- Но ты же согласился… - начала я, не заботясь, что вступаю в спор с одним из Божьих ангелов.
Серафим встал, возвышаясь надо мной. - Твои планы звучат хорошо. Но, Мэдисон, жнецы - это совершенно другая кухня.
Мои плечи поникли, когда Рон хмыкнул. - Не так все просто, Мэдисон, - пропел он издевательским тоном, почти дотягиваясь до своего меча, но все еще не будучи готовым стереть свою память о нашем с Полом сотрудничестве и ныне происходящих событиях.
- Жнецы служат своим хронометристам по убеждению, - сказал серафим, нахмурившись из-за радости Рона. - Это их… выбор, менять все или нет. Ангелы-хранители все, как один, за эти изменения, но жнецы...
Подавленная, я резко села на пол внутреннего дворика Рона, ненавидя его злорадную ухмылку. - Тогда я ничего не получаю, - прошептала я.
Прикосновение серафима было почти невесомым, когда он приподнял мой подбородок, чтобы посмотреть мне в глаза. Грейс стояла за ним, улыбаясь, и моя голова заболела от их сочетания красоты и счастья. - Ты получишь все. Ты будешь работать со жнецами, когда они придут к тебе, ища ответы. А они придут их искать. Весть о том, что произошло, гремит эхом между небом и землей. То, что вы с Полом работали вместе, заставляет жнецов сомневаться. И светлых, и темных. Светлые и темные, они придут к тебе. И светлых, и темных ты направишь вместе как одного, чтобы спасти или проклясть души. Вот почему мы отправили к тебе Демуса. У него есть сомнения. Твои действия будут ему ответами.
Мои брови поднялись. Они послали Демуса ко мне, потому что он мог все понять? - Тогда скосы прекратятся? - прошептала я.
Серафим покачал головой, улыбаясь доброжелательно. - Я же сказал тебе, что ты разделишь на пары светлых и темных, и ты направишь их - светлого и темного. Вдвоем жнецы будут пытаться изменить судьбу, но если будет установлено, что душа останется непоколебимой, и что она должна погибнуть, несмотря на их усилия, темный жнец заберет душу, а светлый жнец будет сопровождать ее.
- Я не понимаю, - пробормотала я.
- Кос будет продолжаться, - настаивал серафим, как будто теряя терпение. - Но это светлый жнец будет там, кто примет решение, что душа потеряна, а не темный.
Я удовлетворенно кивнула головой. Свет, кто когда-то назначал ангелов-хранителей, вряд ли просто так спишет со счетов душу. Человек должен будет быть действительно безнадежен для этого, чтобы это могло произойти. Этого было достаточно. Это, решила я, я могла бы принять.
Увидев, что моя решимость отразилась в моих глазах, серафим кивнул и отступил назад. - Если изменения могут быть сделаны, значит, судьба будет изменена и жизнь будет прожита. Надеюсь, это произойдет. Это зависит от тебя. - Серафим улыбнулся, и меня окатила волна счастья. - И твоих жнецов. Тем не менее, больше не используй древний закон. Он сработал в этот раз, но это не значит, что ты должна рисковать собой снова. Ты понимаешь?
Я выдохнула, криво усмехнувшись. - Это самое большее, что я получу, не так ли?
Серафим расправил плечи, как, я не раз видела, это делал Барнабас, и образовывал дугу из крыльев над своей головой. Он протянул мне руку, и я просунула свою ладонь между пальцами ангела, повернувшись к солнцу.
Ясный свет наполнил меня прикосновением, просачиваясь сквозь меня до самых пальцев ног. Пустыня исчезла с треском разряда молнии. Я ахнула, а потом почувствовала себя как в тумане. Первые мокрые пятна больших, тяжелых капель дождя упали на мое лицо. Я была там секунду, чтобы почувствовать это и тут же уйти. Половина меня чувствовала теплые капли дождя, а другая половина - пустое ничто. И затем теплая влажность исчезла, и я не была нигде.
Впав в панику, бесплотная и нереальная, я схватилась за свой амулет, как будто он мог спасти меня, но я даже не была уверен, что у меня были руки.
Однажды девочка осмелилась переступить черту, ко мне в мыслях пришла Грейс и я схватилась за нее.
В поисках союза души и божественного.
Отныне свет и тьма будут вместе выполнять эту работу,
Может быть, но это займет времени много.
