– Арсений? Я Сергей, водитель.

– Здравствуйте, показывайте, куда идти, – кивнул Арсений.

«Ну вот, хотя бы с этим всё нормально», – подумала я.

С тем, что нас могут не встретить на вокзале, я уже успела смириться. Арсений в поезде вслух прикидывал вариант, как действовать, если не встретят: поедем до Курортного на автобусе, благо, станция как раз напротив вокзала. Смирилась я и с тем, что там, куда мы направляемся, проблемы с водой и нужно на себе тащить две двухлитровые бутыли. Приняла к сведению, что и дрова там тоже в дефиците, да и на жаре не есть очень-то хочется, поэтому варить мы ничего не будемт, только чай кипятить. Поэтому все взяли с собой сухой паёк, который можно разводить кипятком.

– Вот сюда,–  водитель подошёл к белому микроавтобусу, стоявшему у ограды.

– Арсений, мне нужно деньги поменять, – напомнила Анна, указывая на окошко обменного пункта, расположившегося сразу за оградой.

– А нам воды купить! И шоколада! – попросила Соня, уцепившись за Олега. Тот серьёзно кивнул.

– Ладно, только быстро, – вздохнул Арсений, снимая свой рюкзак и закидывая его в конец салона. – Нам ещё час до Курортного ехать, а потом до Лисьей бухты идти.

Про то, что нам предстоит начать с ночного перехода по берегу моря, я тоже узнала уже в поезде. Приняла к сведению и это – а чего уж тут, раньше надо было пугаться, когда в поход этот собиралась идти. А теперь надо принимать всё как данность, с которой предстоит справляться.

Анна меняла рубли на гривны минут десять. Соня с Олегом покупали свой шоколад дольше, и когда они вернулись к автобусу, я ждала от Арсения нотаций. Будь я тут старшей, непременно бы их отчитала – никакой ответственности, все ждут, а они прогуливаются! Но Арсений ничего не сказал, только глянул строго, велел рассаживаться, и я заняла место рядом с водителем.

Автобусик, порыскав по разбитой бетонке окраинных улочек меж увитых зеленью заборов, вскоре выбрался из города на более-менее ровную дорогу и заспешил навстречу закату – небо впереди уже наливалось розоватой темнотой. «Да, это вам не Барселона», – я глядела на закат и мелькающие у обочин деревья. Скорее уж напоминает мои челночные поездки в Польшу пятнадцатилетней давности, когда мы с девчонками из экономии сидели в гостинице на чае и китайской лапше, которую заваривали кипятком.

Может, поэтому я в этот поход и рванула? Молодость захотела вспомнить, с её живостью и неустроенностью? Стряхнуть захотела с себя всю эту броню бизнес-леди, в которой я живу последние годы и сражаюсь, как какой-нибудь Ланселот? А заодно и всю ту паутину, что вдруг стала налипать на меня слишком стремительно? Я откинулась в кресле, воспоминая.

Маришка ушла к своему Демьяну в тот же день, как я их застукала. Покидала вещички в сумку и – ходу. Я не стала её удерживать, хотя очень хотелось. Поняла по решительному лицу дочери, в котором с удивлением обнаружила отражение собственной непреклонности, что сейчас девочку лучше не трогать. Ладно, пусть. Пусть идёт, живёт, пробует. Обожжётся – вернётся, умнее будет. Пора ей уже взрослеть.

И всё-таки неожиданная решимость и поступки как-то незаметно выросшей дочери, которая за следующие два дня так ни разу и не позвонила матери (И мои звонки сбрасывала, поганка такая!) сказались. К понедельнику я растеряла свой боевой настрой и горячее желание прищучить наглого выскочку Бубенко. Я решила пока не нападать, а посмотреть, что будет дальше. В конце концов, не мои деньги транжирит, а компании. Хочет генеральный директор Лебедев вкладывать средства в такую рекламу – его проблемы. А проблемы обязательно начнутся, нужно только подождать развития событий.

