Рачительно медленно он оделся и, стряхнув с плаща пыль, направился в сторону замка. Робин не собирался спешить. Бессмысленно тратить силы на скорость, когда предстоит такой длинный путь. Это бесценное время. Время, которое он дарит ей.

— Еще не вернулся? — уже в который раз спросила она у стражника, околачивающегося около дверей тронного зала.

— Нет, Ваше Величество.

Реджина разочарованно откинулась на спинку трона. Она с нетерпением ждала их встречи, и одновременно боялась ее. В очередной раз повторяя свои слова, Королева все больше и больше сомневалась в них. Сможет ли она выплеснуть эту грубость, что уготовила для него? Сможет, не дрогнув, выгнать его из дворца, из королевства… из своего сердца? Глупости! Все это самовнушение. Она зациклилась на ничего не значащих словах о счастье. Это осталось в прошлом. У той Реджины. Она была молода. Ее сердце блистало алым огнем, чистое, наполненное мечтами. Та Реджина была достойна счастья, Злая же Королева не достойна даже наблюдать за радостью других.

Она глубоко вонзила ногти в ладонь, физической болью затмевая душевные терзанья. Все решится, как только разбойник перешагнет порог ее замка. Очень скоро.

Но он не перешагнул.

Ни через час, ни через два, и до самого вечера, никто и не думал посетить дворец. Разве что…

— Ваше Величество, царь Мидас.

Реджина оторвала взгляд от пестрого гобелена, который изучала в течение последних десяти минут. Мысленно напомнив себе сжечь этот безвкусный ковер, она поднялась и направилась навстречу царю.

— Королева

— Мидас, — со скрываемым раздражением в голосе, но с безупречно наигранным уважением в глазах

— Что привело вас в мое королевство? — натянуто улыбнулась Реджина, терпя учтивый поцелуя на своей руке.

— Причина довольна очевидна, Моя Королева. Через два месяца Рождество, и в честь этого в моем дворце состоится бал. Я бы… — он прокашлялся, — был счастлив видеть вас в качестве гостьи на этом празднике.

— Конечно, — добродушно ответила она, а сама удивилась церемонности царя.

Приехал лично? Серьезно? Проделать столь долгий путь ради просто приглашения. Довольно странно. Можно ведь отправить гонца или на худой конец почтового голубя.

Стоп! С каких пор она стала такой подозрительной? Что такого ужасного может таится в этом старике в дорогом наряде и с глубокими морщинами, осевшими на желтоватом лице? Конечно, ничего.

— Когда состоится бал? — немного грубо, но она снова привлекла внимание царя, которого внезапно заинтересовала хрустальная жирандоль за ее спиной. Да, безусловно эта вещь не лишена вкуса и выгодно подчеркивает роскошный антураж тронного зала, которым так гордилась Белоснежка и ее никчёмный папаша, но прежде никто не подвергал ее столь пристальному изучению. Хотя, может показалось?

— В ночь полнолуния, Ваше Величество.

— Чудесно, — небрежно кинула она и жестом указала, что более не нуждается в его обществе.

Но Царь не спешил оставить Королеву в одиночестве. Он увлек ее пустыми беседами и бессмысленным разговором о политике, что прежде случалось крайне редко. Она так и не поняла, какую цель он преследует, утомляя ее своим пустым красноречием, поэтому через пару минут совсем перестала его слушать.

И все-таки он не долго гостил у Ее Величества. Как только солнце перестало освещать гобелены зала, Мидас попрощался с Королевой и покинул дворец.

Пустой разговор, она знала, что все это не из-за почестей и уж точно не из-за уважения. Мидас просто боится ее, как и любой в этом королевстве. Настоящие чувства скрыты под маской приличия, это свойственно высшему обществу, но даже сия личина не может спрятать липкий страх, что отблеском отдается в глазах поданных, стражей, правителей. Ее правление основано на страхе. Ее правление основано на магии. Она всего лишь обличие, чаша для этой силы. Реджина знает, что как только она отворачивается, все те, кто секунду назад трепетал от страха и уважения с ненавистью желают ей самой худшей участи.

