«Я не знаю, кто ты и что ты…»

И это благодарность за спасение — в очередной раз! — его жизни?! Лучше бы он молчал. Тогда, по крайней мере, можно было бы на что-то надеяться. Теперь же Митос очень отчетливо понимал — их дружбе с МакЛаудом пришел конец. Нет, не сегодня… До сих пор, до того, как прозвучали эти слова, он еще тешил себя какими-то иллюзиями.

Прошлое снова настигло его, вот так, когда он менее всего этого ожидал.

Ну и пусть. Это только лишняя гиря в пользу его вечной привычки к одиночеству. Незачем увлекаться пустыми надеждами.

Увы, такие рассуждения не помогали. Не получалось убедить себя, что все случившееся — не более чем мелкий эпизод, каких немало было в его долгой биографии.

Руки его, между тем, куда-то направляли машину. И он очень удивился, внезапно обнаружив перед собой огни церкви Дария. У нее было другое название, официальное, но для многих Бессмертных она так и оставалась церковью Дария. Сейчас там снова священник-Бессмертный, Лиам Райли. С ним Митос пока не собрался познакомиться лично, но слышал он об этом человеке только хорошее.

Сейчас встречаться не хотелось ни с кем. Но, с другой стороны… может, это знак судьбы. Раз уж он оказался здесь.

Митос вышел из машины и направился ко входу в часовню. Ощущения Зова не последовало, видимо, отец Лиам в здании отсутствовал.

Он вошел под своды часовни, миновал длинный проход между рядами стульев и сел во втором ряду. Затем положил локти на спинки стульев первого и уткнулся лбом в сжатые руки.

«Дарий, Дарий… думал ли ты когда-нибудь, что может случиться нечто подобное? Ждал ли от любимого друга и ученика такого? Пусть я не ангел, но ему-то я зла не причинил! Откуда у него право так поступать со мной и почему я должен это терпеть? Да, я обещал тебе позаботиться о нем, и я сдержал обещание! Но чем ответил он на мою заботу? Что, Дарий, что я сделал не так?..»

Митос вскинул голову и посмотрел на круглое окно с цветными витражами. В глазах защипало, и он снова уткнулся в сложенные руки.

«Нет, я не о том… Ты однажды говорил об этом: судьба — жизнь — сама наказывает тех, кто пытается пренебречь ее законами… Я наказан, Дарий. Мне не повезло так, как тебе. Твое прошлое стало действительно прошлым, я же обречен вечно отбиваться от призраков. Мой грех будет стоять у меня за спиной до могилы…»

Он должен был все понять тогда же, во время разговора с МакЛаудом в церкви Элизиум. После удачной победы над Кроносом, для Митоса оказавшейся пирровой. МакЛауд услышал достаточно, чтобы понять — никаких грязных игр и колебаний на тему «к кому присоединиться» на самом деле в поступках Старейшего не было. Митос ожидал, что Горец скажет ему что-нибудь вроде «Жаль, что я тебе не доверял с самого начала», или что-то еще. Даст понять, что конфликт остался в прошлом. Но он не сказал ничего. Наоборот, он предположил, что все — вплоть до похищения Кроносом Кассандры — было результатом хитрого расчета!

Если бы он знал, что почувствовал Митос, увидев Кассандру в клетке…

Но Горец не знал и знать не хотел. А Митос больше не хотел ни о чем рассказывать. Понадеялся, что со временем все образуется.

Не образовалось.

Признай МакЛауд, что Митос с самого начала был на его стороне, ему пришлось бы признать и то, что сам он вел себя, как последний дурак, и даже хуже. А так все получалось здорово: он, благородный герой, приложил все силы, чтобы остановить злодея, а Митос в это время плел свои интрижки, до последнего момента сомневаясь, на кого сделать ставку… Водиться со столь бессовестной личностью незачем, но, поскольку ставку он сделал правильно, можно дать ему еще один шанс.

Последующее поведение МакЛауда полностью этой схеме соответствовало.

