– Что скажешь, дядя Вася? – Девяткин присел на корточки. – Приблизительное время убийства?

– Явных гнилостных изменений на женском теле не видно. Значит, неделя или дней десять. Посмотри в углу, за отопительным котлом. Там второй труп. Мы его пока не вытаскивали.

Девяткин прошел в темный угол, включил фонарик. Здесь тоже был провал в бетонном полу, рядом лежал лом, топор и пара лопат. Оперативники начала вскрывать пол, но бросили это занятие, дядя Вася приказал ничего не трогать, пока он не закончит с первым телом. Девяткин посвятил фонарем вниз. Труп лежал ничком. В круге света была хорошо видна левая нога мужчины и еще кисть левой руки, пальцы, сжаты в кулак. Это тело не потрудились завернуть в палас или одеяло, просто бросили здесь и кое-как залили бетоном.

– Убийства совершены здесь же, в доме, – сказал Дядя Вася. – Скорее всего, в кухне. Там на стенах, я видел мелкие кровавые пятна. Трупы столкнули по лестнице в подвал, – на ступеньках брызги крови. Коттедж построили три года назад, но в подвале остались строительные недоделки. Видимо, здесь хотели установить какое-то оборудование, но так и не установили. Остались пустые ниши в полу, каждая шириной в метр и длиной два метра. В одну из ниш бросили женское тело, завернутое в палас. И наскоро залили бетоном.

– Еще что-нибудь?

– Женщина была еще жива, когда тело заливали бетоном. Поэтому дыхательные пути наполнены затвердевшим раствором. На женское тело наткнулись случайно. Месяц назад дом был заложен банку. Хозяин нуждался в наличных. Он оставил особняк в качестве залогового обеспечения по кредиту. Недавно хозяин с женой уехали за границу, вниз спустился представитель банка, котором оставили ключи. Хотел посмотреть, что и как. Пол под ним буквально провалился. Да, могила получилась неглубокой. И палас мягкий. Бетонный пол рассыпался под ногами. Этот парень почувствовал ужасный запах, испугался до обморока. Ну, и позвонил в полицию. Остальное будет известно после вскрытия.

– Не слышал, чей это особняк?

– Есть такой писатель Павел Наумов, он хозяин.

Ранним утром, когда солнце еще не поднялось, а за окном брезжили предрассветные сумерки, Диму Радченко разбудили телефонный звонок. Он сел на кровати, нашарил трубку мобильника. Звонил врач Сергея Марковича Наумова. Мужчина сказал, что со вчерашнего вечера у старика острые боли в области сердца, он не спал всю ночь. Временами впадал в забытье и снова приходил в себя. Наумов, человек деликатный, запретил звонить сыну Павлу среди ночи. У сына скоро выступление перед читателями в местном университете, надо оставаться свежим и выглядеть на миллион долларов. Сейчас старик попросит разбудить Павла, чтобы тот приехал, машин у выслали.

Радченко поблагодарил врача, надел полосатый халат, отдернул шторы. С высоты двенадцатого этажа открывался вид на уходящую к горизонту автомобильную стоянку, забитую машинами отдыхающих. Он сунул ноги в резиновые шлепанцы, вышел в коридор, лифтом спустился на четвертый этаж и стучал в дверь, пока ее не открыли.

– А, это ты, – жена Павла красавица Роза отошла в сторону, и сморщила носик, будто ждала в гости важную особу, а явился Радченко. – Что случилось?

– Старик…

– Умер? – в глазах Розы блеснул огонек.

– Он жив, – Радченко оторвал взгляд от соблазнительных выпуклостей женского тела. – Ночью был приступ. Но, слава богу, обошлось. Нас ждут. Машина скоро будет.

На Розе была полупрозрачная короткая рубашка цвета морской волны, державшаяся на узких бретельках, с огромным вырезом на груди. Она не стеснялась наготы, напротив, выставляла ее напоказ. Роза повернулась к гостю спиной и, отступив к кофейному столику, медленно наклонилась. Рубашка поползла вверх, обнажая розовые ягодицы. Радченко проглотил слюну и сделал волевое усилие, чтобы отвести взгляд. Роза подняла пачку сигарет, села в кожаное красное кресло, закинула ногу на ногу и прикурила от настольной зажигалки. Даже после бурной ночи, проведенной в гостиничном баре, она выглядела свежей, чувственной и настолько соблазнительной, что за ней пошел бы на край света целый полк мужчин. Возможно, целая армия.

