– Зависит от того, какими достоинствами вы наделяете настоящего мужчину, – заметил Брайс.

– Это – одно из них. И немаловажное.

– Для вас – может быть. Но не для меня. Согласно моей концепции, настоящий мужчина целеустремленный и настойчивый. В этом мире нельзя ничего добиться, если покорно и на каждом шагу отступать от того, что наметил.

– Вы не получите моего опекунского согласия в любом случае, – внезапно заявил Рэнсфорд. – Она не желает выходить за вас замуж, о чем уведомила три раза. По-моему, вполне достаточно. Я полностью поддерживаю ее решение.

– Что вы против меня имеете? – по-прежнему спокойно поинтересовался Брайс. – Если полностью поддерживаете ее, вам что-то во мне не нравится. Что именно?

– А вот это вопрос, который вы задавать не должны, – произнес Рэнсфорд, – потому что прояснять его нет никакой необходимости. И я не стану отвечать на него. Я ничего не имею против вас в профессиональном плане и готов дать вам наилучшие рекомендации.

– Ах, вот даже как, – усмехнулся Брайс. – Это означает, что вы желаете избавиться от меня?

– Думаю, так будет лучше для всех.

– В таком случае я обязан выяснить, что вы имеете против меня, как и то, чем я не угодил мисс Бьюэри. Почему я вызываю решительные возражения как претендент на ее руку и сердце? Уж вам-то прекрасно известно, кто я такой. Вы знаете, что мой отец тоже является представителем общей для нас медицинской профессии, он достойный человек, с хорошей репутацией. Как и я сам пришел к вам с превосходными отзывами коллег. Взгляните на меня с позиций будущего, открывающегося передо мной, и поймете, что я – завидный жених. Кстати, не забывайте еще об одном важном моменте – у меня нет никаких тайн!

Рэнсфорд резко развернулся в кресле, уловив особый смысл, вложенный Брайсом в последнюю фразу.

– Что вы хотите сказать? – требовательно спросил он.

– Только то, что сказал. У меня нет ни от кого секретов. Я могу ответить на любой вопрос, который меня касается. А вот вы не можете утверждать того же по поводу своего опекунства. Таковы факты, доктор Рэнсфорд.

За долгие годы Рэнсфорд научился сдерживать свой темперамент – вообще-то порой излишне горячий. Сейчас ему пришлось приложить к этому изрядное усилие, подозревая, что за словами ассистента кроется нечто реальное, о чем тот и хотел его намеком уведомить.

– Повторю свой вопрос еще раз, – произнес он. – Что конкретно вы имеете в виду?

– Я поневоле что-то узнаю́, – ответил Брайс. – Люди склонны сплетничать, а доктору часто приходится выслушивать словоохотливых пациентов. С тех пор как год назад она приехала к вам из интерната, жителей Райчестера весьма заинтересовала личность мисс Бьюэри, как и ее брата. И очень многие обитатели вашего района – а вы знаете, как любопытны они бывают! – хотели бы знать, кто на самом деле такие брат и сестра и кем они приходятся вам лично.

– И что им неймется, черт побери! – воскликнул Рэнсфорд.

– Справедливое негодование, – кивнул Брайс. – И что до меня, то пусть горят в аду досужие болтуны-обыватели, но подумайте о более избранных кругах, о светском обществе нашего городка, которое включает в себя в основном родственников покойных настоятелей, каноников, управляющих церковным округом и им подобных. О бывших монахинях, старых девах, любительницах коллективных чаепитий. Если вы полагаете, что они избегают сплетен, то вы наивный человек!

– Лучше бы им прекратить распускать слухи обо мне. В противном случае…

– Вы никак не сможете помешать им обсуждать ваши дела, – перебил Брайс с довольной улыбкой. – Они естественным образом перемывают ваши косточки: сплетничали о вас, сплетничают сейчас и будут продолжать сплетничать. Такова человеческая натура!

– Вы сами слышали все это? – спросил Рэнсфорд, слишком раздосадованный, чтобы скрыть свой интерес. – Вы лично?

