Из всех денежных, существующих в столице работ, меня, иногороднюю, взяли только на две: в продавцы овощей на базаре и администратором в сауну. Продавцом я устроилась самостоятельно, проработала два месяца и ушла, когда мне совсем уже опротивело обвешивать покупателей и выдавать на выпивку участковому и рыночным охранникам. А иначе здесь, в Москве торговать не получалось. Без обвешиваний выручка была смехотворной, да ещё и недостачи по весу откуда-то вылезали (я подозревала, что хозяин Рафаил, в просторечии Рафик, мне самой товар выдавал с недовесом, но ничего доказать не могла). Без подмазывания участкового и охранников у меня были все шансы попасть под проверку какой-нибудь санитарной или торговой инспекции со всеми сопутствующими актами и протоколами. Им же нужно ловить кого-нибудь для отчётности… Обычно ловили новеньких, кто не смог договориться.

В общем мне, вроде бы знакомой с торговлей по пензенскому рынку, московский беспредел вскоре опротивел до тошноты. Денег таких уж больших эта работа не давала, нервотрёпка одна. Да и торчать за прилавком приходилось по десять часов и без выходных. Поэтому когда мне подвернулась вторая работа, администратором в сауне, сутки работаешь, трое дома, я думала недолго. Да и соседка по площадке Лизавета, сватая это место, очень уж нахваливала мне «счастливую возможность».

Лизавета приехала в Москву из Краснодара, вместе с дочерью снимала соседнюю однокомнатную квартиру, и мы довольно быстро с ней подружились – сначала здоровались в подъезде, а потом она стала подходить ко мне на рынке за овощами. Отпускала я ей по-соседски, без обвеса.

«Любка, даже не думай, такие места просто так не достаются, – говорила мне Лизавета, «сватая» банную вакансию. – Знаешь, какие деньжищи Светка там огребала!\

– Какие?

– Да с чаевыми за тысячу долларов в месяц иной раз выходит! Я бы сама пошла, да им молодые нужны, до тридцати!

– Эй, а там не это, не бордель?, – насторожилась я. Тогда, в середине девяностых тысяча долларов в месяц была просто фантастической суммой.

– Да ну, какой там бордель, – отмахнулась Лизавета. – Ну, приезжают люди расслабиться после работы. Так никто же тебя не заставляет их в этом смысле обслуживать – они со своими девками приезжают.

– А Светка тогда почему уходит? – всё ещё не верила я.

– Из-за Вадика, – вздохнула Лизавета. – Ревнует он. Говорит, что пусть она лучше в институт поступает и курьером работать идёт. А он будет нам деньгами помогать. Же-е-них!

В Лизаветином «же-ених» были одновременно и досада, и восхищение. А я подумала тогда, что опять мужская глупость вмешивается в женские дела и всё портит. Хотя, это Светке портит. А мне, получается, наоборот шанс даёт заработать.

Сауна, оборудованная с разухабистым шиком, располагалась в одном из подвалов в Измайлове. Я даже не предполагала, что такое можно назвать баней: большой холл с неглубоким бассейном и встроенной в пол круглой пузырящейся ванной (так я впервые увидела джакузи). В одном углу – столик с лавками и телевизор. Во втором – пара кресел под пушистой искусственной пальмой. Чуть поодаль – двери в бильярдную, две спальни с широченными кроватями и бар со столиками и стойкой, уставленной пёстрыми бутылками с алкоголем. Собственно сауна занимала в этом интерьере немного места, меньше чем каждая из спален. И сделана была как-то странно: вход, длинная полка вдоль одной стены, короткая напротив входа, третья стена – тонированное стекло, сквозь которое виден бассейн. Возле стекла – что-то вроде жаровни с горячими камнями, поставленной как-то так, что ничего не стоило оступиться и сесть на эти камни голой задницей.

Впрочем, за почти два года моей работы на камни уселся только один человек, Николай.

Они гуляли шумной компанией, шестеро мужчин, трое женщин. Гуляли широко, то ли сделку какую-то праздновали, то ли чей-то день рождения. Я тогда не поняла, да мне и не важно было. Артур, хозяин заведения, в первый же день, придирчиво осмотрев меня при приёме и одобрительно кивнув на Светкины слова «Вот, подружку привела. Между прочим, с высшим образованием!», сказал: «Годишься. Но учти, будешь любопытничать – долго здесь не просидишь, выгоню. Знаешь пословицу «меньше знаешь, крепче спишь»? Вот. И больше заработаешь».

