«Ладно, это уже становиться слишком странным», – подумала Лидия, прекращая писать.

– Нико, что-то происходит?

– У меня всё тело покалывает.

– Такое чувство, словно воздух волнуется.

– Магия вокруг плещет как дикие волны, – одновременно проговорили Мэриголд и Свитпи, заметно нервничая.

– Меч мерроу в этом доме? Это он воет, – перебил всех Келпи.

– Меч? Почему?

– С чего бы мне знать?

– Так, и почему вы все в этой комнате?

– Быть рядом с фейри-доктором лучше, чем ничего.

«Полагаю, так оно и есть. Но я понятия не имею, от чего меч может выть», – подумав об этом, Лидия сочла, что лучше рассказать об этом дворецкому, и встала.

В это же время в комнату вошёл Рэйвен.

– Мисс Карлтон, вы не знаете, где лорд Эдгар?

Он проговорил это ровным голосом, но его тон выдавал, что он далеко не так спокоен, как обычно.

– Мы недолго поговорили с ним в карете, но потом он вышел и куда-то пошёл. Я не знаю, куда он направился.

Обеспокоенный вид Рэйвен и воющий меч – они могли быть как-то связаны. В кулаке он сжимал что-то, похожее на письмо.

– …И Ферман?..

Пробормотав это, он повернулся, собираясь уходить, а она почувствовала что-то неестественное в том, что он вопреки обыкновению не добавил «мистер» к фамилии Поля.

– Мистер Ферман не приходил сегодня.

Эти слова принадлежали дворецкому, Томпкинсу.

– Он сказал, что планирует вернуться в свой дом. Говорил, что ему нужно проветрить комнату, или краски, которые есть у него в запасе, покроются плесенью. Рэйвен, что происходит? Появилась какая-то проблема?

– Ух, так этот тип сегодня не припёрся. Тогда мне не надо больше наблюдать и охранять тебя, – облегчённо проговорил келпи. Лидия внимательно посмотрела на него.

– Что ты имеешь в виду?

– Были бы проблемы, если бы тебя впутали в это дело.

– Впутали? Во что?

– Это больше неважно. Ох, хорошо, что его здесь нет. Значит, мне больше не нужно быть в этом шумном доме. Я пошёл.

– Стой, Келпи, объясни толком!

Лидия встала перед ним, не давая ему уйти.

– Если ты не скажешь, я оборву все связи с тобой!

– Оборвёшь связи? Думаешь, сможешь отвадить меня?

– Хочешь бродить вокруг – пожалуйста. Но я никогда больше не открою рта, чтобы заговорить с тобой. Сколько бы ты не говорил и не попадался мне на глаза, я никогда не отвечу.

Он замолчал, как будто обдумывая такую возможность. Затем пропустил пальцы через чёлку, убрав её наверх, словно был раздражён.

– Я просто кое-чего услышал. Художнику один из его товарищей сказал убить графа.

– Ч-ЧТО?! Почему Поль должен убить Эдгара?

– Потому что он самозванец.

– Существовала возможность, что Ферман член организации, членом которой был учитель танцев. У нас зародились подозрения, и мы расследовали это дело и действительно…, – прошептал Рэйвен голосом, наполненным сожалением. – Мистер Томпкинс, я пойду в пансион, где остановился Ферман.

Рэйвен поспешно выбежал из комнаты. Дворецкий, должно быть, решил, что тоже не должен стоять на месте, и так же покинул комнату.

– Келпи, почему ты ничего не сказал?! Ты же знал, что жизнь Эдгара может быть в опасности…

– Мне плевать. И к тому же если этот человек исчезнет, ты сможешь вернуться в Шотландию. А, и ещё, художник выглядел так жалко, когда боялся убить его, что мне пришлось заколдовать его, чтобы он мог сделать это.

Услышал это, Лидия вышла из себя.

– Я больше видеть тебя не хочу! Вон отсюда!

– Эй, Лидия…

Не желая слушать оправданий, Лидия выбежала из комнаты.

А затем услышала звук открывающихся и закрывающих дверей в вестибюле.

Услышала голос Рэйвена, выкрикивающий имя Эдгара. Обеспокоенные и испуганные голоса слуг, выполняющих приказы Томпкинса.