– Время не ждет, – Радченко не уходил. – Мне Павла самому разбудить?

Дверь в спальню приоткрылась, высунулась всклокоченная голова Павла.

– Я уже встал, – он бросил гневный взгляд на жену. – Собирайся, Роза. Или ты прямо так поедешь, голяком?

– Мне обязательно ехать? Башка раскалывается. Может быть, сегодня ты без меня навестишь своего драгоценного папашу?

– Отец будет недоволен…

– Можешь идти, – Павел косо глянул на Радченко. – Сеанс стриптиза закончен.

Радченко вышел за дверь, поднялся к себе.

Ночь, наполненная болью и страданием, кажется, прошла почти бесследно для старика. Сергей Маркович смотрел ясными глазами, губы порозовели, на худом лице проступили краски жизни. Он лежал на огромной кровати с резной спинкой из красного дерева, истончавшиеся желтые руки поверх одеяла.

– Где Ольга, где моя дочь? – этот вопрос он повторял несколько раз на дню.

– Она не звонила, – ответил Павел. – Ну, думаю, приедет со дня на день…

– Она приедет, – повторил старик. – Я это слышу каждый день. А Ольга даже позвонить не может. Где она? Никто не знает. Что вы за дети? Где у вас сердце?

На этот вопрос Павел ответил покашливанием в кулак.

– Господи, когда господь заберет меня? – Наумов застонал. – Просишь смерти, а получаешь мучения. Новые и новые мучения… И они не кончаются.

– Ну, зачем ты так, отец? – Павел встал, поправил подушку и снова опустился на стул. – Я только что разговаривал с врачом. Он уверяет, что для беспокойства нет оснований. Никаких.

– С годами мой врач все хуже лечит. И все лучше врет. Господи, если мои мучения не кончатся через неделю, клянусь всем святым, я приму яд.

– Но отец…

– Я сказал, что приму яд. И сделаю это, потому что не осталось сил жить дальше. С такими детьми…

Старик повернул голову направо, где стояли капельницы, укрепленные на металлических штативах, за ними светились мониторы медицинской аппаратуры, на столиках громоздились какие-то ящики с переключателями и проводами, протянувшимися к кровати. Если верить приборам, давление старика было в норме, сердце работало как швейцарские часы, содержание кислорода в крови нормальное.

В темной глубине комнаты сидел мужчина в белом халате, ассистент врача по имени Сэм, тот самый, которого Радченко уже встречал здесь несколько раз. Сэм поглядывал на мониторы, изредка делал какие-то пометки в бумагах. Павлу с женой, пришлось довольствоваться жесткими стульями, стоявшими у изголовья кровати. Радченко досталось лучшее место – мягкое кресло возле окна.

– Павел, почитай мне, – голос старика подрагивал от слабости. – С того места, где закладка.

Сын взял с тумбочки зеленый томик «Приключения Оливера Твиста», раскрыл книгу и начал читать ровным невыразительным голосом. Старик лежал, закрыв глаза и не двигаясь, и трудно было понять, дышит он или нет. Лицо Розы сохраняло скорбное выражение, она делала вид, будто внимательно слушает. Иногда кивала головой и тяжело вздыхала. В облегающем черном платье, тесноватом и эротичном, она выглядела более сексуальной, чем в полупрозрачной рубашке на бретельках.

Старик приподнял руку, обрывая чтение.

– Когда я слышу прозу Диккенса, мне видятся вечерние улицы Лондона, сырые, занавешенные туманом. Пахнет дымом, это горожане топят камины. Пешеходов почти нет. Иногда попадается конный экипаж. Это поэзия старой Англии. Ничего подобного сейчас не увидишь. Лондон – это перенаселенный мегаполис. Мертвая Темза, полчища туристов, цены до небес…

Роза вышла из состояния дремоты и оживилась:

– И еще хамское обслуживание в магазинах, – сказала она. – Я одной продавщице чуть в морду не плюнула. Я вернула в магазин платье с пятном, а она мне сказала, что это я пятно поставила. На самом деле оно с пятном продавалось. Продавщица такая зараза…