В трубке послышался затяжной заразительный смех. Это надолго.

— Уже что-то, — наконец-то выдал Тилль, все еще посмеиваясь. — Я и то иногда не могу. Еще куча времени, Пауль, успокойся. Успеешь еще придумать, не завтра же тебе поступать. Лучше придумай, что подарить Рите, — спокойно ответил он.

— Чего? — немного оторопел я от неожиданности, что даже оторвался от чересчур важного дела — уборки кровати. — В смысле, ты тоже идешь?

— Ну да. Мы с ребятами тут подумали… Может скинуться и подарить деньгами? И пусть сама себе купит брюлики-хуюлики, кофточки и прочую хуету, которую они зачем-то покупают.

— Я не знаю… Не думал еще, — а собственно, что тут думать. Скинуться казалось лучшим вариантом.

— А ты подумай. Ну ладно, все, мне на тренировку пора бежать, бывай.

— Пока, — сказал я и тыкнул на кнопку сброса вызова.

Медицинский. Ну какой из меня врач? Если честно, то от одной мысли об этом мне становится смешно. Реально смешно.

***

— А потом мы пошли в кафе. Ну, я, естественно, хотел отказаться, потому что мне нужно было домой, но в силу своей безотказности… — мы сидели на полу школьного коридора, и Шнайдер нес какую-то хрень про то, как они с ребятами из параллели пошли гулять и… сам пока не понял. Если честно, начало я прослушал, каюсь, а теперь вот не могу уловить суть рассказа, а переспрашивать уже как-то неудобно, потому что Кристоф уже около десяти минут говорит без единой паузы и уверен в том, что я слушаю. А я что? Я киваю. Осталось еще немного до конца этой перемены и гребаного дежурства. Я просто устал. Как физически, так и морально. Хотя больше, конечно, морально. Мой мозг просто не успевает усваивать всю информацию, что поступает мне от Шнайдера. Да еще и физика следующим уроком. Такой объем информации меня точно убьет. Ну, вы понимаете… Естественно, один прогуливать я не хотел. Это бессмысленно, да и скучновато немного. Так вот я и пошел в излюбленное Рихардом место — туалет на четвертом этаже. Не скрою, подниматься было пипец как лень, но как только я представлял себе, что сижу на физике и, возможно, сплю, у меня открывалось второе дыхание. Желание проебать урок было сильнее меня.

— Ты идешь на физику? — произнес я, открывая дверь и даже не смотря вперед. Просто знаю, что он тут, вот и все.

— А как иначе, — раздался тихий голос немного левее меня.

— А, вот ты где. Ну давай прогуляем, — снова начал я свою песню. — Последний же урок, чего будет-то?

— Как хочешь, — Рихард затянулся неизвестно какой по счету сигаретой и через пару секунд выдохнул сизый дым в окно. Я уже несколько раз пытался говорить с ним на эту тему, но он меня вообще не слушает, да и не должен, в принципе. Не знаю почему, но меня это очень беспокоит. Хотя, наверное, любой нормальный человек не хочет, чтобы его друзья губили себя и свое здоровье таким способом.

— Между прочим, твое здоровье… — уже было начал я свою лекцию о вреде табака, но меня нагло перебили.

— В любом случае — мне все равно, — выпуская изо рта тонкую струйку дыма, безразлично ответил мой собеседник, продолжая задумчиво смотреть в окно. Ну, а я о чем. — Все равно… — повторил он снова. Ох уж этот «задумчивый и ко всему безразличный Рихард». Такое у него бывает, но сегодня меня это почему-то особенно обеспокоило. Он показался мне каким-то… странным? Да нет, в его поведении много странностей. Я бы даже сказал, что он одна ходячая странность. Тут было что-то другое.

— Короче, я не пойду на урок, — выпалил я в конце концов, получив в ответ еле заметный кивок головой, и уже развернулся по направлению к двери —, но неожиданно для себя самого застыл на одном месте, не желая идти вперед. Будто бы еще кто-то третий в этом помещении не дал мне уйти и заставил остаться. Ага, совесть, мать ее. Не могу же я просто так уйти, не спросив, в чем дело. Тогда получится, что хреновый из меня друг. Глубоко вдохнув и выдохнув, я направился к обшарпанному подоконнику неподалеку от Рихарда. Наконец, усевшись на подоконник своей пятой точкой, я стал думать над тем, как завести с Рихардом нормальный разговор, а не как это обычно бывает. Его явно что-то беспокоило, но вот только я совершенно не понимал, что именно.