Много времени, подумала я, успокоившись, поскольку я поняла, что была в безопасности. Я просто не была уверен, где я вообще находилась. Я почувствовала, как мое тело, похоже, поднялось, закончив движение, которое серафим начал в пустыне Аризоны. Я вздохнула, не зная, было ли это реально. Это заставило мое сердце биться в ускоренном ритме, разгоняя мою кровь.
Ослепительный свет пульсировал во мне, и я сжала руку, которой некогда держала серафима. Моргая, я повернулась и увидела, что я стою в своей комнате, а не во внутреннем дворике Рона. Мое отражение смотрело на меня из моего зеркала, и Грейс бросилась ко всему, как будто она не видела меня несколько лет. Ошеломленная, я смотрела на себя в этом нелепом черном наряде. Я выглядела усталой, маленькой и очень грязной.
Сердце бешено колотилось, я повернулась, не веря в это. Я была дома. Живая.
Я посмотрела вниз на руку, сжимавшую шнурок моего амулета, и раскрыла ее, вздохнув с облегчением - у меня все еще был мой амулет.
- Что теперь? - произнесла я вслух, вглядываясь в его глубины, любуясь искрами и радугами внутри него.
Глава 13
Торговый центр был приятно оживлен движением выходных дней, перемещающимся быстро мимо выставки фотографий. Большинство людей шествовали, не обращая ни на что внимание кроме того, чтобы дойти к новой паре джинсов или замороженному мокко. Именно так мы и проживали наши жизни в большинстве времени — если что-то не останавливало нас, чтобы понять, что жизнь является мимолетной — слишком занятые деталями существования, чтобы признать вещи, из которых и складывается наша сущность, наша душа. Нет, я не была подавлена, просто на меня нахлынул момент самосозерцания, и когда я стояла перед фотографией Накиты, сделанной в тихой больнице ночью, я надеялась, что никто не заметил, что это действие происходило в другом штате. Она делала этот снимок под углом, заставляя огни пылать почти так, как я все видела когда, обращалась к будущему. Но у нее все это было... ну как если бы вы смотрели с близкого расстояния...
- Она размыла это намеренно? – спросил мой отец сзади, и я подскочила, чуть не разлив молочный коктейль. Джош купил его для меня прежде, чем извинившись, скрыться на соседнем фуд-корте. Ему понравилась мои фотографии, но после пяти минут он был перенасыщен этим зрелищем. Барнабас и Накита были в самоволке, но я полагала, что они находились где-то рядом, избегая моей матери, как большинство нормальных людей. Да, моя мама. Она появилась сегодня утром без предупреждения, заявив, что будет здесь, на шоу в торговом центре, но я думаю, что она направлялась в Калифорнийский центр заключения несовершеннолетних, куда ее вызвали по моему поводу, и была перенаправлена, спасибо, Богу, Барнабасу, серафимам, и, возможно, Грэйс.
- Боже, я не знаю, что в голове у Накиты, когда она фотографирует, - ответила я. - Она просто наводит и нажимает. На все.
- Да, но ты раньше была такой же, - мой отец добродушно положил свою руку мне на плече, и я закатила глаза. Я стянула его за руку со своего плеча и потащила его дальше, прежде чем он заметил, что эти фотографии сделаны в другом штате. Вытянув шею, он попытался задержать на них взгляд.
- Что бы она ни делала, ей нужно продолжать это делать, - сказал он, щурясь через плечо. - Все ее работы уникальны… странное качество. Это - как будто я через нее впервые вижу горе, тревогу или радость.
- Правда?
- Да, - сказал он, затем наклонил голову, приподняв бровь. - Это не наша местная больница, не так ли?
- Я не заметила. - Взволнованная, я остановилась возле последней фотографии Накиты, погружаясь в легкий шок. Я не имела понятия, когда она успела это снять. Эта фотография завоевала высшую награду согласно небольшой наклейке на уголке, и была выставлена на аукцион. Но это не то, от чего я была напряжена. На фотографии была я со спины, когда я шла по темному тротуару с опущенной головой, обхватив себя руками. Это было возле дома Шу ночью, и там были шары, тянущиеся позади меня как пузыри. Их было, по крайней мере, пятьдесят. Дерьмо, там были ангелы-хранители, следящие за мной, и я даже не знала об этом?
