— Здравствуйте, — сказала она с кротким взволнованным вздохом и опустила глаза.

Анна Николаевна увидела у ее ног дорожную сумку.

— Здравствуйте. Вы… к нам?

Варенька снова вздохнула, как бы беря на себя всю тяжесть утвердительного ответа.

— К вам. Я хотела извиниться за то, что в прошлый раз так разговаривала с вами.

— Ну что вы!.. — первым порывом Анны Николаевны было устремиться навстречу Вареньке, но затем она немного смутилась как человек, не умеющий соразмерить с первым порывом свои последующие действия. — А Володя не с вами?

— Он у Нины, — ответила Варенька и безразлично посмотрела на стены.

— Ах, вот оно что! — Анна Николаевна обрадовалась и тотчас же виновато вздохнула, как бы извиняясь перед Варенькой за неумение скрыть свою радость. — Значит, они помирились?

Варенька промолчала, не решаясь сказать ни больше, ни меньше того, что предполагала собеседница.

— Бедненькая, а как же вы? — Анна Николаевна понизила голос, словно считая нетактичным громко разговаривать с человеком, находившимся в таком трудном положении.

— Вы не так меня поняли. Володя у Нины в больнице. Дело в том, что на вокзале у нее был нервный приступ и Володя часто навещает ее. Дни и ночи проводит в ее палате, — сказала Варенька со странной усмешкой, словно бы извиняясь за то, что ее участь менее плачевна, чем хотелось Анне Николаевне, и более плачевна, чем хотелось бы ей самой.

— Ах, Ниночка в больнице! Как это ужасно! Вася, ты слышишь? — словно сомневаясь, что у нее одной хватит сил пережить эту новость, Анна Николаевна приоткрыла дверь в кабинет мужа.

— Какая больница? Кто попал в больницу? — Василий Васильевич выглянул в прихожую, одновременно обозначая свое присутствие в кабинете, где его ожидала телефонная трубка.

— Ниночка, Ниночка, твоя невестка! — воскликнула Анна Николаевна, разговаривая с мужем так, словно он по-прежнему находился за стенкой.

Василий Васильевич медленно осознавал случившееся.

— …Это ужасно… ужасно, — произнес он, не подозревая, что минуту назад эти же самые слова были произнесены женой.

— Познакомься, пожалуйста. Варенька. Она приехала специально, чтобы сообщить нам это известие, — Анна Николаевна слегка посторонилась, как бы предоставляя мужу возможность получше разглядеть гостью.

— Я не хотела вас огорчить… просто я думала… — начала Варенька и тотчас же замолчала, словно убедившись в том, что другие обладают гораздо большим правом ее осуждать, чем она — оправдываться.

— Конечно, вы не хотели. Вы ведь у нас такая добрая, вы всех любите, всем готовы помогать, только знайте, что я не верю в вашу доброту, — сказала Анна Николаевна и, как бы настаивая на значении этих слов, повторила: — Я не верю в вашу доброту. Никакой доброты сейчас нет, и все вы, добренькие, отлично умеете добиваться собственной выгоды! Отлично умеете, — повторила она, не глядя на Вареньку и тем самым подчеркивая, что обращается именно к ней.

XVIII

Утром Варенька заглянула к Володе.

— Можно на минуточку? — она неловко толкнула плечом дверь, так как руки у нее были заняты подносом, на котором стоял кофейник. — Ты просил кофе… вот… я приготовила, хотя мы с отцом никогда не пьем.

— Спасибо. Правда, я ничего не просил… — Володя взял у нее поднос, вместе с которым ему передались ее растерянность и неловкость.

— Значит, мне послышалось, — с облегчением согласилась Варенька, слишком правдивая и честная для того, чтобы прибегать даже к самым безобидным уловкам. — Но, может быть, выпьешь? Чуть-чуть?

Она убеждала его, как больного ребенка, отказывающегося принять микстуру.

— Не хочу, — больной ребенок отвернулся, словно гораздо больше страдая от назойливой заботы взрослых, чем от собственной болезни.

— Мне уйти? — спросила она с обидой.

Володя вздохнул, как бы внутренне сетуя на нее за то, что она задает этот вопрос вместо того, чтобы молча выйти из комнаты.

— Я тебя не гоню…

— Правда?! — Ее радость была гораздо больше того огорчения, которое она испытывала бы в том случае, если бы он действительно ее гнал. — Тогда я посижу с тобой, можно? А ты мне что-нибудь расскажешь.

Чтобы остывающий кофейник не служил ей немым укором, Варенька налила себе кофе.

— Можно, — ответил Володя, — только о чем же мне рассказывать!

