Что там ни говори, а мне дороже

И всё милее с каждым годом мне

И ритм деревьев, зябнущих до дрожи,

И ритм капели на моем окне...

И оттого, что сущность мира скрытна

И до сих пор темна ещё она,

Нам истина того простого ритма

Как истина последняя дана.

1966

УСТА

И было нам тогда не до красот,

когда в лицо врезается осот,

а миномёт тебя щекочет сверху,

или — стремишься:

чтоб не оплошал!

Ломая шею, словно на пожар,

несёшься на вечернюю поверку.

И всё-таки всё это неспроста...

Нас тоже помещала красота,

когда,

валяясь под кустом ракиты,

куражишься, сменившийся с поста.

И деревенской девушки уста

с доверием к тебе полураскрыты...

1973

СЛОВО

Священное уменье говорить.

Произносить слова и строить фразу.

Как просто это: стоит рот открыть,

И чудо слова возникает сразу.

Как ты проста, осмысленная речь!

Приставка, Окончание, Основа.

Вождь длань простёр вперёд:

ему увлечь

Дано людей на смерть — он знает слово!

И, принятое в множество голов,

Оно своё вершит упрямо дело.

Я знаю: люди состоят из слов,

Которые им внутрь вошли,

и тела,

И слово движет. И земля горит!

И в небо вилы вздеты! Тьма багрова.

Могильный холм учёными разрыт:

Сосуд, Потёрли. И сверкнуло слово.

И стало жить. Его нельзя назад.

Не воробей! Пошло гулять по свету!

А есть слова — по ним глаза скользят.

Стручки пустые. В них горошин нету.

1961

АККОРДЕОН

Весь золотой, кофейный,

Лиловый по краям,

Аккордеон трофейный

Попал однажды к нам.

Он индевел ночами

В седые холода,

Он обливался щами

В толкучке иногда.

Валялся в мокрых травах,

Соскакивал в ручьи,

Среди портянок ржавых

Сушился на печи.

От края и до края

Прошла —

дорог не счесть! —

Богатая, чужая,

Сверкающая вещь.

Ремни нежны и узки,

Весь в перламутре он.

Как плакал он по-русски,

Чужой аккордеон!

Напев летел в обозы,

До сердца пробирал...

И старческие слёзы

Обозник вытирал.

Слышна по всей округе

Была его игра...

И на плече подруги

Рыдала медсестра.

1955

АКЫНЫ

1

О, как мудры акыны и наивны!..

Степенные уселись гости в ряд.

На девочке горят, как солнце, гривны,

На аксакале — дорогой наряд.

А сам акын беспечно заголяет

На пиршествах засаленный рукав

И, расшалясь, по струнам ударяет,

Как голубь чист и как змея лукав.

2

Нет никого загадочней акынов!..

Поев солидно,

Прислонясь к ковру

И сытым взглядом родичей окинув,

Он начинал настраивать домбру.

И с алых губ, лоснящихся от сала,

Под небо песнь печальная летит!..

Тоскуя, пряжу женщина бросала,

Уныло щёку подпирал джигит.

Закат вдали,

За юртой, догорает...

Но звук высокий оборвался вдруг,

И лирик пот с мясистых щёк стирает,

И плачут все сидящие вокруг.

3

Легки акыны в этой жизни краткой!..

До света, чтоб не разбудить родню,

Из юрты женской он идёт украдкой

К привязанному с вечера коню.

Ширь оглядев от края и до края,

Он запоёт,

пустив коня в намёт.

И так он скачет степью, собирая

Яд красоты и размышлений мёд.

1957

* * *

Нет, эти босиком не выбегали

К любимому, в морозы, на крыльцо

И серной кислотой не выжигали

Соперницы проклятое лицо.

В них пыл не тот,

У них спокойный норов.

Любовь не принимается всерьёз.

Сдаются без особых разговоров

И утром просыпаются без слёз.

И вспоминают молодость, старея:

Апрель. Луна. Холодный блеск реки.

За пазухой у них ладони грея,

Зевают их случайные дружки.

1957

ЖЕНЩИНЫ

Какая это канитель,

Что день идёт за днём!

Как поезд движется в тоннель,

Так в старость мы войдём.

Где прежних дней моих друзья?

Ночь. Город спит на треть.

Вдвоём с дружком, уж нам нельзя

Средь города запеть!

...Вон женщины сидят, склоня

Причёски. Брошу взгляд.

Опустят книги. Сквозь меня

Куда-то вдаль глядят...

Видать, заколдовал колдун:

Другим каким-то стал.

Ведь я-то знаю, что я — юн!

Им кажется,— что стар.

Я словно в сказке мальчик тот:

По-карличьи сипя,

Не знает он, что нос растёт,

Не видит он себя.

Но я склонюсь однажды вдруг

Над гладью ручейка

И в зыбком зеркале меж рук

Увижу старика.

Какие могут быть смешки?

Уж тут не до острот:

Подглазий дряблые мешки,

Полубеззубый рот.

Я словно ото сна восстал.

Я перешёл межу!

— Я стар! Я стар! Я стар! Я стар! —

Я в ужасе скажу.

И выкину тогда мечту

Навек из головы,

Что запою я в высоту

Среди ночной Москвы.

И уж не буду больше ждать

До гробового дня,

Что женщина откинет прядь

И глянет на меня.

1975

АБСУРД

В магазине посудном,

К завитку завиток,

В модном стиле абсурдном

Намалёван цветок...

Вы уж не обессудьте:

Выкрутасы вия,

Я считаю: в абсурде

Есть идея своя!

Выплыл бред, словно судно,

Полыхнул, как пожар.

«Верю, ибо абсурдно»,—

Некто древний оказал.

О, восторг, коль из глуби

Бородатого рта,

Не затронувши губы,

Хлынет белиберда!

Проберёт до печёнок,

Хоть темно чересчур,

Если крикнет Кручёных:

«Дыл, бул, щур, убещур».

Может, то паранойя

Или пьяны все в лоск?

Это Кафка и Гойя,