Она устало опускается на металлический стул, глупый символ власти и роскоши, ничего не значивший для нее. Реджина помнит, как на этом троне сидел Леопольд. С какой величавостью и превосходством во взгляде он смотрел на тех, кто окружал его. Как руководил, приказывал, уничтожал одним словом целое государство. Уничтожал одним прикосновением ее каждую ночь. Ведь он смотрел на нее так же. Как на вещь. Безупречная игрушка в его руках, он знал, что она не осмелится перечить. Послушная девочка, отданная в прихоть старому извращенцу.

«Королевству нужна прекрасная королева. Не смей уродовать себя слезами»

Говорил он каждый раз, оставляя ее в постели с обезображенным телом и мокрыми дорожками на щеках. Последствия таких ночей, она долго будет скрывать длинными рукавами и высокими воротниками. Может поэтому сейчас, когда ее тело больше не подвержено насильственным пыткам, теперь, когда ее кожа не хранит синяки от грубых пальцев, возможно, именно поэтому она так откровенна в выборе наряда. Ее личный крик свободы: «Вот я! Живая! И я чего-то да стою!»

Пока она не закричала, люди не смотрели на нее иначе. Все, кроме Робина…

Только он один их всех, кого она помнит, смотрел ей прямо в глаза – так, словно она действительно что-то значила. Наверно, для него одного.

Королева вернулась в пустую спальню, словно надеялась увидеть его здесь, в своей комнате, на своей кровати. Он определенно вальяжно раскинулся бы на темной простыне в грязной одежде, нацепив самую наглую ухмылку и молча наблюдал бы за тем, как она, раздосадованная нежданным возвращением, вспылит и выплеснет свой гнев. Он был бы рад ее позлить, а она была бы рада подыграть ему.

Прохладный ветер ворвался в спальню и потревожил портьеры над кроватью. Реджина вышла на балкон, окинув взглядом ту часть своего королевства, которую она могла созерцать с этой высоты. Как смешна природа в это время года. Почти через месяц Рождество, но ничего не выдает скорое наступление зимы. Если бы не это приглашение, она бы и не вспомнила, о том, как близко подобрался холод к ее королевству, к ней самой. Мороз пробежал по коже, и ей казалось, словно зима давно осела в ее душе. Поэтому деревья не блистают белизной пушистых шапок, поэтому животные все еще не сменили тонкий летний подшерсток на теплую шубу… поэтому у нее всегда мерзнут руки. Снег и холод нашли пристанище в трещинах на ее сердце.

***

Месяц спустя

Уже несколько часов подряд крупные хлопья стараются укрыть поля и приглушить изумрудный цвет сосен. Удивительно, как изменчива погода и как вольна в своем непревзойдённом могуществе над нашими душами. Мы не впускаем морозный ветер в тайное чистилище, но он беспардонно врывается туда, внушая нам самые нелепые чувства.

Обычно, снег радовал разбойника. И он со свойственной ребенку непринужденностью мог наслаждаться маленькими льдинками, парящими в небе. Мог часами сидеть у окна и любоваться чудными узорами, которые дарила сама природа. Бесхитростно выводя на стекле сказочные вензеля, матушка зима и не подозревала какое влияние оказывала на впечатлительного малыша. Не знала она, что белоснежные снежинки, верные спутницы ветра и мороза, стали для него символом надежды.

Сейчас надежда почти иссякла.

Разбойник чуть ли не бежал по коридору, который в эти дни, становился настоящей ледяной пещерой. Слуги суетливо перебегали из комнаты в комнату, стараясь как можно быстрее достичь камина и плюхнуться в большое кресло, приблизив окоченевшие пальцы к огню. Все искали тепла, а Робин искал способ пробраться к заветной комнате.

— Стой, Гуд. Далеко собрался? — тупоголовый болван Уильям все еще помнит ту стычку во дворе.

— Да, мне нужно увидеть Королеву, — отталкивает хилого юношу, но на пути становится второй страж.