— Обо всем. К примеру, почему у тебя грустное настроение? — Варенька поднесла ко рту чашку, слегка подрагивавшую на блюдечке.

— Напротив, очень веселое, — Володя улыбнулся, показывая, что, даже если Варенька его опровергнет, она не сумеет разгадать его истинного настроения.

— Неправда. Я же вижу, — сказала Варенька без всякой уверенности в своих словах.

— Что именно? — спросил он с той же улыбкой.

— Вижу, что ты мучаешься… из-за своей жены, — Варенька вздохнула, как бы одновременно настаивая на своем и готовясь сдаться при первой же попытке ее разубедить.

— Я мучаюсь?! — Володя попробовал изобразить удивление, но почувствовал, что сам себе не верит. — А впрочем, да… мучаюсь. Возомнил, что к чему-то призван… все бросил, сломал, перевернул вверх дном, а может быть, меня никто и не призывал?

— Володенька… вот же твои книги! — Варенька подбежала к книжной полке и обернулась к нему с сияющим лицом человека, нашедшего способ избавить его от душевных сомнений.

— А!.. — Володя безнадежно махнул рукой.

— Или ты уже жалеешь? — Варенька заглянула ему в глаза и отвернулась чуть раньше, чем прочла в них ответ. — Жалеешь о том самом дне?

— О каком дне?

— О том, в который мы познакомились, — ответила Варенька, снова глядя в глаза Володе…

…Володя впервые увидел Вареньку в кузове совхозного грузовика, рядом с флягами, буханками хлеба и горой алюминиевых мисок: весь сентябрь их курс провел на уборке картофеля, дни стояли почти летние, без дождей, с сухим горячим солнцем, и обед им привозили прямо в поле. Варенька половником разливала борщ, накладывала дымящуюся картошку, и Володя, вместе с очередью продвигавшийся к машине, рассеянно смотрел на ее руки, гребешок в волосах и простенькую косынку. Он даже не попытался — по примеру своих сокурсников — заговорить с Варенькой, воскликнуть с шутливым вызовом: «Чем кормишь, хозяйка?» — и, взяв из ее рук миску, лишь вполголоса поблагодарил: «Спасибо». Она так же тихо ответила: «Пожалуйста», — хотя с другими охотно смеялась, изображала из себя речистую молодайку; и этот неожиданный отклик на его настроение, способность различить его среди большой толпы озадачили Володю и вызвали невольное любопытство. Он стал ждать приезда Вареньки и на следующий день смотрел на нее уже не так рассеянно и с нетерпением продвигался к кузову машины, как бы желая проверить, возникнет ли снова в ней тот же отклик. «Спасибо, хозяйка», — пробормотал он, уже не позволяя себе казаться слишком хмурым и замкнутым и словно заимствуя у сокурсников — в дополнение к собственной благодарности — веселое расположение к хозяйке. И Варенька снова откликнулась: «На здоровьечко!» — и при этом улыбнулась гораздо охотнее, чем отвечала на улыбки других.

Когда все пообедали, Варенька стала собирать пустые миски и, подойдя к Володе, наклонилась, а он привстал, чтобы ей не пришлось наклоняться до самой земли. «Вкусно?» — спросила она, и он всем своим видом изобразил удовольствие от вкусной еды: «Необыкновенно!» Она смеялась, как бы не успев исчерпать в недавней улыбке всей радости от общения с ним. Володя помог ей забраться в кузов и поднять борт. Когда грузовик развернулся, приминая картофельную ботву на обочине, Варенька помахала рукой, и Володя понял, что ее прощальный жест предназначался только ему. После этого Варенька долго не приезжала, и Володя стал забывать о ней, но вскоре снова увидел в кузове ее простенький платочек. Как раз в этот день Володю сильно просквозило, и к обеду он почувствовал, что если не примет профилактическую дозу таблеток, то наверняка сляжет с температурой. Командир отряда разрешил ему показаться врачу, и Володя договорился с шофером грузовика, чтобы тот подбросил его до медпункта. «А я с вами, — сказал он Вареньке, забираясь в кузов, — Разрешите?» Варенька очень смутилась оттого, что он оказался в кузове, и по своей привычке сдвинулась на самый край сиденья, словно на нее наседала толпа. «Пожалуйста», — ответила она, оправляя на коленях подол застиранной юбки. Володя пристроился рядом и постучал по крыше кабины: «Поехали!» Когда машина тронулась, он зябко укутался в телогрейку. Варенька спросила, не простудился ли, а узнав о его простуде, добавила: «Медпункт все равно закрыт. Лучше заедем к отцу. У него весь поселок лечится». — «Ваш отец врач?» — уточнил Володя, и Варенька улыбнулась, как бы не желая говорить о том, кого он вскоре увидит собственными глазами.