Данные, вскрывшиеся на первой стадии расследования, не оказались новостью ни для Брайса, ни для большинства присутствовавших. Мистер Деллингем рассказал, как познакомился с ныне покойным мужчиной в поезде, следовавшем в Райчестер из Лондона. Миссис Партингли сообщила о его прибытии в «Митру», о регистрации в книге постояльцев под именем Джона Брэйдена, а также о том, как на следующее утро он заказал транспорт, чтобы добраться до Саксонстеда позже днем, поскольку хотел повидаться с герцогом. Мистер Фоллиот подтвердил свои слова о том, что видел незнакомца в соборе поднимавшимся по лестнице на галерею. Варнер, оказавшийся пока важнейшим свидетелем, поведал о случившемся. Сам Брайс, а вслед за ним Рэнсфорд, выступили с мнениями специалистов-медиков. Митчингтон отчитался о произведенном им обыске одежды погибшего и имущества, обнаруженного в номере «Митры». И именно Митчингтон выдал информацию, ставшую новой для Брайса.

– После обнаружения в чемодане покойного книги о Барторпе, – сказал он, – мы направили подробную телеграмму в местную полицию с изложением сути произошедшего и с просьбой провести оперативное расследование по поводу жителя их города Джона Брэйдена, чтобы уже нынешним утром оповестить нас о результатах. Вот ответ, полученный нами час назад. В Барторпе, который является совсем небольшим населенным пунктом, никогда не слышали о таком человеке.

Полный тупик, с удовлетворением подумал Брайс. Но ему тут же пришлось сосредоточить внимание на показаниях следующего свидетеля – герцога Саксонстедского, местного богача и магната, человека мощного телосложения, с округлым лицом, присутствовавшего в зале с самого начала слушаний, к которым, по его же словам, он проявлял живейший интерес. Существовала вероятность, что хотя бы он мог пролить свет на суть дела. В конце концов, показания миссис Партингли, никем пока не опровергнутые, намекали на возможное знакомство герцога с таинственным приезжим, с которым у него была, вероятно, назначена встреча, а значит, не исключалась какая-то взаимосвязь.

Но герцог не знал ничего. Никогда прежде ему не доводилось даже слышать о Джоне Брэйдене. Тем утром герцогу предъявили для опознания тело жертвы падения с лестницы, и он внимательно всмотрелся в его лицо. Он определенно не был знаком с этим человеком и едва ли когда-либо встречал его даже случайно. Герцог ничего не мог сообщить о нем и понятия не имел, по какой причине мистер Джон Брэйден желал навестить его.

– Ваша светлость, несомненно, вели дела с многими людьми на разных этапах занятий бизнесом, – предположил судебный эксперт. – С некоторыми из них вы, возможно, виделись в течение короткого времени. Вы не припоминаете встречи с этим мужчиной даже подобным образом?

– У меня хорошая память на лица, – ответил герцог. – Так считают все, кто меня знает, отдавая лишь дань справедливости. Но лица данного человека не помню. Я никогда в жизни не видел его.

– Не имеет ли ваша светлость каких-либо предположений, почему он высказал пожелание встретиться с вами? – поинтересовался эксперт.

– Нет! Но надо признать, что существует множество причин, которые приводят ко мне порой совершенно незнакомых людей. Если он был, например, антикваром, то усадьба Саксонстед изобилует предметами старины, на какие он мог бы захотеть взглянуть. Или же он принадлежал к числу ценителей живописи – моя коллекция, если вам об этом неизвестно, славится на всю страну. Для знатоков редких книг мой дом тоже представляет немалый интерес. Я мог бы перечислить другие варианты, но не вижу смысла.

– Итак, вы, ваша светлость, не знакомы с этим мужчиной и не имеете о нем никакой информации, – подвел итог эксперт.

– Совершенно верно, – подтвердил герцог и покинул свидетельское место.

