— Но тогда уеду я, — пробубнил я.

— Я не дам им тебя увезти, — голос Рихарда достаточно убедительно прозвучал у меня над ухом, и я сильнее прижался к нему, обнимая за талию.

— А что со школой? — спросил я, чуть отстраняясь, — Я могу не ходить?

— Можем не ходить вместе и подумать над тем, что делать дальше, — любезно предложил он, но потом задумавшись, добавил: —Вот только мне нужно будет посещать репетиции бальных танцев к выпускному.

— Ах да, точно, ты же у нас танцуешь с главной красоткой школы на выпускном… — я опустил свои руки на колени, отвернув взгляд в сторону. Вспомнив о том, каким хищным взглядом на Рихарда смотрит Изабелла, мне стало действительно плохо. Я понимал, что это ничего не значит, и вряд ли он чувствует что-то к ней, но осознание того, что Рихард может нравиться не только мне просто пожирало мое самолюбие, хотя я и пытался отчаянно бороться с чувством собственности.

— Опять ты ревнуешь… — Рихард театрально закатил глаза, приобнимая меня за плечи и придвигаясь ближе.

— Я не ревную, — недовольно буркнул я в ответ, сложив руки на груди и отворачиваясь. Ну сколько можно? Сказал же, что не ревную, а он еще и издевается.

— Ревнуешь, — сладко протянул Рихард, продолжая обнимать меня за талию, но тут моему терпению пришел конец, и я повернулся, возмущенно воскликнув:

— Не ре… — уже было начал я свои возмущения, но Рихард лишь притянул меня еще ближе к себе, не давая возможности вырваться из его объятий и накрыл мои губы своими.

— Ты же знаешь, — прошептал он мне прямо в губы, отстраняясь, — Что я бы хотел танцевать только с тобой.

— Знаю… — смущенно пробормотал я куда-то в область его ключицы. Идиот.

— Так, может, потанцуем? — неожиданно предложил он, и я подумал о том, что мне пиздец.

— Не знаю, я как-то… — замялся я, прекрасно припоминая, как ужасно я в последний раз танцевал с Мартой. Позориться перед Рихардом мне уж точно не хотелось, но тот был слишком настойчив и убедителен.

— Вставай, — он подал мне руку, приглашая на танец, — Давай, все бывает в первый раз.

Глубоко вздохнув, я поднялся со своего места и позволил Рихарду подхватить меня и обвить мою талию рукой. Я же аккуратно взял его за руку, сплетая наши пальцы и стараясь двигаться так, будто я действительно танцую, а не бьюсь в припадке.

— А говорил, что танцевать не умеешь, — прошептал он мне на ухо, и от неожиданности я все же наступил ему на ногу.

— Ты меня сам направляешь, — я хмыкнул в ответ.

— Грамотный партнер так и должен делать.

— Значит мне повезло.

— Скажи честно, что она такого сказала, что ты ушел из дома? — вдруг спросил Рихард с какой-то отчужденной интонацией, когда я положил голову ему на плечо и прикрыл глаза, все же пытаясь продолжить двигаться в такт приятной медленной музыке.

— Не она, а я, — пробормотал я, не открывая глаз.

— М?

— Я сказал, что… — произнес я, отстраняясь. Неужели я действительно собрался это сказать? — Что я люблю тебя, — слова сами предательски слетели с моих губ, и на секунду я даже задержал дыхание, и в этот момент мог поклясться, что снова слышу учащенный стук своего сердца. Мои пальцы осторожно взметнулись вверх к затылку Рихарда, чуть затрагивая взъерошенные волосы, и, привстав на цыпочках, я наконец взглянул на него и прижался своими губами к губам Рихарда, который, как мне показалось, даже вздрогнул, когда я опустил свои ладони еще ниже, обвивая ими его талию и притягивая еще ближе к себе. Я не знал, мои слова или же прикосновения так подействовали на него, но мне и не хотелось знать, как и не хотелось слышать ничего в ответ. Не разрывая плавного поцелуя, я опустил руки чуть ниже на ремень его джинсов, но Рихард сразу же среагировал на мои действия.

Музыкальная композиция закончилась и между нами повисла тишина.

— Что ты делаешь? — отстраняясь, прошептал он, взволнованно глядя на довольного меня. Только не отталкивай меня сейчас.

— А ты не знаешь? — невинно переспросил я, продолжая мягко поглаживать его другой рукой волосам.