Лидия спустилась по лестнице вниз и увидела Эдгара с закрытыми глазами, которого нёс Томпкинс, и застыла, не в силах сделать ни шагу, словно силы внезапно покинули её ноги.

Кэбмен сказал, что незнакомый юноша попросил его отвезти этого человека в особняк графа Эшенберта в Мэйфере, потому что он находился в очень опасном состоянии. Согласно описанию юноши, это был Поль.

Оставалось загадкой, почему Поль, который предположительно пытался убить Эдгара, в итоге отправил его домой.

Доктор оставался в комнате Эдгара довольно долго. Но когда спустились сумерки, и доктор ушёл, дом погрузился в устрашающую тишину и безмолвие. Меч мерроу всё ещё выл, крича о нависшей над его хозяином опасности, но люди не могли его слышать.

Примерно в то же время, Лидия, наконец, смогла услышать от Рэйвена о состоянии Эдгара, но он сказал только, что Эдгар оставался без сознания.

– Проявляются признаки паралича, так что я считаю, что они использовали какой-то нервный яд.

– Нервный?..

– Похожий на змеиный.

Он не был доктором, но знал так много. Возможно, так было потому, что знания о ядах входили в его обучение, когда его растили машиной для убийств.

– Противоядия нет?

– Нет. Вполне вероятно, что это смесь нескольких ядов.

Лидия проглотила слова «о, нет».

Рэйвен как обычно выглядел спокойным и собранным, но он фактически был семьёй Эдгара, так ему должно было быть больнее всего.

Лидия, Томпкинс и все те, кто работал в особняке графа, знали Эдгара не более трех коротких месяцев.

Более того, Лидия сама не могла поверить в случившееся.

– У меня было плохое предчувствие, – пробормотал он. – Хоть лорд Эдгар точно знал, что Ферман был шпионом «Алой Луны», он запретил мне вредить ему.

– Алая Луна?

– Название организации, борющейся против Принца. Кажется, они в основном занимаются благотворительностью, но они заявили, что лорд Эдгар был приспешником Принца и самозванцем, выдающим себя за графа Блу Найт, и угрожали, что начнут охоту за его жизнью, если он не откажется от меча.

Лидия ничего об этом не знала.

Ничего не поделаешь: у него не было веских причин рассказывать Лидии о чём-то, если дело не касалось фейри. Она была всего лишь нанятым им фейри-доктором и, судя по всему, не являлась частью его узкого круга. Лидия чувствовала себя немного расстроенно из-за этого. Потому что она уже убедила себя, что, хоть и самую малость, но стала ближе к ним, чем просто наёмный рабочий.

Даже если она считала, что все слова Эдгара пропитаны ложью, какая-то её часть была счастлива, когда он обращался к ней, как к другу.

Не только потому что он нанял её как фейри-доктора, а скорее потому, что она оставалась посторонней в их битве, Лидия чувствовала, что в её силах поддержать Эдгара в его одиночестве. Больше, чем кто-либо ещё, ей хотелось, чтобы он был честен с ней. Потому что только так она могла сделать для него что-нибудь.

За всё то время, пока они разговаривали в карете, она не сказала ни чего, что относилось бы к Полю, и могла думать только о чувствах Эдгара.

– Раз уж лорд Эдгар даже мне не дал знать о своих действия, должно быть, он почувствовал, что ситуация моет принять такой оборот, когда пошёл к Ферману.

– Хочешь сказать, он собирался отказаться от тебя? Это совершенно невозможно.

– Ферман единственный человек, который знал лорда Эдгара в прошлом.

Этот факт мог являться веской причиной того, почему лорд Эдгар не мог заставить себя устранить Фермана. Эдгар чувствовал, что если Поль исчезнет, то рано или поздно, Эдгар совсем забудет о том, кем он являлся в прошлом. На самом деле, он сожалеет о том, как сильно ему пришлось измениться. Вот почему он так сильно держался за Поля, как за последнюю нить, связывающую его с прошлым собой.

– Рэйвен… это и моя вина. Я сказала Эдгару, что если он захочет, то они с Полем могут прийти к взаимопониманию. Если подумать, у Эдгара могли оставаться сомнения на счёт того, должен ли он воспринимать Поля своим врагом, должен ли он отринуть собственную слабость и оборвать эту нить… Потому что в карете он вёл себя странно. Если бы я не высказала тогда своё мнение, он бы не снизил бдительность, находясь наедине с Полем.