Такая постановка вопроса вызвала возмущение курсантов, но.... Погудели, посидели, время шло, необходимо было готовиться к отъезду - постепенно курсанты расходились с собрания. Владимир посидел около часа в группе "непримиримых", но он понял, что все равно прием будет оформлен - поэтому встал и вышел. Он, и не только он, пытался довести до ума руководителей, что такими приемами они разлагают партию. Но лица сидевших в президиуме руководителей были непроницаемы, словно они не слышали обращенных к ним горячих слов молодежи. Настроение было тяжелым. Как-то в прошлой жизни на эти моменты он не обращал внимания - считал, что старшим товарищам виднее, как поступать. Сейчас же он видел в происходящем явные признаки будущего краха партии коммунистов....

Учеба шла хорошо, но партполитработу, несмотря на все усилия, сдать на "5" так и не смог. На стажировке уже осознанно искал Галину, встретил ее, но разговаривал уже более определенно - сказал, что рассчитывает на знакомство и последующую женитьбу. Та удивленно вскинула брови, - такой напор незнакомого курсанта был необычен. Дальнейшие события были почти без изменений.

После отпуска приехал во Владивосток, но прежде, чем направиться в штаб за назначением, зашел еще раз в общежитие своей Галины и оставил новое письмо - о том, что убывает в плавание более чем на год, но надеется на встречу следующей осенью.

Он размышлял о том, стоит ли попытаться пойти по линии партработы и впоследствии как-то повлиять на грядущие события, но решил отказаться от этого. Незнакомая и не совсем понятная работа не привлекала. Служил так же - на кораблях, часто ходил в походы. С Галиной все прошло, как и в прошлом варианте, встреча - ресторан, поездка к родителям, женитьба, совместная жизнь в гарнизоне. Дети, поездка в Польшу, возвращение. Даже агрессивному поляку с удовольствием заехал ногой по перекошенному ненавистью лицу.

Но пока, в период пребывания в СССР, присматривался к политическим руководителям, оценивал, можно ли с ними переговорить о предотвращении распада СССР.

Но начальник политотдела эскадры при всей своей работоспособности, не вызвал у него доверия, после того, как однажды услышал, как тот созывал на какое-то торжество СВОИХ - он особо подчеркивал это в телефонном разговоре - исключительно своих людей. К кругу этого начальника офицер явно не принадлежал. Желание говорить откровенно пропало.

К времени начала так называемой перестройки процесс разложения в верхах стал проявляться все более явно.

На эскадру приходили автомобили - для покупки их офицерами. Но с какого-то времени офицеры перестали получать право на покупки - была выстроена очередь, передвижения в которой регулировались некими баллами. Командир корабля - знакомый Владимира кап. 2 ранга Прохорюк - при уходе в море был седьмым. По возвращении через год оказался уже двадцать вторым. После очередного похода - уже восемьдесят пятым. Очередь передвигалась, но двигалась почему-то в обратном направлении. Когда командир попытался выяснить, а приобретал ли кто-нибудь автомобили - оказалось, что на эскадре в течение трех лет счастливчиков не было. Между тем по неофициальным данным было известно, что в год для ОПЭСК выделялось до нескольких десятков машин. Но продавались они совсем другим людям и явно не по государственной цене. Процесс этот держал под контролем лично командир эскадры.

Владимир по-прежнему считался офицером "Минска", на других кораблях был прикомандированным. Он разговаривал с друзьями с авианосца, и они рассказали о такой афере продслужбы флота: однажды начпрод корабля сообщил командиру, что, несмотря на накладные, ему со складов не было выдано несколько тонн положенного продовольствия.

Командир корабля провел сверку продуктов, было выявлено, что недостает 12 тонн мяса, тонны муки, круп. Об этом было сообщено в прокуратуру гарнизона и флота. Реакции не последовало. При визите на корабль командующего ТОФ, доклад об этом сделал командир. Реакции в отношении тыловиков флота так же не последовало, но на начпрода корабля стали готовить дело по обвинению в хищении. Тот принял свои меры, и при проверке через полгода - недостача по мясу уменьшилась вдвое, по другим продуктам так же, и через год по бумагам все стало нормально. А всего-то и потребовалось немножко меньше класть в матросский котел....

