнуть и к людям. Поначалу он дико стеснялся, думая, что хромает при ходьбе, но чуть позже, когда толпа стала гуще и послышались восхищенные возгласы вслед, а также столь ласкающий слух присвист, он обрёл уверенность в том, что выглядит роскошно. Эсперанса сохранила прежнюю лукавую улыбку и соблазнительный томный взгляд, не изменила себе и в плавной походке. Никакая хромота не могла одержать победу над его волей. Хосок почувствовал, что впитал это от Юнги.

Парик с чёлкой, очки и лёгкий макияж служили приличным дополнением к сокрытию личности, маскировку вполне уместно было бы назвать идеальной. Вряд ли бы он избежал неприятностей, столкнувшись лицом к лицу с теми, кто его ищет, но издалека и мимоходом признать за сногсшибательной красоткой боевого Чон Хосока было трудновато.

Убедившись в отсутствии преследователей, Хосок решил наведаться на старую квартиру Чимина. Внутри давненько не прибирались, и в вазе остались те же уже увядшие и сухие хризантемы, какие Хосок ставил в последние дни своего пребывания. Безо всякой надежды он заглянул в «Полумесяц» и переговорил с несколькими знакомыми девочками, всегда знавшими, что творится вокруг. Бордель не закрыли - и то хорошо. О вернувшемся Ринцивилло девочки тараторили сразу в три голоса, наперебой, как вдохновлённые пичужки. К тому же, явился Тэхён не один, а в сомнительной компании чрезвычайно горячего мужчины. Опустив подробности его визита, путаны перешли к самой значимой части. Чимин тоже был почтительно встречен в добром здравии, но положительным настроем не отличился, скорее предстал угрюмым и озабоченным.

Впоследствии нить повествования привела Хосока к Леону, который ещё не успел отправиться на «коронацию». Тот радушно сообщил, что с появившимся на днях падре ничего серьёзного, кроме перелома. И хотя в груди Хосока всё равно кольнуло, эта новость первая, что довела до счастливых слёз. Он возрадовался настолько, что все остальные напасти попросту меркли. Он так сильно соскучился по ним, что буквально вытолкал Леона из дома и заставил везти туда, где они смогут встретиться.

***

Тем временем Тэхёна обхаживали гости, преподносили дары и поздравления, произносили тосты в его честь и увлекались играми, пищей, музыкой и, конечно, наркотиками разного сорта. Очарованные избавлением от нищеты, они подумали, что час расплаты миновал, и младший Ринцивилло, выполнив обещание, расчистил им дорогу для свершения прежних мерзостей. А мафия снова на пьедестале, удостоена почестей. Простой расклад одних и тех же игральных карт на все века: лишения посменно заменяются удовольствиями.

Сидя в кресле уединенного от общего помещения уголка, романтически затенённом бархатной шторой, Тэхён неспешно потягивал вино. Следовало признать, что в этот блестящий праздничный вечер Вико Ринцивилло любили по-настоящему. Людишки, так долго перемывавшие ему кости, скалившиеся за глаза и судачившие о позорном разрешении судебного процесса в Палермо, едва ли не падали в ноги. Пожалуй, ещё немного и он бы сдался перед очарованием взяться за будущее острова, посчитав, что начать заново, уповая на веру в лучшее - весьма вероятно, а прощение эти уроды могут и заслужить.

Марко бы наверняка пошёл по благоприятному пути, дав несчастным второй шанс и посоветовав не проецировать личные обиды на испорченных, но всё же живых. Но вот мило улыбнётся Чонгук, напоминая о пытках, вот попадётся на глаза намазанная маслом шлюха и пристающий к ней брюхатый усач, в одном укромном местечке передадутся из рук в руки веселящие шарики, а в другом станется приторная сцена взаимного лизоблюдства. И Тэхён, скривив рот, пресекает фантазии на корню. С набором безвозвратно утерянных персонажей ничего в меру идеального не создать. Всё равно, что добавить к хорошему торту просроченные сливки. Не бывать и условий равенства и братства. Не бывать крепкой семьи, когда сам её почти не видел. Бредни и чушь.

Чонгук прав. Признаваться в этом неприятно, но Тэхёну не так страшно проиграть в битве убеждений, как скатиться к выбору иного пути, искать который он даже не намеревался. Просто покончить со всем побыстрее и исчезнуть, как оговорено.

Братство больше походило бы на правду, составляй толпы расфуфыренных синьорит и синьоров кто-нибудь наподобие Чимина и Чонгука. Он просел в вопросах нравственности, терял что-то важное. Рассудок, наверное. Ничто не мешало им покинуть поле всеобщего обозрения и забыться сеульским сном. Разве что упрямство Тэхёна, которое безоговорочно поддержал Чонгук. Достигнутое - фальшь. Кровь. Вода. И деньги. Всё это легко смывается и передается из поколения в поколение. А по убеждениям Тэхёна - должно передаваться другое. Традиции и заветы. Вроде кодекса, читаемого отцом.

Кусался ещё один вопрос. Ржавый и холодный, точно монетка, положенная под язык. Почему за Чонгуком не приставили ангелов отмщения или мстить действительно некому? Его спокойствие заразительно. Как и возбуждение.

Прислонившись к барной стойке спиной, Чонгук потягивал виски и вызывающе поглядывал на Тэхёна, раздевая его послойно. Весь вечер они держали дистанцию, избегая ненужных подозрений и лишних вопросов. Тэхён так красив и безупречен, как ни крути. Из него вышел бы отличный Папа. Из Чонгука - Папочка. И оба лучше Марко. Потому что жёстче и надёжнее. Надёжнее могли бы предаться ветру, уснув под последней дозой героина.

Чонгуку очень хотелось напасть на него исподтишка, задавить и запустить ладонь под резинку обтягивающих брюк, взять за член и слушать срывающееся дыхание. Что-то его останавливало. Возможность налюбоваться издали, какой он часто пользовался раньше. Но теперь и Тэхён видел его, строил глазки, приманивал жестами. Одной пространственной игры в сантиметры недостаточно. Нужны ощущения. Нужна боль. Или потери неизбежны.

Держался Чонгук молодцом. Выглядел озадаченным. Тэхён не переживал, только изредка поглядывая на часы и подливая в бокал ещё алкоголя. Облизнув губы, Чонгук показательно толкнул языком в щёку, и Тэхён в ответ расстегнул воротник. Всего лишь. По-сволочному ухмыляясь, провёл раскрытой ладонью по груди и животу.