Временами Митос принимался убеждать себя, что все его подозрения — бред. Что МакЛауд (Дункан МакЛауд, понимающий и внимательный к чужим бедам) просто не мог так с ним обойтись. Что должна быть другая причина… Но избавиться от чувства, что с ним поступили, как поступали в средние века с ведьмами, он не мог. Его будто связали по рукам и ногам, используя вместо веревок дружескую привязанность, не менее крепкие узы. Потом бросили в ледяную воду, а когда он, усталый и истерзанный, но все-таки живой, выбрался на берег, хладнокровно вынесли вердикт — виновен…

Бывали моменты, когда он почти ненавидел МакЛауда за то, что тот остановил тогда Кассандру. Зачем остановил? Чтобы держать его в постоянном напряжении, в ожидании, что вот сейчас из шкафа вывалится очередной скелет? Чтобы попрекать при каждом удобном случае его прошлым? Разговаривать свысока, радуясь возможности лишний раз втоптать в грязь поверженное величие? О да, Митос прекрасно понял, что произошло. Что должен теперь сносить пинки из-за того, что пьедестал, на который водрузил его в своих фантазиях МакЛауд, оказался для него высоковат.

Но он-то на этот пьедестал и не просился!..

Да, он не отрицал, что в том разговоре у отеля… несколько перегнул палку. Но почему МакЛауд так легко поверил в ту чушь, которую он тогда наговорил? Десять тысяч трупов!.. Похвастался, называется. Но времени было достаточно, и на встречу с Горцем в церкви Митос шел, уже поостыв. Он ожидал того же от МакЛауда.

Происходящее сразу превратилось в театр абсурда. Его едва снова не вывели из себя все эти вопросы — Почему ты лгал? Кто ты теперь? В какую игру ты играешь?

«Кто ты теперь?..» Какая глупость! А кто теперь сам Дункан МакЛауд? И кто теперь Кассандра? Неужто Митос рассказывал историю своего с ней разрыва для того, чтобы поглубже зарыть самого себя? Но вот он, ответ — Митос молчит и тем лжет, бессовестно и преступно. А Кассандра рассказала половину какой-то истории — и полный порядок, принято за правду!..

Вряд ли МакЛауд сам понял, в чем упрекнул его тогда. Сначала спросил, почему от него скрыли правду. Потом заявил, что такую правду принять невозможно.

Объяснение у всего этого безобразия было. Митос все-таки жил на свете не первый день.

Кассандра…

МакЛауд все это время мог находиться под ее влиянием. Да, он не позволил ей убить Митоса. Но и только. Во всем остальном его поведение оставалось тем же, даже когда ее рядом с ним не было. После стычки со Стивеном Кином Митос вновь начал надеяться, что дело с мертвой точки сдвинулось, но тут появился Байрон — и надежды эти рухнули окончательно. Митос не был уверен тогда, что захочет продолжать попытки восстановить нормальные отношения с Горцем. Но, услышав от Ричи о внезапных странностях в поведении МакЛауда, решил-таки переступить через свою гордость снова. Увы, помочь он тогда не смог ничем, и с Демоном Горец справился сам. А Митос вновь начал на что-то надеяться.

И вот — результат.

Знакомая вибрация резко ударила по нервам. Митос вздрогнул и прислушался. Кто?.. И почти сразу нахлынула мрачная тоска.

Он выпрямился, пытаясь вернуть лицу равнодушное выражение. На вошедшего не стал оглядываться, хотя удержаться стоило сил.

— Надеюсь, я не помешал.

Дункан МакЛауд осторожно сел на крайнее сиденье по другую сторону прохода.

— Нет, — ответил Митос.

— Не ожидал увидеть тебя здесь.

— Почему? Это место для меня запретное?

— Нет, но…

— Что тебе самому здесь нужно?

— Наверно, то же, что и тебе.

— Очень интересно, — без всякого интереса произнес Митос.

МакЛауд помолчал, потом сказал с тенью неловкости:

— Я… не поблагодарил тебя.

— Мне не нужна формальная благодарность. Слова пусты, если за ними нет чувства.

— Тогда зачем?..

— Что?.. — едва не расхохотался Митос. — Так я, выходит, помогаю тебе ради формальных изъявлений благодарности?

— Извини, — отозвался МакЛауд, отводя взгляд. — Я сказал глупость… Все равно, спасибо.

— Не за что, — с неожиданной горечью произнес Митос. — Благодари его.

Он не назвал имени, но Горец намек понял.

— Не знал, что ты был знаком с Дарием.

— Ты многого не знал.

Сказано это было без всяких намеков, но МакЛауд глянул на него остро: