Весь день стояла сильная жара, берег Неаполя был солнечным. Весь день не было видно ни облачка, не было ни малейшего движения воздуха, совершенно никакого ветерка. Везде было сияние золотого солнца. Море сияло как расплавленное золото. Жара была гнетущей до такой степени, что неаполитанцы не выходили из домов, апатично сидя и дремля на диванах, обмахивая себя, пытаясь вызвать хоть малейшее освежение.

Даже море было спокойным, волны лениво бились о берег, казалось, что они разделяют всеобщее утомление всей природы, всех движущихся созданий. В виллах с садами и фонтанами, которыми были усеяны окрестности Неаполя, и которые были окружены стенами, защищавшими их от вторжения незнакомцев не было видно никаких движущихся фигур.

Рядом с маленьким лесом Дель Нотти стояла одна великолепная и пышная вилла, которую отличала статность. Вилла была расположена на склоне, идущем к морю, море находилось на расстоянии в милю или две, но лес был рядом.

Сады были просторными, они примыкали к лесу, который был большее время прохладным и тенистым. Если бы и можно было найти такие вещи где-нибудь, то, определенно, именно в лесу Дель Нотти.

Деревья были высокими, они раскидывали свои ветви так широко, что ветви одного дерева переплетались с ветвями другого, поэтому, когда на них была листва, через них проходило очень мало света.

Здесь то и дело можно было находить некоторых из тех, кого одолела жара дня или кто предпочли прохладу леса стенам своих домов. Здесь можно было иногда находить людей, которые отдыхали под огромными деревьями, некоторые спали в тенистой прохладе.

Рядом со стеной виллы, где начинался лес, стояли высокие черные деревья, в основном ели и кедры. Здесь, под одним из деревьев лежал высокий сухопарый человек, который, несмотря на погоду, был завернут в плащ большого размера черного цвета.

Во внешности этого человека было что-то странное. Более того, плащ, в который он был одет, был очень необычной вещью для данной местности, его здесь не мог носить никто кроме него. Почему он его носил, никто не мог предположить, возможно это было средство маскировки, это было достаточно вероятно.

Его шляпа из мягкого фетра с широкими опущенными полями была натянута на глаза. Его лицо не было видно за воротником плаща и шляпой, он лежал неподвижно на спине и не обращал внимания ни на что, что к нему приближалось.

Это было правильно, не было никакой причины, по которой он должен был обращать внимание на то, что кто-то идет. Это место не было часто посещаемым, у него была плохая репутация, она отпугивала людей от посещения этого места.

Как бы то ни было, незнакомец лежал неподвижно и, по-видимому, ничего не боялся. Возможно это было потому, что у него был длинный обоюдоострый меч. В любом случае, он лежал здесь в тишине и почти не шевелился, за исключением движения от дыхания. Его глаза время от времени поворачивались в определенном направлении.

Часы пролетали мимо, никто не подходил, солнце стало опускаться к океану, чтобы зарыться там до завтрашнего дня. Полуденная жара спала и деревья преобразовывали солнечный свет в сумерки. Незнакомец встал и стал стоять под тенью высокого дерева. Показалось, что он начал слушать какой-то звук, идущий из определенной части леса.

Полдень прошел и появился мягкий морской бриз, который начал обдувать нагретые берега. Тут и там можно было заметить местных жителей, ходящих туда-сюда по тенистым местам.

Незнакомец слушал, он слушал звуки, идущие из места, на которое переключил свое внимание. Эти звуки производили люди, которые гуляли по сухим листьям и хворосту, что были разбросаны вокруг штормами, которые иногда посещают даже эти приятные берега.

– Она идет! – пробормотал он и его глаза стали смотреть вокруг, он схватил рукоятку своего меча. – Она идет! Но одна ли она?

Он остановился и снова стал слушать.

– Она идет не одна, с ней кто-то есть. Но не важно. Она подойдет. У меня здесь есть средство защиты. Однако в первую очередь мне нужна она.

