Пара морковин, луковица, завернутые в чистую тряпицу полоски вяленого мяса, бамбуковая коробка с курдючным жиром, мешочки с пшеном и рисом – мы уже опытные путешественники. Растопить жир в котелке, обжарить в нем овощи, добавить воды, разварить крупу и измельченное острым ножом мясо… дело не быстрое, но оно того стоит.

Учитель Доо тем временем помогал бывшему ученику избавиться от доспеха. Тот молча склонял голову, позволяя снять шлем, поворачивался нужным боком, подавал то одну руку, то другую… кукла. Большая разноцветная кукла. Вскоре груда сверкающего железа скрылась в переметных сумах, коих в деревне нам выдали предостаточно, а сам воитель, даже не расправив складки шелковой поддоспешной рубахи, так же безучастно пересел к костру. Я бросал на него искоса взгляды, полные любопытства: ожившая легенда, осколок героического прошлого! Текудеру можно было дать навскидку лет двадцать пять-двадцать семь, если бы не седые пряди, перевившие кольца иссиня-черных волос, спадающих на плечи. Время забыло вернуться к нему еще сто лет назад: высокий лоб не тронули морщинами раздумья, плавность бровей не исказили суровые складки, веки не нависли над большими черными глазами, в которых бесследно тонули искры костра. Чуть изогнутый горбинкой тонкий нос, четко очерченные губы крупного, решительно сжатого рта, упрямо выдвинутый вперед квадратный подбородок с небольшой ямочкой – эта примета, нарушающая совершенство черт, вызывала необъяснимую симпатию… Никогда не скажешь, что Текудер родился в глухой деревне: искусно изваянные статуи знаменитых героев прошлого, стоящие в саду родового поместья, были столь же гармоничны. Чистое лицо… успел побриться перед отъездом? Физиономии буянящего в харчевне пьяницы я толком не разглядел, но тот, кто сидел передо мной, был умыт и причесан.

Красив. Действительно красив, смуглой южной красотой – вот только на юге представители этой породы давно не бродят по улицам древних городов. Тело его словно втянуло внутрь энергии изнанки, уже не огораживающие круг боевого безумия. Каждый мускул звенел сдерживаемой силой: экономные движения, хищная грация воина… по контрасту с пустым равнодушным взглядом это смотрелось жутковато. Хранитель Сию, воплощенный в материальную форму и ожидающий свою порцию похлебки, настороженно поблескивал на Текудера глазами, пряча алые искры в глубине янтаря.

Похлебка удалась, но на троих содержимого нашего котелка хватило не более, чем просто утолить голод. Герой ел, будто не ощущая вкуса, хотя отсутствием аппетита не страдал. Так же безучастно подвинул к костру узелок старушки. Свернутый рулетом омлет, маринованные сливы и ростки бамбука, обжаренные свиные ушки были уложены в липовые коробки с крышками и все это покоилось в плетеной корзине, обвязанной чистой тканью.

– Тебя каждый вечер так кормят? – не удержался я от вопроса.

– Да, – равнодушно отозвался Текудер, чуть ожив, – Мирина каждый день приносит ужин.

– Кто она? – меня тронула сцена их прощания, честно признаюсь.

– Не знаю… Чья-то внучка. Может быть и моя... Много их было когда-то, – его голос звучал устало и тускло. – Приходили, рыдали, восхищались, обнимали колени…

– Нравится быть героем? – не мог удержаться от язвительной шпильки.

– Нравится, – откликнулся слабым эхом.

– Мы можем сохранить возвышенным образ героя, только отделив его от тебя реального. Изгнать демона не получится: ты сотню лет взращивал его в себе, он силен и коварен. Теперь его можно лишь уничтожить, причем, скорее всего, вместе с тобой, – Учитель Доо задумчиво поворошил веткой угли. – Или ты продолжишь цепляться за жизнь и ошметки былой славы. К чему это приведет, мы видели в твоей родной деревне, а чужие будут еще менее терпеливы. Оба варианта мне не нравятся, но… Выбор за тобой, я не вправе принимать такие решения.

– Оставьте меня, Мастер. Не заставляйте подписывать себе приговор. Я давно уже не ученик и иду своею дорогой, мои ошибки – это не Ваши ошибки.

– Идешь? – наставник сжал губы. Ого! Да он злится. – Или валяешься пьяный в хлеву, втоптав в грязь мой труд и свое имя?