События долго ждать не заставили. Уже в понедельник Бубенко принёс в клюве заказ на партию мебели. Той самой, кожаной, которую девица с задранными ногами рекламировала. Восемь кресел, три простых дивана, два угловых, всё на оч-чень большую сумму. И Ниночка засияла победно, и ходила мимо меня, задрав нос. Да бог с ней, с Ниночкой – не велика фигура, я пережила бы. Тем более выяснилось, что мебель у нас закупили с откатом – солидный гак нужно было вернуть заказчику, какому-то знакомому Бубенко, наличными, и теперь наш главный бухгалтер ломала голову, как провести эту сумму и спрятать концы.

Узнав об этом, я успокоилась: подумаешь, Бубенко у приятелей заказ раздобыл. На личных контактах и откатах оборот не сделаешь, это и ежу понятно.

Однако ежу было понятно, а Лебедеву, нашему генеральному, нет.

– Любовь Сергеевна, – сказал он на дневном совещании, – с этого дня у нас небольшие рокировки в субординации. Прошу вас осеннюю рекламную кампанию согласовать с Дмитрием Владимировичем!

– Согласовать? – я не поверила своим ушам. – Что именно согласовать? Концепцию?

– Всё. От концепции до исполнителей и рекламных носителей, – нагло блеснул улыбкой Бубенко.

– Сергей Михайлович, я не понимаю, что происходит? – отвернулась я от Бубенко, подчёркнуто обращаясь только к генеральному. – Я перехожу в подчинение директору по развитию?

– Ну, если хотите, можем это назвать и так, – согласился тот. – Ничего личного, Любовь Сергеевна, сугубо в интересах бизнеса.

К Бубенко согласовывать концепцию я отправила Ниночку, а сама, вернувшись в свой кабинет, бездумно застыла перед погасшим монитором компьютера. Так, похоже, переиграл меня этот проходимец. Пристроил без меня рекламу к одним своим дружкам. Притащил с заказом других дружков. И сразу двух зайцев ухлопал. Нет, трёх. Во-первых, денежку положил в нужные кармашки: себе – откат с рекламы, дружкам – откат с заказа. (А боссам-то и невдомёк, как их менеджеры за счёт компании разживаются!) Во-вторых, замазал глаза шефу, который теперь уверен, что Бубенко – гений продаж, и пойди, докажи ему обратное. И про откат не поверит, и про то, что разовые заказы ничего не решают слушать не станет. Подумает, что это я от злости так говорю. От зависти.

Да и меня  Бубенко сделал легко и непринуждённо. Прихлопнул третьим зайцем. Всю рекламу ведь теперь перепортит! Порассуёт по дружкам, будет откаты собирать. И что мне теперь, спорить с ним за каждое своё решение? Обосновывать, куда, что и почему я ставлю? Кивать покорно, когда он начнёт протаскивать пошлятину и лоббировать своих «откатных» приятелей?

Может, дать ответный бой и открыть шефу глаза, чтобы увидел, кого по собственной дурости пригрел на своей груди? Я представила себе это ристалище, и меня затошнило. Нет, нет, и нет. И Бубенко вполне может очередную гадость подстроить, и шеф мне не поверит, пока этот наглец не проколется. Будет думать, что я на этого гения-афериста по злобе наговариваю. Как же они мне надоели, сил больше нет! Уволиться, что ли?

 Мне так захотелось отделаться от всего этого, что я вытащила из принтера чистый листок, написала на нём несколько решительных строк и понесла в кабинет к генеральному:

– Сергей Михайлович, у меня вот что. Отпустите?

– Как-то вы с этим, неожиданно…– пожевал тот губами, читая заявление.

– Ну а что, – сказала я. – Филиал мы запустили, я там уже не нужна. Здесь тоже, вижу, без меня хорошо справляются. Пускай Нина с Дмитрием Владимировичем концепцию доводят до нужных компании кондиций. Отпустите, Сергей Михайлович, устала я.