— Чертов подоконник, чертова побелка… — бубнил я себе под нос, прямо как мой ныне покойный прадедушка, стирая краску со штанов и отмывая руки в раковине. Весело я физикой занимаюсь.
Отлично. Почти все. Вот только теперь зад мокрый. «Мокрозадик», — мгновенно пронеслось у меня в голове, и я покачал головой, прогоняя эту поебень из своих мыслей. Блять, да это же еще хуже чем «белозадик»! Это гораздо хреновее звучит. Черт, Пауль, о чем ты?
Немного постояв у окна, я подумал, что все хорошо и уже точно направился в гардероб. Но и тут моим планам не удалось сбыться. В холле, рядом со скамейкой у выхода плакала какая-то девушка. Нет, рыдала. Так все, это не мое дело, я пойду отсюда. Почему я просто никогда не могу пройти мимо и не вляпаться в какое-нибудь дерьмо? Почему я всегда везде сую свой нос? Да хуй знает, ну вот нравится мне, и все тут. Я же, как всегда, не могу просто уйти и ни к кому не лезть. Когда я подошел ближе, я охуел.
— Рита? — тихо вырвалось у меня, когда я увидел свою одноклассницу. Девушка стояла неподалёку от окна и рыдала навзрыд, посылая на хуй весь марафет, что она наводила утром ну минимум часа два. Тушь, которая потекла по ее лицу, она размазала, наверное, когда пыталась утереть слезы, и теперь вообще была похожа на индейца. Лицо немножко припухло, но это не останавливало Риту, которая продолжала глотать соленые слезы, даже когда я пришел. Мне даже показалось, что с моим приходом все усугубилось.
— О боже, — она сразу же отвернулась, увидев меня, — Пауль, уходи. Я не хочу, чтобы ты видел меня в таком ужасном виде, — ахах, знала бы ты, в каком виде я был десять минут назад, вообще упала бы.
— Ты не ужасная, — я мягко улыбнулся, подходя ближе, но девушка вжалась в угол, повернувшись ко мне спиной. Я не знал, что делать, поэтому просто положил руки на ее плечи, как бы немного приобняв, — Не плачь, успокойся.
И она успокоилась. Судорожно утирая слезы, она по-прежнему всхлипывала, но я уже точно понял, что предотвратил наводнение в нашей школе.
— У тебя не будет салфетки? — послышался тихий голос.
— Да, конечно, — блять, мама. Она до сих пор кладет мне в сумку эти гребаные салфетки, которые я никогда не использую. Ну вот и спрашивается: зачем? Ну, хоть один раз в жизни они мне пригодились. Спасибо, мам.
Протянув Рите целую упаковку салфеток, я уселся у окна. Вроде с этой скамейкой все в порядке. Спустя где-то пять минут, когда Рита наконец привела себя в порядок, она села рядом со мной и шмыгнула носом.
— Что случилось? — тихо спросил я. Черт, у меня дежавю. Я задаю этот вопрос уже во второй раз за полчаса. Надеюсь хоть сейчас получить на него ясный ответ. — Ты же понимаешь, что ответ «ничего» тут не прокатит?
— Да, ты прав, — она снова шмыгнула носом и принялась теребить краешек ее юбки в клеточку, — Но я не могу тебе рассказать, это личное…
— Как хочешь. Просто, может, тебе станет легче.
— Хотя что я теряю? Только никому не рассказывай, хорошо? — она доверительно посмотрела на меня. Я поспешно кивнул.
— Я… боже, какой позор, — Рита закрыла лицо руками, но затем снова успокоилась и принялась рассказывать. — Я подошла к физику перед уроком, чтобы уточнить по поводу моей оценки за контрольную работу. «Четыре» меня не очень устраивала, учитывая, что все прошлые года у меня была твердая «пять», — она снова утихла.
— Он что-то не то сказал?
— Да нет… Ну, и это тоже. Ну так вот. Я спросила у него, почему у меня такая оценка, хотя ошибок нет, только небольшие помарки, за которые он обычно не снимает баллы. Он ответил, что на все есть свои причины, и пообещал мне «пять», если я ему тоже кое-что пообещаю. В общем… он сказал, что, если я пересплю с ним, все будет как надо и даже пятерка в году. Я отказала и быстро пошла к выходу. Когда обнаружила, что дверь заперта, он начал приставать ко мне, задирать юбку, снимать с меня одежду…
С каждым ее словом мне самому становилось больно. Я не мог осознать весь ужас этой ситуации.
— Он тебя что… изнасиловал? — произнося последнее слово, я скривился. Во рту у меня пересохло, и какое-то омерзительное чувство наполнило все мое тело, заставляя самому погрузиться в эту историю с головой.
— Нет, я… я вырвалась и ударила его в по голове чем-то тяжелым, что схватила на столе, не помню уже… Он вырубился, и я, вытащив ключи из его кармана, убежала. И вот, собственно, я здесь, — она закончила свой рассказ, все еще шмыгая носом и вытирая уже промокшей салфеткой остатки туши и тонального крема под глазами. По ее щекам снова покатились крупные слезы.