Именно этот момент эксперт счел подходящим, чтобы отправить членов жюри присяжных во главе с одним из своих офицеров для тщательного личного осмотра галереи хоров собора. Некоторое время в зале царило спокойствие. Однако вскоре оно было нарушено оживлением среди присутствовавших при появлении полицейского, приведшего с собой хорошо и очень дорого одетого мужчину средних лет, в котором Брайс сразу определил представителя крупных деловых кругов Лондона. Между вновь прибывшим и судебным экспертом состоялся краткий разговор, в нем приняли участие и другие официальные лица. И как только присяжные вернулись, незнакомца пригласили на место для дачи показаний свидетелями. Эксперт обратился к жюри и публике в зале:

– Неожиданно мы получили возможность приобщить к делу новые данные о покойном. Джентльмен, только что занявший место на свидетельском месте, – это мистер Александр Чилстон, управляющий банком «Лондон энд колониз» на Треднидл-стрит. Мистер Чилстон узнал о случившемся из утренних газет и поспешил на поезд до Райчестера, чтобы рассказать нам все, что ему известно об усопшем. Мы признательны мистеру Чилстону и, как только он будет приведен к присяге, попросим оказать нам любезность, поделившись известной ему информацией.

Посреди ропота удивления, пронесшегося по залу, Брайс позволил себе украдкой взглянуть на Рэнсфорда, сидевшего напротив него за главным столом. И отметил, как, вопреки всем усилиям держать эмоции под контролем, Рэнсфорд был обеспокоен объявлением. Щеки побледнели, глаза округлились от неожиданности, а челюсть отвисла. Он смотрел на банковского служащего, и выражение лица выдавало далеко не одно лишь любопытство. Брайс, оставшись довольным своими наблюдениями, повернулся, чтобы выслушать показания мистера Чилстона.

Поведал он не так уж много, но факты имели важное значение. Два дня назад – то есть за день до своей смерти – мистер Джон Брэйден зашел в банк «Лондон энд колониз», представился и заявил, что недавно прибыл в Англию из Австралии, где жил нескольких лет. После чего попросил разрешение открыть счет на свое имя. Предъявил рекомендации, выданные отделением «Лондон энд колониз» в Мельбурне, которые оказались удовлетворительными. Как только счет открыли, он положил на него сумму в десять тысяч фунтов по аккредитиву, выписанному австралийским филиалом. При этом не стал снимать со счета наличных денег, небрежно сославшись на то, что его карманы на данный момент буквально набиты деньгами, которых хватит на длительное время. Не взял он даже предложенной ему чековой книжки, пообещав вернуться за ней позднее.

– Он не дал нам своего адреса ни в самом Лондоне, ни в каком-либо другом городе Англии, – продолжил свидетель. – Сообщил, что прибыл на вокзал Чаринг-Кросс тем же утром, совершив ночное путешествие по железной дороге из Парижа. Собравшись снять номер в одном из лондонских отелей, он должен был потом нанести несколько деловых визитов в провинцию, после чего намеревался вновь посетить наш банк. Лично мне он почти ничего не сообщил о себе, поскольку в этом не было необходимости: рекомендации от наших коллег в Мельбурне устроили меня. Но он упомянул о том, что несколько лет успешно занимался в Австралии спекуляцией земельными участками, а теперь в его планы входило окончательно обосноваться в Англии. Это все, что мне стало известно, – завершил свое выступление свидетель. – Но к этому, – добавил он, доставая из кармана газету, – я бы присовокупил частное рекламное объявление, которое я заметил в сегодняшней «Таймс», купленной по пути сюда. Вам бросится в глаза, – сказал он, передавая газету эксперту, – что его наверняка дал именно мой злополучный клиент.

Судебный эксперт просмотрел отмеченные строки в колонке частных объявлений, а потом зачитал их вслух.

– Текст выглядит так, – провозгласил он. – «Если это попадется на глаза старому другу Марко, он поймет, что Стикер желает снова встретиться с ним. Писать на имя Дж. Брэйдена через банк «Лондон энд колониз» на Треднидл-стрит в Лондоне».

Брайс следил за реакцией Рэнсфорда. Не ошибся ли он, заметив, как вздрогнул доктор, как покраснели его щеки, когда он услышал содержание объявления? Скорее всего, не ошибся, хотя Рэнсфорду хватило нескольких секунд, чтобы овладеть собой и ничем больше себя не выдать. Брайс вновь сосредоточил внимание на судебном эксперте и на свидетеле.