Но каково же было моё удивление, когда я обнаружил в опубликованном в «Правде» очередном фрагменте последней редакции проекта программы ВКП(б), подготовленном по решению февральского (1947 г.) пленума ЦК ВКП(б), следующий текст, безапелляционно противоречащий марксизму-ленинизму: «Советское государство является выразителем силы, воли и разума народа. С ликвидацией эксплуататорских классов, победой социализма и установлением полного морально-политического единства всего народа диктатура пролетариата выполнила свою великую историческую миссию. Советское государство превратилось в подлинно всенародное государство»[6].

Оказывается, Н. С. Хрущёв и его единомышленники никакие не изобретатели внеклассового (по сути правооппортунистического) «общенародного государства». Они элементарно заимствовали данную идею из проекта партийной Программы 1947 года, который, естественно, не был для них секретом. И каков же был практический результат их заимствования? В годы хрущёвского руководства партией и государством, а также в последовавшие за этим «благодатные» годы Л. И. Брежнева в сфере идеологии наблюдался расцвет мелкобуржуазного мещанского диссидентства, а в области политической практики набирало силу констатированное обозревателем «отчуждение трудящихся от власти, а власти – от трудового народа». В жизни государственных хозрасчётных предприятий имело, в частности, место безответственное внедрение буржуазного принципа прибыли, а также злокачественно регрессивного показателя стоимости валовой продукции как атрибутов главных, определяющих хозрасчётных характеристик деятельности государственных предприятий, что, как будет показано ниже, сыграло не просто негативную, но беспрецедентно разрушительную, роль в развитии социалистического производства.

Вслед за внедрением жёсткого единоначалия на производстве партийная, профсоюзная и комсомольская организации, органы рабочего контроля оказались под тяжёлым сапогом директора, превратились в орудия его руководящих действий. С этого началось перерождение хозяйственных органов в бюрократическую надстройку. Поначалу она якобы служила «хозяйственным интересам коллектива», подчас игнорируя планово-экономическую дисциплину. В дальнейшем данное состояние привело к перерождению хозяйственников в буржуазных дельцов, поменявших власть на собственность. А диктатура рабочего класса в рамках отдельных предприятий оказалась на нуле, благодаря привычному к тому времени практическому бездействию и фактическом бесправию партийной организации, профсоюза, комсомола, рабочего контроля.

Примечательно, что партийная Программа, принятая во времена М. С. Горбачёва на XXVII съезде КПСС (1986 г.), весьма охотно «развивает» хрущёвскую формулировку о преждевременном «отмирании» диктатуры рабочего класса. Читаем: «Установленная в результате социалистической революции диктатура пролетариата сыграла решающую роль в создании нового общества. В этом процессе она сама претерпевала изменения. С ликвидацией эксплуататорских классов постепенно отпала функция подавления сопротивления свергнутых эксплуататоров, в полную силу развернулось осуществление её главных, созидательных задач. Выполнив свою историческую миссию, диктатура пролетариата переросла в политическую власть всех трудящихся, а пролетарское государство – в общенародное. Оно выступает главным орудием совершенствования социализма в нашей стране, а на международной арене осуществляет функции защиты социалистических завоеваний, упрочения позиций мирового социализма, противодействия агрессивной политике империалистических сил, развития мирного сотрудничества со всеми народами»[7].

Как видим, «отмена» диктатуры рабочего класса продолжила своё гнусное идеологическое, а также практическое (политическое, социальное и экономическое) шествие. Во времена М. С. Горбачёва идея строительства, укрепления и совершенствования социализма была фактически подменена гнилой идеей еврокоммунизма о возврате к буржуазной демократии, как идеалу социалистических устремлений. Этому служил, в частности, лживый горбачёвский девиз: «Больше демократии – больше социализма». Во многом именно он привёл к внедрению в структуры государственных социалистических предприятий по буржуазному «демократичных», (а по существу паразитарных) кооперативов, крушивших государственные социалистические предприятия и социалистическую экономику в целом. Под видом укрепления государственной власти (лишённой полномочий пролетарской диктатуры!) интенсивно шёл процесс разрушения Советского Союза как единого федеративного многонационального социалистического государства. Установленное Программой требование консолидации мирового социализма было предательски подменёно процессом его интенсивного развала. Миссия активного противодействия силам империализма в целях упрочения международного мира нежданно-негаданно вдруг де-факто почему-то перестала быть задачей социализма. В результате планета в интересах прибылей транснациональных корпораций была бесцеремонно ввергнута фашиствующим американским капиталом в процесс империалистической глобализации, в бесконечные локальные и межрегиональные конфликты на уровне «управляемого хаоса», реально угрожающие народам третьей мировой войной.

Можно небезосновательно предполагать, что автор комментариев сознательно ушёл от практического разговора о диктатуре пролетариата в начальных выпусках своих обозрений. Он, видимо, структурно строил свои публикации в расчёте уделить основное внимание данному вопросу в каком-либо из заключительных выпусков, что и было им фактически сделано. «Диктатуру пролетариата уволили в запас?». Думается, не случайно, так озаглавлена одна из последних (13-я в порядке выхода в свет) статей обозревателя (см. «Правда» от 23–26 сентября 2016 г. № 106). Далее Виктор Васильевич возвращается к данной проблеме в последнем (16-м по счёту) выпуске комментариев (см. «Правда» от 21–24 октября 2016 г. № 118). Впрочем, первое упоминание об этом коренном принципе марксизма-ленинизма сделано гораздо раньше (см. «Правда» от 19–22 августа 2016 г. № 91). В нём комментатор выражает своё недоумение тем, что выдающийся деятель международного коммунистического движения Георгий Димитров в первые годы существования стран народной демократии отвергал необходимость для них диктатуры пролетариата. «Получалось, – справедливо пишет автор, – отрицание открытой К. Марксом закономерности, которую он считал своим теоретическим главным открытием». Но эта тема не получила в данном выпуске своего продолжения. Главный разговор состоялся в указанных выше двух выпусках.

Понятно, что суть дела не в специфике порядка и конструкции размышлений комментатора. Этот техно-процессуальный вопрос целиком находится в авторской компетенции. Беда в другом. Она в том, что в обоих случаях автор по совершенно непонятной причине не развивает, не предлагает читателю развёрнутую и убедительную научную аргументацию, разоблачающую антимарксистский, антиленинский характер отказа от диктатуры пролетариата. Ведь тезис о выполнении диктатурой пролетариата её исторической миссии и превращении Советского Союза во всенародное государство практически оказался не настолько безобидным, чтобы не подвергнуть его сегодня, с учётом исторического опыта, самому беспощадному и непримиримому теоретическому анализу. Ведь хрущёвско-брежневские времена, когда бессовестно эксплуатировался данный тезис, стали прямыми воротами в горбачёвщину, а после неё в предательское ельциноблудие. Кратковременное пребывание у власти Ю. В. Андропова (ноябрь 1982 г. – февраль 1984 г.) не остановило начавшийся процесс прямого разрушения политической, социальной и хозяйственной систем Советского Союза.

Итак, проблема судьбы диктатуры пролетариата в Советском Союзе – один из главнейших и принципиальных вопросов при оценке общего замысла и результатов комментирования последней редакции проекта Программы ВКП(б) 1947 года. Заметим, в связи с этим, что итоги авторских размышлений производят противоречивое, двойственное впечатление.