— Что случилось? — вот это, блять, оригинальность. Ожидая услышать в ответ пресловутое «ничего» или заезженное «все в порядке», я уже начал думать над другими путями отступления и вопросами, которыми можно привести Рихарда в чувство, но реальный ответ удивил меня и даже поставил в тупик.

— Не знаю… — произнес Рихард скомкано и немного растерянно, скашивая на меня глаза, но не поворачиваясь. — Точнее, не понимаю.

— У тебя какие-то проблемы? — я прямо уставился на него, стараясь уследить за каждой эмоцией, промелькнувшей на его лице, но я не видел на нем ничего, кроме смятения и растерянности. Рихард в принципе очень закрытый человек, который никогда не станет рассказывать кому-то о своих проблемах и возлагать такой, как ему казалось, груз на чьи-то плечи. Именно так я подумал в тот момент. — Расскажи мне.

— Ты правда хочешь знать? — Рихард на секунду отвлекся от созерцания пейзажа за окном и посмотрел мне прямо в глаза. Я почти сразу же отвернулся, стараясь пристроить свои бесстыжие глаза куда подальше. Не знаю, почему я каждый раз так смущаюсь, когда он смотрит на меня. Это, блять, странно. Наверное, моя мамка права. «Пауль, ты такой стеснительный!» — твердила она мне с детства, а я не понимал, что это за слово, кстати. То ли у Рихарда взгляд такой пронзительный, то ли я ненормальный и во всем ищу подвох, либо смущаюсь непонятно от чего.

— Ну… да.

— Я давно хотел сказать. Просто не было подходящего момента, хотя, наверное, этот тоже не очень подходящий… — он смотрел в пол, говоря себе под нос.

— Так… и?

— Короче, я просто… Это, наверное, странно. Нет, слишком сложно, но это так, — все еще не понимая, о чем говорит мой друг, я нахмурился, но продолжал терпеливо слушать.

— Да, я должен это сказать. Пауль, я… — он медленно поднял в голову, посмотрев мне прямо в глаза. Клянусь, я никогда не видел его таким… таким… короче, не видел. Я выжидающе смотрел на Риха, который уже почти сказал то, что хотел, но вечно не в тему звенящий звонок окончательно выбесил меня. Как всегда! Как же я ненавижу его! Сука, это просто не передать словами.

— Я пойду, пожалуй, — он потупил глаза в пол и схватив свой рюкзак, быстрыми шагами направился к двери.

— Рихард, подожди, что ты хотел сказать? — я побежал за ним и, схватив его за плечо, остановил прямо у двери.

— Ничего, — он помотал головой. — Неважно…

Рихард все-таки вырвался из плена моей руки и пошел, нет, побежал прочь на урок. Либо… от меня? Что я не так сказал?

— Ты придешь сегодня? — крикнул я ему вслед, но ответа не получил. То ли потому, что он уже был на третьем этаже, то ли потому, что просто не хотел отвечать.

Еще с пару минут я стоял у двери в полнейшем ступоре, но когда коридоры школы наконец покинули суматоха, шум и крики детей, спешащих на урок, и воцарилась тишина, я наконец-то осмелился выйти. Все уже разбрелись по своим кабинетам. Один я, как мудак. Спускаясь вниз по лестнице, я отметил про себя, что не плохо было бы провести в школе ремонт, ибо перила здесь, видимо, так, для красоты стоят и, если на них хотя бы облокотишься, они рухнут в пролет. Небезопасно это, ой небезопасно. Наконец добравшись до первого этажа, я уже собирался пойти в гардероб, но тут заметил, что мои руки в какой-то белой неведомой херне, похожей на краску. Да не… какая тут краска. Ну, короче, такая хрень, которой стены белят. И тут пришло озарение: чертов подоконник! Должно быть, зад у меня тоже белый. Обернувшись, я нашел подтверждение своим мыслям. Если меня кто-нибудь увидит в таком виде, то я до конца года, а возможно, и всю свою гребаную жизнь буду носить прозвище «белозадик» или что-то в этом духе.

— Блять, — тихо выругался я, понимая весь трагизм и одновременно нелепость ситуации. Я быстро оглянулся по сторонам и побежал в ближайший туалет, где можно было бы смыть это безобразие.