После таких рассказов Владимира не удивила история с голодом матросов в учебном отряде острова Русский. Уже когда он служил на "Стойком", дожидаясь пенсии, к ним пришло 50 матросов после этой учебки - их пришлось элементарно откармливать....

Но Владимир все-таки попытался повлиять на события. На проходившей перед 19-й партконференцией КПСС флотской партконференции, он вылез на трибуну. Офицер выступал и в прошлый раз, как один из лучших штурманов эскадры, но тогда он отбарабанил подготовленную для него речь. Выступая, заявил, что политуправление поступает неправильно, предлагая делегатам вместо обсуждения кандидатов на Всепартийную конференцию и наказов им, сосредоточиться на обсуждении тезисов к этой конференции. Горячо высказался о том, что страна катится к развалу, что коммунисты вместо решения накапливающихся проблем занимаются пустой говорильней и скоро могут быть сменены другими, более активными политическими силами.

Шел 1988 год, процессы разложения набирали силу. Но обсуждения проблем не получилось. Выступление было проигнорировано, президиум со стеклянными глазами словно пропустил взволнованную и не вполне связную речь мимо ушей, но вот после.... Начались разборки - офицера таскали по кабинетам политуправления все выше, наконец, добрались до кабинета начальника политуправления флота вице-адмирала Славского. У него находились и командир эскадры, и начальник политотдела. Если младшие начальники просто пеняли на отступление от заданной темы выступления, то здесь разговор пошел о политическом преступлении.

Обвиняли его в неверии в партию, в ее мудрое руководство....

Аргументы Владимира игнорировались. Командир эскадры (контр-адмирал Хмелёв) заявил, что если - вдруг - станет вопрос о выборе: остаться с партией или продолжить службу, то он, как верный коммунист, оставит службу, но сохранит верность партии. Эту же мысль он повторил и в выступлении на заседании конференции, на следующий день, когда подводил итог обсуждению и неявно ответил на выступление своего офицера.

После конференции многие офицеры, в том числе офицеры ПУ, подходили и выражали свою поддержку, но только наедине. Однако, видимо, эта поддержка сказалась в ходе кулуарных обсуждений дальнейшей судьбы провинившегося, так как, несмотря на прозвучавшие в кабинете Славского недвусмысленные угрозы, выступление особых последствий не имело. Но для себя Владимир решил не высовываться с инициативами - можно было вылететь со службы и без личных проступков - на этот раз за политику....

Он с облегчением ушел на очередной ремонт в Польшу - все же опасался, что куда-нибудь перекинут, из-за сомнений в политической верности....

После польских приключений, уже в Лиепае, обратил внимание на скандал, возникший на Балтийском флоте в связи с визитом одного из кораблей флота в ФРГ. Офицеры сторожевика, готовившие корабль к визиту, в последние дни были экстренно заменены на офицеров штаба Балтфлота. (Кроме офицеров БЧ-5 и штурманов - этих специалистов офицеры штаба заменить не могли, или не захотели) В ФРГ пошли временные назначенцы, причем некоторые приписанные к кораблю даже не появлялись на борту - сопровождал сторожевик более удобный для проживания танкер, вот на нем и трудились прикомандированные. Причина - валюта за поход, которую и получили штабисты. После визита офицеров корабля вернули на свои должности. Обстоятельства этого происшествия были опубликованы в газете флота, но последствий это так же не имело.

Публиковалась в газете и история о махинациях тыловиков с боевыми торпедами - в них имелись батареи, содержащие в качестве одного из компонентов серебро. И хотя это напрямую влияло на боеготовность, о каких-либо последствиях для виновников так же слышно не было...