– Сашка… – Ванька просто давится от слёз.

– Ладно, кончай разводить сырость. Я сюда летел с Дмитрием Ивановичем. Он так о тебе говорил! Ты действительно герой!

– Герой безногий… – он тяжело вздыхает.

– Всё вернётся, понял? Вот чуть оклемаешься, и полетим обратно, домой…

– Саш… Тебе не будет противно? Дай судно… Уже не могу… Или сестру позови.

– Идиот. А дома я кого звать буду? Соседку? Что я, говна не носил? Где судно?

Возвращаюсь в кабинет к главврачу и он сразу ведёт меня в процедурную.

– Вера Петровна, – обращается он к пожилой медсестре. – Вот этот молодой человек, его зовут Саша, с сегодняшнего дня в вашем распоряжении. Он будет ухаживать за Ваней, ну и одновременно учиться у вас вашему мастерству.

– Да какое там мастерство! – она смущённо машет рукой. – Было бы желание, а освоить моё ремесло – дело нехитрое. Пойдём, Сашенька.

– Могу не только за Ваней! – вставляю я слово. – Буду санитаром! Я…

– Там разберётесь, кто вы, – строго прерывает меня Кирилл Сергеевич. – Дома вы будете не только санитаром, но и медбратом, а может быть, и врачом. Вам это ясно?

– Яснее не бывает…

Никогда не думал, что окажусь настолько чувствительным к страданиям других людей. Буквально кожей чувствую их боль, очень жалею, и суетиться вокруг них мне совсем не влом, а перестелить кровать немощному человеку даже приятно. Если же, наученный Верой Петровной, делаю уколы, то стараюсь не увеличивать их страданий.

Я здесь уже почти неделю. Живу у Дмитрия Ивановича. Трёхэтажный дом, каких здесь несколько десятков, и обычная трёхкомнатная квартира на первом этаже. Беру уроки массажа у самого Кирилла Сергеевича. Ног Ванька действительно не чувствует. Они вообще висят, как ниточки. Вчера носил его в ванную помыть, видел… Ужасное зрелище. Честно говоря, от увиденного только озлел. Ощущаю желание всё это преодолеть!

Возвращаюсь из больницы.

– Сашок! Как ты насчёт по стошке? – спрашивает Дмитрий Иванович за ужином.

– Согласен… – сам себя слышу будто со стороны. Голос совсем уставший. Естественно… Но надо привыкать! Если я хочу, чтобы Ванька встал, то должен пахать! Пахать днём и ночью! И это будет искуплением моих грехов, моей вины перед ним.

– Чего ты к парню привязался? – ворчит Надежда Михайловна, жена Дмитрия Ивановича. – Видишь, из больницы не вылезает весь день!

– Тем более! Пусть отдохнёт. Слышал, что он там не только около Вани. Верка говорила, что у неё теперь хороший помощник появился, – он ласково мне улыбается.

– Сашенька… Наверное, водочки тебе и вправду надо выпить, – Надежда Михайловна проводит ладонью по моим волосам. – И спать потом.

С трудом, но договорился с теми же летунами, которые доставили меня сюда, чтобы нас с Ванькой в таком его состоянии взяли на борт до Питера.

– Ванюха! Скоро домой полетим! – заявляю я с порога палаты.

– Правда? – он слабо улыбается.

– Угу. Только на особый сервис не рассчитывай. Полетим грузовым бортом, но прямо на Питер. Чтобы пересадок не делать.

– Саш… – его тон заставляет вздрогнуть. – А у нас… получится? – и в глазах такая боль!

– Обязательно получится! Ты мне веришь? Ты мне должен верить!

– Верю… – вздыхает и сжимает мою руку. Последний инструктаж у Золотова.

– Молодой человек, я в вас верю, – он смотрит мне прямо в глаза спокойно и мудро. – Любовь должна его спасти. Только на это он и может надеяться.

Внутренне вздрагиваю. Моя любовь… Только на мою любовь Ванька может надеяться. Это прозвучало как приговор.

– И ещё. Самое для него страшное – это простуда. Дальше – воспаление лёгких, дальше… Сами понимаете… Кровь бегает пока плохо.

– Понимаю… Не допущу. А можно вам писать?

– Конечно! Буду ждать вестей, – он пожимает мою руку. – Успеха вам с Ваней!

В самолёте Ванька лежит на носилках. Я сижу рядом.

