С такими угнетающими состояние мысли я и выходил из душа, стараясь не поскользнуться на мокром паркете ванной. Еще в тот момент, когда я только включил воду, я услышал, как входная дверь захлопнулась, и в квартиру кто-то вошел. Сомнений не осталось: это была мать. Плохое предчувствие преследовало меня с самого утра, поэтому теперь, когда я столкнулся с ней в коридоре, и она со мной даже не поздоровалась, я заподозрил что-то неладное, поэтому сразу переоделся и отправился на кухню.
— Собирай вещи, мы уезжаем, — произнесла мать, домывая последнюю тарелку. Я нахмурился, удивленно глядя на нее и искренне не понимая, что я сделал, куда мы уезжаем и почему именно сейчас. Ее холодный и уверенный тон голоса уже на этом этапе разговора породил в моем сознании самый худшие и ужасные предположения.
— Чего? — для верности переспросил я, притягивая к себе чашку с ее горячим кофе и делая пару глотков. Скрыть свое волнение здесь для меня не составляло труда, но не это было главным. Та спокойно выключила текущую из крана воду, вытерла руки полотенцем и села за стол напротив меня.
— Мне звонили из школы, — она развела руками, чуть улыбаясь.
— Мам… — начал я, наконец понимая, по какой причине ей звонили, и кто это сделал. Сомнений в том, что Марк показал наши фотографии директрисе уже не оставалось. Не знаю, сделал ли он это из паршивой мести или глупой злости, но он вполне мог сделать кучу копий, раскидав их по всей школе, однако почему-то этого не сделал, и я задавался вопросом, почему же. Мать в упор смотрела на меня, как бы ожидая моих оправданий, но обратившись к ней, я уже не смог продолжить, вновь прижимая чашку с ароматным напитком к губам. Я хотел услышать ее версию событий и мне было даже интересно, что же ей сказала директриса.
— Отцу я уже все рассказала, — спокойно констатировала она.
— Что «все»? — уточнил я, чуть сощурившись.
— Про ваши ненормальные отношения, про то, что я видела, про ситуацию в школе, — произнесла она уже в который раз эти слова, и я еле удержался от того, чтобы не вскочить и не уйти из этого чертового дома, где меня никто не понимает и не ценит моих чувств и желаний. Я бросил на нее мимолетный взгляд, который, как мне показалось, должен был что-то изменить, так как я все еще надеялся пробудить в ней хоть какие-то искренние материнские чувства, заставить ее вспомнить то время, когда она понимала меня и заботилась о моем душевном спокойствии, но ее безразличное выражение лица и потухшие глаза говорили о том, что мы даже не родственники, а какие-то чужие друг другу люди, — Куда ты катишься?
— Сколько раз я должен тебе повторить, что у нас все серьезно? — устало пробормотал я, опуская чашку на стол, чтобы не дай бог она не полетела на пол из-за нарастающей во мне злости и обиды. Конечно, больше всего я чувствовал обиду, вызванную нелепым непониманием и нежеланием принять чувства другого, как мне казалось, важного для человека. Я же ее, блять, сын. А вот обида, зревшая во мне так долго, как раз таки и делала меня злым на весь чертов мир, который поворачивается ко мне задницей в самые прекрасные периоды моей жизни. Наверное, будь она другой, я бы плевал на мнение остальных, оно было мне безразлично, ведь чужие люди для меня ничего не значат — они могут поливать меня грязью, говорить гадости за моей спиной и осуждать меня за мое «аморальное» поведение, но если это делает один из самых близких мне людей, а тем более, моя мать, остальной мир просто перестает для меня существовать.
У меня есть Рихард, и то, что мы с ним имеем - несомненно очень важно, потому что только с ним я чувствую себя живым и нужным, и осознаю, что он значит для меня слишком много, но я не понимаю, почему же ей так сложно это принять.
— И насколько серьезно? — ответила она вопросом на вопрос, и по ее внезапно ставшему заинтересованным лицу я понял, что она имеет в виду. Ей интересно, успел ли Рихард меня совратить или нет. Знала бы ты, мама, что я больше всего на свете хочу сам совратить его.
— Да ты себе не представляешь насколько, — я продолжал увиливать от ответа, нагло ухмыляясь ей в лицо.
— Вы… вы… — начала она, захлебываясь в собственных эмоциях, но я выставил руку вперед и произнес то, что стало решающим аргументом для нее в отношении ко мне.