– Так и скажите, что заботитесь о себе, не обо мне…

– Что будем делать дальше? – перебил я намечающуюся перепалку, с трудом удерживаясь, чтобы не вылизать котелок. Будь мы с наставником одни, не утерпел бы. – Куда пойдем?

Как быстро закончилась вкусная горячая пища! Сию был со мной солидарен – предложенный в качестве миски бамбуковый коробок он буквально отполировал..

– В храм Судьбы, – ответил Учитель Доо, после недолгого раздумья. – Иного предложения у меня нет. Я сам не знаю, что делать дальше.

– Не берите на себя больше, чем сможете унести, – проронил Текудер. – Моя ноша Вам не по плечу.

– Посмотрим, – упрямо насупился наставник. – Я тоже виноват в твоей ноше. Аль-Тарук, друг мой, приведи посуду в порядок, а я сейчас быстро осмотрю путь к предгорьям, до ближайшего храма.

– Хорошо, – согласился я.

Мне не привыкать.

Учитель Доо решительно развернулся и окутался туманом. Миг – сумрачное облачко поднялось в ночное небо, и, будто отталкиваясь от верхушек деревьев, поплыло на северо-запад.

– Клоун, – процедил Текудер, отворачиваясь к костру.

– На себя посмотри! – в моем голосе презрения тоже хватило с избытком.

Как он смеет критиковать Учителя Доо? Сам-то, поди, не умеет ходить с облаками, вот и завидует. Тоже мне, нашелся герой – штаны с дырой… Я остервенело тер котелок пучками пожухлой травы, посыпал золой и снова тер, ополаскивал водой, стараясь тратить ее самую малость… Лишь бы не видеть бессмысленный взгляд, лишь бы не слышать тяжелого дыхания воплощенного моего разочарования в легендах и их героях. Из затаившегося леса выползали струи странного серого марева, обволакивая поляну и нашу стоянку. Не похоже на туман, да и до утра еще далеко… Или это у меня слипаются дремой глаза? Стреноженные кони всхрапнули, хранитель насторожился. К костру вышла сгорбленная старуха в черном. Опираясь на клюку, она стремительно и как-то ломано двинулась к нам, хрипло покаркивая:

– Черная кровь! Проклятая кровь! Утоли печали свои. Утоли жажду свою. Будь свободен, мой сын. Будь свободен, дитя!

Вкатилась в костер и рассыпалась искрами.

Я моргнул и протер глаза. Сон? Морок? Кто-то еще видел ее? Вопросительно посмотрел на Текудера. Тот сидел выпрямив спину, будто лом проглотил: бледный, с остановившимся взглядом, только на лбу медленно набухала жила, да энергии изнанки черными щупальцами пробивались наружу и скручивались кольцом. От безразличной куклы не осталось и следа. Мгновение – и жесткие руки вцепились мне в горло, а в глаза уставились налитые кровью буркалы с горизонтально вытянутыми зрачками. Боль подстегнула и я умудрился рефлекторно ударить сложенными «клювом» пальцами в нужные точки на локтях и плечевых суставах. Руки разжались. Я шлепнулся наземь, чудом промахнувшись задницей мимо костра. Сию в энергетической ипостаси отчаянно шипел, нагнетая страх. Текудер отшатнулся, не в силах пошевелить безвольно повисшими вдоль тела руками и скорчился у огня. Облако чернильной мути, прорезанное алыми всполохами окутывало нахохлившуюся фигуру, на две головы возвышающуюся надо мной. Я осторожно ощупал ноющую шею – похоже, жители самых разных миров испытывают к ней нездоровый интерес… вроде цела. Спасибо, Сюин Юшен, добрая девочка! Твои схемы спасли мне жизнь.

– Синьор де Норона! – я хрипел, но старался максимально понятно для демона передать звучание имени. – Достойно ли благородного рыцаря вести себя столь неучтиво?

– Ш-што ты знаеш-шь о благородс-стве, щ-щенок!

Змеиное шипение, в котором с трудом угадываются слова. Казалось, пришелец с изнанки так и не привык за сотню лет разговаривать на языке противника. А Текудер? Здесь ли он вообще, наш герой? Ненависть, море ненависти… и боль. Это эмоции демона, они норовят накрыть меня с головой. Еще одна атака, на сей раз ментальная? Да, он не сдается. Но как я угадал с именем! Вот уж удача.

– А знаете, доблестный рыцарь, – стараюсь удержаться за соломинку воспоминаний о реальности изнанки, чтобы не раствориться в навеянном кошмаре, – после Вашего триумфального провала в наш мир некоторым большим начальникам сильно прилетело по шапке…