— Ты хочешь что-то доказать матери или себе? — серьезно спросил он, взяв мое лицо в свои руки, — Ты никому не обязан, Пауль, правда. И если ты хочешь сделать это ради меня, то это совсем ненужная и глупая жертва, потому что ты даешь мне все, что мне необходимо.

Господи, заткнись, Рихард.

— Я этого хочу, — решительно произнес я, где-то в глубине душе и стыдясь своих слов, но сейчас я понимал, что это уже не имеет значения, — И ты тоже.

— Ты уверен? — снова спросил он.

— Уверен так же, как и в том, что сказал своей матери правду, — абсолютно честно произнес я, заглядывая ему в глаза. Никогда еще Рихард на меня так не смотрел. Я не мог понять, что именно в этом взгляде было иначе, но я просто забыл обо всех своих проблемах в одно мгновение, и мне не нужно было слышать ответные признания в любви. Мне вполне хватало глаз, всегда смотрящих на меня с какой-то особенной грустью и рук, прижимающих к себе максимально близко. Это все, чего я хотел. Я осознавал: существует только сейчас, я и он, и плевать я хотел, что будет завтра, в котором нас может и не быть. И мое желание не заключалось только в физическом вожделении, потому что я просто хотел, чтобы он понимал, как я желаю быть в его мыслях, желаниях, глупых записях на полях тетрадок на скучных уроках и вообще в его жизни. Я невероятно хотел в ней остаться, но все случится против нас и я остро чувствовал это, поэтому хотел взять от этой ночи все, что вообще могу.

В ту же секунду руки Рихарда аккуратно легли на мои плечи, плавно поглаживая и опускаясь все ниже, в то время как я просто думал о том, что именно сейчас это случится. Случится и нет пути назад. Его рука плавно и едва ощутимо скользнула по моей щеке, очерчивая контуры лица и заставляя меня прикрывать глаза от удовольствия каждый раз, когда он останавливался и прижимался ко мне еще ближе, нарочно задевая мои бедра своими. Я подался чуть вперед, чтобы поцеловать его, но Рихард лишь ухмыльнулся, когда его ладонь переместилась на мой торс, и я снова закатил глаза в сладкой истоме, наклоняя голову чуть назад и понимая своим затуманенным возбуждением разумом лишь одну единственную вещь: я чертовски возбужден. Я сам и не заметил, как выгибался всем телом ему навстречу, подставляясь под его мягкие и плавные прикосновения, которые постепенно сменялись более уверенными и чувственными, пробуждая пожар под моей кожей и заставляя меня судорожно ловить ртом воздух. Воспользовавшись моментом, в который я буквально обмяк в его руках уже ничего не соображая, Рихард снова подался вперед, и тогда я просто потерял голову, чувствуя, как его горячий язык нетерпеливо переплетается с моим, вовлекая меня в сумасшедший страстный поцелуй.

Я понимал, что сейчас никто не придет, никто не посмеет нас побеспокоить, и у нас с Рихардом в распоряжении целая ночь. Мысль о том, чем именно мы будем заниматься, кружила мою голову похлеще вина, и я просто позволял ему делать со мной все, что он только захочет, но и сам старался проявлять инициативу и прикасаться к нему. За все то время, что мы оставались наедине Рихард словно боялся, что я лишний раз коснусь его, будто бы не хотел, чтобы я видел то, что он тоже может чувствовать. Я взглянул на довольное лицо Рихарда и скользнул ладонями под его рубашку. Немного погодя, я стал спускаться ниже, но уже через секунду спешно цеплялся дрожащими пальцами за пуговицы.

— Тихо-тихо, — с довольной ухмылкой прошептал Рихард, заметив мое волнение и почувствовав дрожь моего тела, и прикоснулся ко мне, — Успокойся, мы одни, — продолжал говорить мне его голос, обволакивая своим шепотом все внутри меня приятным теплом. Да, мы одни, совершенно одни, и каждую секунду я старался напоминать себе об этом. Я плавно прикрыл глаза, мерно выдыхая и позволяя ему самому справиться с последними двумя пуговицами рубашки, которая впоследствии упала на пол. Комнату Рихарда наполнило мое рваное и учащенное дыхание, которое, казалось, его еще больше возбуждало, и через мгновение я почувствовал горячий язык на своей шее, который мучительно медленно подбирался к мочке уха, и теплое дыхание, щекотавшее кожу, вызывало десятки мурашек, мгновенно покрывающих кожу. Мои руки дернулись уже к собственной рубашке, но я дико волновался, перед глазами все плыло от возбуждения и смущения, что я просто не мог расстегнуть эти чертовы пуговицы и готов был психануть на этом же месте и уйти.