Он снова остановился и стал слушать. Он медленно вытащил свой меч, который был длинным и острым и встал под дерево. Голоса и звуки медленно приближались, пока не стали совершенно отчетливыми и различимыми.

– Итак, – сказал мужской голос низким звуком, – маркиза чувствует себя плохо.

– Она совершенно больна.

– Я не могу сказать, что чувствую в своем сердце жалость к ней.

– Почему же вы так жестоки?

– Потому что, дорогая Фиаметта, если бы она чувствовала себя хорошо, ты вы вряд ли вышли бы сегодня этим вечером, и у меня не было бы вашей прекрасной компании.

– Я признаю это, но разве вы не эгоистичны?

– Да, несколько.

– А разве вам не стыдно говорить это?

– Нет, нет, Фиаметта. Я могу признать всё, что касается меня и вас, потому что должен признать большую заинтересованность. Я нежно люблю вас и это заставляет забыть обо всем остальном мире. Я не думаю ни о ком кроме вас, ради вас я принес бы в жертву весь мир.

– Я начинаю вас бояться.

– Почему же вы начинаете бояться меня, красавица? Разве я не готов драться и умереть за вас? Я бы не побоялся смертельных вызовов, если бы знал, что смогу спасти вас.

– Я надеюсь, – сказала Фиаметта опираясь на руку своего возлюбленного, – я надеюсь, что вам никогда не придется совершать такую печальную жертву. Я бы не испытывала счастья, если бы знала, что есть вероятность этого.

– Я не думаю, что существует вероятность подобного. Но, Фиаметта, когда вы планируете расстаться с этим рабством? Разве вы не можете оставить старую маркизу? Она не настроена добро в отношении вас, она выдаст вас за кого-нибудь из своих бедных родственников. Если вы не женитесь с ее согласия, вы никогда не получите вознаграждения за многие бессонные ночи, которые провели у ее постели.

– Но я получу вознаграждение, когда она умрет.

– Сколько еще веков ждать?

– Вы не можете испытывать недовольство от того, что она жива.

– Я не испытываю его, просто вы находитесь в заточении. Если вы оставите ее и придете ко мне, я сделаю вас счастливой. У вас будут домашнее счастье, новые знакомства и новые привязанности.

– Я не настолько устала от старой женщины, поэтому нет необходимости менять жизненные обстоятельства. Я не могу оставить маркизу. Она одинока, никто не окажет ей услугу, я ее единственный друг.

– Но она не даст вам свободу.

– Она говорит, что я слишком молода и, если вы хотите знать все, что я слишком хороша, чтобы составлять кому-то компанию.

– Я должен признать, что это достаточно верно, тем не менее я не вижу, какое отношение это имеет к нашему случаю.

– Нет, это, вы знаете, не относится к вам, это относится к мужчинам в целом. Кроме того, она говорит, что если у меня будет терпение дождаться ее смерти, она оставит мне большое завещание.

– Честное слово, я думаю, что старая женщина хочет пожить еще несколько лет или, можно сказать, она хочет жить вечно.

– Почему вам так кажется?

– Потому что. Когда вы ждете смерти человека, вы никогда не слышите о его смерти в течение приличного времени. Это дает им новую жизнь, в них появляется стремление сопротивляться и упрямиться, поэтому они не умирают.

– Как не стыдно?

– Нет, вы поймете, Фиаметта, что мы оба поседеем в ожидании счастливого момента когда вы и я станем мужем и женой. Поэтому не ждите, оставляйте ее и уходите ко мне. Мы будем счастливы и не будем обращать внимания на мир.

– Но подумайте о том, какое приданое я потеряю.

– Забудьте о нем. Такое приданое не сделает вас снова молодой, не сократит оно и заботу с вашей стороны. Вы должны понимать неопределенность вашего положения. Может случиться так, что все заслуженное вами вы не получите из-за какой-нибудь прихоти этой старой женщины. Ей может взбрести в голову настаивать на свадьбе с вашим бедным кузеном. Вы понимаете, если вы ее разочаруете, она может легко ничего вам не оставить.