Как нас провожали! Даже Кирилл Сергеевич пришёл на аэродром. И Ванькины ребята, с которыми я перезнакомился, и Дмитрий Иванович с Надеждой Михайловной. Короче – толпа. Будто делегацию провожали! Столько с собой надавали еды! Честно говоря, мне так грустно стало, что мы уезжаем от таких хороших людей… Вот Ванька встанет, и мы сюда ещё обязательно прилетим. А может, вместе и работать тут будем…

Вот мы и дома. Спасибо летунам. Даже с машиной помогли! А тут я уже донёс Ваньку на руках до лифта и от лифта в квартиру. Он стал таким лёгким! Надо откармливать… Сейчас лежит на нашей тахте. Вернее, по совету Кирилла Сергеевича, я сделал ему положение полусидя. Сам пока занимаюсь на кухне.

– Ванюха! Ужинать! – несу ему на подносе тарелку с ужином и кружку с чаем.

Сам тоже переселился питаться в комнату.

– Я знаю, зачем ты меня сюда привёз. Чтобы уморить своей стряпнёй! – торжественно подкалывает он.

Именно торжественно! А вообще это добрый знак, если шутит.

– Может, ты хотел, чтобы мы жили у тебя? – задаю я осторожный вопрос.

– Саш… Ты всё правильно сделал. Я не хочу туда… Мне тут… теплее.

…После хождения по мукам, я имею в виду оформление Ваньки здесь, в Питере, сегодня ждём врача из районной поликлиники. Действительно, чтобы организовать этот вызов, пришлось изрядно попотеть в интенсивной беготне.

Довольно молодая дама со скучным видом рассматривает Ванькины документы.

– И чего вы от меня хотите? – поворачивается она ко мне.

– Но я же не врач! – удивляюсь я. – Я же не знаю, что делать в таких случаях!

– Молодой человек! С такой травмой я могу только помочь вам определить Ивана Николаевича в интернат. Там ему будет хорошо, за ним будет уход.

Мне будто по морде съездили. А у Ваньки глаза такие, что лучше бы не видеть.

– Спасибо, – и осторожно выдыхаю. – Мы уж как-нибудь сами…

– Ну как хотите, – безразлично реагирует дама.

В прихожей эта якобы врач быстро надевает пальто, а я так же быстро открываю перед ней дверь. Пусть катится с такими предложениями! Захожу в комнату.

– Слышал? – отсутствующим тоном спрашивает Ванька, глядя на меня.

Ложусь с ним рядом и прижимаю его к себе.

– Забудь! Сейчас же всё забудь! – шёпотом кричу ему в ухо и, успокоившись, продолжаю: – Мы с тобой вместе всё преодолеем.

Запомни это. Ты будешь и ходить, и на лыжах меня делать. Это я тебе сказал. Ты мне веришь?

– Верю…

Хорошо бы, чтоб так…

Звоню Илье Анатольевичу.

– А, Саша! Здравствуйте! Ну, как ваш брат?

Ухожу на кухню, чтобы не мешать Ваньке смотреть кино, и подробно рассказываю.

– Илья Анатольевич, я не знаю, как теперь мне приходить к вам на занятия. Дел просто выше крыши. Мне ведь надо ещё где-то костоправа искать…

– Знаете, Саша, я всё прекрасно понимаю и буду ждать, когда вы сможете. Насчёт костоправа тоже постараюсь выяснить, хотя надежды мало. Поэтому вы хотя бы раз в неделю звоните мне о том, как у вас с Ваней дела. Может, или у вас, или у меня какие-нибудь мысли появятся. Если традиционная медицина помогать не хочет, то нетрадиционная может пригодиться. Не только думайте, но и старайтесь чувствовать. Мы с вами такому учились, но это не до конца правильно. У каждого, кто занимается биоэнергетикой, свои ощущения, которым научить невозможно. Их можно только почувствовать самому. Инструкций типа «возьмите отвёртку в правую руку, а гаечный ключ в левую» тут быть не может. Всё самому, всё на уровне тончайших чувств и интуиции.

– Спасибо, Илья Анатольевич!

Теперь Даша… Набираю номер.

– Слушаю, – раздаётся в трубке такой знакомый голос.

– Это я. Мы приехали… – говорю я как можно тише.

– Ты что так тихо? Ваня спит?

– Угу… – поддакиваю и снова начинаю рассказ.

Хочу, рассказав ей всё, намекнуть, что у меня пока совсем нет времени на встречи.

– Ой, Саша… Как это всё тяжело, – вздыхает она. – Я тебя хорошо понимаю. Только ты мне звони хоть иногда. Ладно?

– Конечно, я буду звонить! Я очень тебе благодарен за понимание.

Прошёл месяц после нашего возвращения. Необходимый массаж делаю три раза в день, то есть получается утром, сразу после работы и на ночь. Устаю, конечно, но когда смотрю на Ванькины глаза, силы удваиваются. Правда, что-то он мне в последнее время не нравится. Молчит всё и мрачнеет с каждым днём.