– Как вам должно быть известно, я часто получаю приглашения к чаю и на различные вечеринки, на игру в теннис, а также прочие мероприятия, которым оказывают покровительство отцы церкви, где обычно кормят сдобными булочками. И я все слышал сам. Могу даже воспроизвести реплики по данному поводу. «Эта милая, прелестная мисс Бьюэри – до чего же очаровательная девушка! А ее симпатичный братик тоже просто чудо! Но все же любопытно, кто они такие? Конечно, конечно, подопечные доктора Рэнсфорда! Как это романтично, но странно, не правда ли? Сравнительно молодой мужчина стал опекуном привлекательной юной особы! Ему едва перевалило за сорок пять, а ей – двадцать… Очень, очень романтично! Но все же в подобной ситуации уместно было бы завести для нее компаньонку».

– Проклятие! – воскликнул Рэнсфорд.

– В самую точку! – согласился Брайс. – Однако таковы обстоятельства. Хотите услышать что-нибудь еще? Я наслушался много чего.

– Значит, в придачу к вашим прочим качествам, – заметил Рэнсфорд, – вы еще и разносчик сплетен?

Брайс чуть заметно улыбнулся и покачал головой.

– Нет, – возразил он. – Я всего лишь слушатель. Но, признаюсь, слушатель внимательный. Теперь вы поняли, что я имел в виду? У меня нет секретов. И если мисс Бьюэри окажет мне честь, став моей супругой, то она получит в мужья человека, чье происхождение выдержит самую строгую проверку.

– Вы намекаете на то, что о ней нельзя сказать того же? – резко спросил Рэнсфорд.

– Я ни на что не намекаю. Я говорю только от своего имени и о себе. Если угодно, воспринимайте это как попытку уговорить вас – ее опекуна – изменить мнение обо мне. Поддержав мои притязания, вы поступите разумно, доктор Рэнсфорд. Все может обернуться гораздо хуже.

– Притязания? Вы ни на что не можете иметь притязаний! О чем вы вообще говорите?

– Назовите это намерениями, – произнес Брайс. – Если с мисс Бьюэри связана какая-то тайна, как предполагают в Райчестере, то я сохраню ее. Что бы вы обо мне ни думали, но человек я надежный. Особенно когда это в моих же интересах.

– А если не в ваших? Какой человек вы в таком случае? Говорите, если уж пошли на откровенность.

– Из меня может получиться очень опасный враг.

Воцарилось продолжительное молчание, мужчины пристально и оценивающе вглядывались друг в друга.

– Я всего лишь сказал вам правду, – прервал паузу Рэнсфорд. – Мисс Бьюэри наотрез отказывается даже рассматривать возможность когда-либо соединиться с вами узами брака. И она от души надеется, что данную тему вы больше никогда не будете затрагивать в беседах с ней. Вы дадите мне слово чести, что станете впредь уважать ее пожелание?

– Нет, – ответил Брайс. – Такого обещания я вам не дам.

– Отчего же? – удивился Рэнсфорд. – Почему не уважить желание дамы?

– Потому что она вскоре изменит свое решение. Вот в чем причина.

– Вам не дождаться изменения ее решения! – отрезал Рэнсфорд. – Это ваше последнее слово?

– Я не из тех, кто легко меняет свои планы. Другого ответа не будет.

– Что же, в таком случае, – сказал Рэнсфорд, – нам лучше будет с вами расстаться.

Он встал из-за стола, подошел к стоявшему в углу сейфу, отпер его и достал какие-то документы. Внимательно просмотрев одну из бумаг, повернулся к Брайсу.

– Помните условия нашего соглашения? – спросил Рэнсфорд. – Ваше увольнение может быть осуществлено при уведомлении о подобном решении одной из сторон за три месяца до наступления срока или же, по моему желанию, немедленно – с выплатой вам вперед трехмесячного жалованья.

– Верно, – кивнул Брайс. – Разумеется, я помню.

– Тогда я выпишу вам чек на сумму вашего жалованья за три месяца незамедлительно, – сказал Рэнсфорд, усаживаясь за стол. – Это уладит сложившуюся ситуацию и, надеюсь, не вызовет возражений с вашей стороны.

Брайс стоял, опершись на стол и наблюдая, как Рэнсфорд оформляет чек. Но когда Рэнсфорд положил готовый чек рядом с ним, он не сделал даже движения, чтобы взять его.

– Вы понимаете, – заметил Рэнсфорд уже с извиняющейся интонацией, – что я не могу поступить иначе. Нельзя допустить, чтобы мужчина, который, мягко говоря, ей неприятен, досаждал моей воспитаннице. Повторяю, Брайс, вам следует понимать мои мотивы!