— Да, дела, — ну, а что я мог сказать? — Ничего, все узнают правду об этом уроде, мы что-нибудь придумаем. Вот козел… Не плачь, пожалуйста.
— Спасибо тебе, Пауль, — тихо произнесла она, посмотрев на меня. — Спасибо.
Зеленые глаза, в которых застыли холодные слезы, смотрели на меня с некой надеждой и благодарностью. Про себя я подметил, что без косметики ей намного лучше. Я видел ее настоящую. Дальнейшее развитие событий было настолько неожиданным для меня, что я даже не успел ничего сообразить. Наши лица разделяла пара сантиметров, и она, преодолев это небольшое расстояние, потянулась ко мне и прильнула к моим губам. Я — хуй знает почему — охотно ответил на поцелуй, придвигаясь чуть ближе к ней. Я чувствовал, как участилось ее сердцебиение и сбилось дыхание, но… черт, я не знаю, что со мной не так, но я ничего не чувствовал. Абсолютно ничего. Было такое чувство, будто я был наблюдателем действия, а не участником. Раньше было хоть что-то при поцелуях с девушками, а сейчас вообще нет… Когда Рита начала целовать мою шею, я не выдержал и оттолкнул ее, стараясь не делать этого слишком грубо.
— Что не так? — девушка виновато смотрела на меня.
— Все так, это я… короче, — затараторил я, опустив взгляд куда-то в пол и вытирая свои губы рукавом. Мои глаза метались от входной двери к полу, и я не мог понять, какого хрена происходит.
— Прости, — разочарованно произнесла она, — я думала, я тебе нравлюсь.
— Нравишься, — сказал я. — Просто неожиданно, вот и все.
— Ты тоже нравишься мне, — новость, блин.
— Это хорошо, — блять, кто-нибудь, ебаните меня по голове… какого я несу? «Это хорошо»… Как можно было сказать такую хрень?
Она хихикнула, смущаясь. Свалилась на мою голову тут.
— Я это, пойду, короче, — я встал со скамейки, все еще не смотря на нее.
— Буду с нетерпением ждать тебя в субботу, — крикнула она мне вслед, но я был уже у гардероба.
Странный день, странный Рихард, странный физик… М-да, весело.
========== I Feel You ==========
Не помню, что я делал, когда пришел домой, но было понятно одно: я уснул и проспал, судя по всему, полтора часа. Это все погода на меня влияет. В общем и целом, пасмурный день с противной погодкой и постоянно капающим дождем. Все-таки не понимаю, что прекрасного видят люди в дожде? Почему каждый сопливый роман начинается именно с описания дождя? Блять, это всего лишь атмосферные осадки, ничего более, а некоторые делают из этого какой-то культ печали, боли, тоски и разочарования. Встав с кровати, я обнаружил, что ливень только усилился с того момента, как я пришел. В такую погоду надо сидеть дома и пить чай. Да, именно за этим я и направился на кухню, ибо мне стало холодно. Поморщившись от холода и надев папин свитер и шерстяные носки, я уселся на стул и стал ждать, пока вскипит этот чертов чайник. В такую погоду Рихард вряд ли придет. Да не, не придет точно. Какой мудак попрется в такой ливень на улицу? Ну, если только я. А я дома. Вывод — никто не попрется. Спустя несколько минут я заварил чай и спокойно сидел на кухне в абсолютной тишине. Люблю оставаться один дома. Так тихо, спокойно, в гостиной не разрывается телевизор, который так любят смотреть мои родители. В общем, красота и благодать. Я пил чай и думал о всякой фигне… о сумасшедшем физике, например. Странно все это. Он классный мужик, ну какой из него маньяк, блять? Почему же я сразу ничего не заподозрил о таком поведении с его стороны? Реально на него не похоже. Надо было побольше расспросить Риту об этом, но, видимо, я растерялся. Кто же знал, что она целоваться полезет. Вспоминая недавние события, мне почему-то стало стыдно. Что теперь обо мне подумает Рита? Хотя какая нахуй разница, пусть думает что хочет. Да и поцелуй для меня значит, возможно, нечто большее, чем для нее и вообще многих людей в настоящее время. Может, я старомодный в плане этого, но уж какой есть. Для некоторых это стало обычным делом, не выражающим их чувств и эмоций, как должно быть на самом деле. Сейчас большинство людей не ценят искренности, и это, конечно, хреново. Внезапно из мыслей меня вырвал настойчивый звонок в дверь. Пока я шел открывать, в дверь все звонили и звонили, и я даже разозлился. Я спешил как можно быстрее открыть ее, чтобы навалять этому придурку, который хочет окончательно ко всем хуям сломать мне звонок. Посмотрев в глазок, я сначала охуел, а потом заржал, при этом отодвигая засов. Передо мной стоял Рихард собственной персоной. С зонтом, но все равно промокший. Его пальто было настолько мокрым, что, казалось, его можно выжимать. С его волос, всегда идеально уложенных, сейчас стекали капли воды, незамедлительно попадая на лицо, а сам он слегка подрагивал от холода. В руках Рихард держал какую-то разноцветную коробочку, но я не мог разглядеть, что это.