— Можешь не утруждаться, у нас уже все было, — спокойно ответил я, и через несколько секунд сверления моей наглой физиономии взглядом, мать замахнулась и ударила меня по лицу. Я в шоке распахнул глаза, схватившись за свою пылающую щеку, и взглянул на нее: она испуганно и растерянно смотрела на меня, но мне было ни капельки ее не жаль.
— Пауль, — тихо начала она, приподнимаясь со своего места, — Сынок…
— Я тебя ненавижу, — произнес я, чуть потирая свою щеку от удара. В ту же секунду я сорвался с места, и, быстро добравшись до свой комнаты, хлопнул дверью, заставляя даже стены дрожать от моих собственных эмоций. Все. С меня хватит. Теперь я точно уйду и плевать куда, блять, идти. К Рихарду или Тиллю — мне безразлично, а если родители первого не уехали, а второй отправился на очередные соревнования, я буду ночевать в каком-нибудь подвале или в, мать ее, школе, но только не здесь. Я больше здесь не останусь ни минуты, и ничто не сможет заставить меня вернуться в эти угнетающие мое естество стены. Я мог ждать чего угодно — дальнейших унижений, нотаций или обвинений, но только не этого.
Решив не оставлять письма для сестры, я быстро накидал вещей в сумку, взял все самое необходимое и лег на кровать в ожидании того, что мать, наконец, перестанет суетиться возле моей двери и даст мне со спокойной душой уйти через окно. Если бы не звонок в дверь, я, наверное, и не решился бы прыгать снова. Было очевидно, что отец пришел с работы, а если верить матери, то он все знает, поэтому теперь мне было нечего терять. Зря Рихард пытался не разрушить мои отношения с семьей, потому что я разрушил их сам.
Я выбрал его.
Комментарий к There Is A Light And It Never Goes Out
Ну что, все готовы к следующей главе? *лицо, полное загадочности и тайн*
Прошу прощения за длительную задержку. Мне сделали операцию и я третий день лежу как овощ, пытаясь не умереть.
Господи, 303 страницы. Ебаните меня по голове сковородкой, чтобы я образумилась и перестала выносить людям мозг.
P.S Глава снова не бечена, because все беты решили дружно послать меня, поэтому извиняюсь за обилие ошибок хд
========== Going Down ==========
Комментарий к Going Down
Warning: слишком много «расслабься» и «смотри на меня» ахах
Warning (2): глава не бечена, господа, ждем бету.
Всем приятного чтения, котики.
— И что ты будешь делать? — спросил меня Тилль, когда мы добрались до гардероба, чтобы повесить наши куртки. Я многозначительно пожал плечами в ответ и притянул свою сумку еще ближе к себе. Вчера вечером я ушел из дома. Нет, не просто ушел — я сбежал через чертово окно. Конечно, я не сразу понял, к кому из ребят я пойду, но здравый рассудок вторил мне о том, что это должен быть Тилль. Я принес Рихарду слишком много проблем в последнее время: и разборки с его отцом, и драка, да и вообще у меня такое чувство, что я приношу ему одни гребаные проблемы, поэтому заявиться к нему домой вчера вечером было бы верхом наглости и эгоизма, как сильно мне этого ни хотелось бы. И вообще, а вдруг его родители еще не уехали, а я бы пришел такой красивый, с сумкой на плече и словами «Не ждали? А я приперся!». Ну уж нет, тем более мне вообще страшно и стыдно смотреть в глаза его отцу. И сейчас у меня перед глазами стоит этот зловещий взгляд, которым он провожал меня вчера, когда они с Рихардом направлялись к лестнице. Наверное, так неудобно мне не было даже тогда, когда моя мать застукала нас вместе с Рихардом у меня дома.
Тилль, конечно же, не ожидал гостей в десять часов вечера, но все равно принял меня с распростертыми объятиями. Невзирая на то, что его родители были дома, друг налил мне коньяка, даже не спрашивая в чем дело и что случилось. За это я и люблю его. Он просто понимает все без слов, видит как мне плохо, и осознает, что не надо донимать меня глупыми расспросами и лезть мне в душу, пока я сам этого не захочу. Безусловно, после пары рюмок меня понесло совсем не в ту степь, я про все ему рассказал, и тот внимательно выслушал мое печальное повествование до конца и изрек лишь одну фразу в ответ, которая и описывала мое эмоциональное состояние на тот момент: «Вот это пиздец». Конечно, после этих слов я не мог не улыбнуться. Он здорово поднял мне настроение, заверил в том, что все будет хорошо и проблемы решатся со временем, и мне действительно хотелось верить ему, и я верил, хоть и понимал, что даже если это случится, то точно не в ближайшее время.