Я и не любопытничала, работала себе, исправно собирая действительно внушительные чаевые. Но волей-неволей замечала и запоминала многое. Заметила распальцовку четверых квадратных мужчин с бритыми затылками, завсегдатаев, которых обычно принимал сам Артур, а я была на подхвате, каждый раз дивясь уважительному лебезению хозяина. Видимо, эти бритоголовые были его «крышей». Запомнила щенячий восторг группы, с которой работала в свою самую первую смену – молодёжь, девчонки и мальчишки лет по семнадцати, явно гуляла на родительские деньги. Судя по оплаченному времени и количеству заказанного спиртного – немалые. В другой раз я отметила решимость полнотелой блондинки, ошалевшей от собственной греховности – было похоже, что дамочка впервые изменяла мужу и ещё не привыкла. Запомнилось мне и сальное вожделение её спутника, который раскошелился на свидание в бане за полцены – в утренние часы у нас была скидка.

За два года я много чего в этой сауне повидала. И празднование дня рождения директора налоговой инспекции: набилось человек пятнадцать, все не столько парились, сколько пели караоке и с визгом (визжала женская часть состава, видимо, инспекторши) прыгали в бассейн. И обмывание новой звёздочки на погонах какого-то силовика. Силовик упился на радостях, напарился, сиганул в бассейн и чуть не утонул, сердце прихватило. Пришлось отпаивать его нитроглицерином. Я даже «скорую» хотела вызвать, наплевав на запрет Артура вызывать в сауну врачей и прочих и на наказ сначала звонить ему. Но тут вызывать врачей мне запретил сам «клиент» – мол, не дай бог, жена узнает, что он в бане был, неприятности будут, тесть у него большой начальник. Не знаю, почему он мне так подробно рассказывал – может, испугался, вот и разговорился, пока на кровати лежал. Ничего, обошлось, полежал, остыл, отпустило. Своими ногами домой ушёл.

Лица посетителей сауны мелькали калейдоскопом. Оказалось, что жених Лизаветиной Светки был не очень-то и неправ. Сауна хоть и не была стопроцентным борделем, специфику всё-таки имела определённую. Но права была и Лизавета – в мои обязанности ублажение гостей не входило. Мне и других хлопот хватало: деньги принять, время записать, чай приготовить, чистые простыни и полотенца подать, фрукты принести, спиртное выдать, проследить, чтобы гости имущество не попортили, а если вдруг попортили – в счёт за баню включить. Ну и убирать за ними, разумеется. Работала я сутки через трое, и довольно быстро втянулась в этот ритм. С утра баня чаще всего пустовала, наплыв желающих «помыться» начинался часов так с трёх. И мог продолжаться часов до восьми утра, если сауну на ночь выкупали под какой-нибудь мальчишник, девишник или корпоратив. Были и свои минусы в работе – иногда приходилось убирать блевотину за перепившими «отдыхающими». Почти всегда – использованные презервативы из-под обеих кроватей. Очень редко – отбиваться от игривых сластолюбцев, находивших мои линии под голубой, как у хирургической медсестры, униформой достаточно аппетитными для их внимания. Таким затейникам я объясняла, что на этот случай есть профессионалки, в каждой газете телефоны пропечатаны. А у меня другие обязанности. И денег мне и так хватает.

Место и впрямь оказалось вполне денежным. Чаевых, которыми меня одаривали шумно гуляющие компании, за месяц набегало на вторую зарплату. Подработкой в выходные – я телеграммы носила и подъезды мыла – я добирала ещё кое-какие денежки. Но через два года работы сауна эта стала мне уже надоедать. Да и жить с бабой Маней тоже стало совсем невмоготу – бабка впадала в слабоумие стремительно, только что под себя не ходила, а поганец-внук, потенциальный наследник квартиры, появлялся за два года раза четыре. Цены на недвижимость росли ещё быстрее, чем бабманино слабоумие, на отдельную квартиру мне по-прежнему не хватало. И я всё-таки пересмотрела свои планы насчёт комнаты и к исходу второго года работы в сауне Артура купила себе комнату в чистенькой коммуналке на Беговой. Распрощавшись с бабой Маней, я переехала, занялась пропиской и уже предвкушала, как, став полноправной москвичкой, найду себе нормальную работу.