Девушка за гранитной стойкой оживилась:
– Прошу вас, панове, пошукайте для своїх ігор інший готель!
– Мы уже уходим, – отозвался Москаль. – Прошу выбачення, пани.
– Какой ты смелый, Димочка, – Коля схватил его за ширинку. – Раз ты такой смелый и циничный, я у тебя прямо здесь отсосу.
– Прошу, панове, залишите готель! – залопотала де вушка, подбежав к ним. – Я милицию вызову, шо за беспредел, у нас тут приличные люди останавливаются, иностранные делегации.
– Ну и заебись, в Гейропе это модно, – ответил ей Коля.
– Пико, ты совсем уже ебнулся со своим варкрафтом, тролль дешевый, это реал, тут могут дать в морду.
Коля проявил большой героизм, пробежав обратно до колонны за травматом, который выронил после выстрела. Он боялся, что теперь его посадят. Бумажник из толстой свиной кожи, лежавший в кармане штанов, слегка подкоптился с краю, а карточка «виза» вообще не пострадала. Коля был очень рад, что не придется ее перевыпускать. Худи и футболку слева прожгло насквозь в нескольких местах на уровне бедра и нижних ребер, но ожоги были не сильные, кожа вздулась волдырями и только два багровых пятна тянули на третью степень. Но главное, смартфон остался цел!
– Тебе охуенно повезло, – сказал Москаль. – Школота скорее позволит себя сжечь, чем уничтожить любимый гаджет.
– Мне надо вещи забрать, я хоть оденусь. Там еще нетбук и планшетка, – ныл Коля, пока они бродили по набережной.
С одной стороны, ему было очень холодно, с другой, ожоги не так болели.
– Я тебе предлагал пальто.
– Оно мне не идет! Пальто не носят с худи.
– Сука, ты как моя бывшая.
Коля все-таки сдался, выкинул в урну обгоревшие тряпки и надел пальто на голое тело, они доехали на метро до вокзала и забрали вещи.
– Что-то мне подсказывает, что эти долбоебы сейчас пытаются линчевать твою семью, – Москаль стоял в вокзальном туалете, перекинув пальто через руку, и наблюдал, как Коля отмывает гарь с лица и рук и обрывает паленые кончики волос на челке.
– Кто они вообще такие, у тебя есть версия? – спросил он Колю.
– Есть мнение, что ты их на меня и натравил, – ответил Коля. – Тебя из-за меня с работы выгнали. Ты пошел на форум правосеков, показал им видео и рассказал, кто я. Логично?
– Не выдумывай. Кстати, они неплохо говорили по-русски, это ни хера не правосеки. У тех такой акцент, что даже свидомые смеются.
Коля побоялся возразить, что он сам украинец и побольше сечет в акцентах.
В аптеке на вокзале они купили обезболивающий спрей с лидокаином, Москаль прямо там щедро обрызгал Колю, хотя девушка-фармацевт и сделала кислую мину.
– Я думаю, это ваша местная элитка, быдло-интеллигенты, сидящие в соцсетях. Или дятлы с твича. Настоящий правосек от тебя бы мокрого места не оставил. Тебе охуенно повезло, что они бросать не умеют. И горело как-то херовато.
– Может, и так, – Коля осторожно накинул футболку на волдыри и спустил свитер. – Все равно больно, сука.
Они ехали на маршрутке до площади Шевченко, пассажиров в это время было мало, на заднем сиденье их никто не видел. Коля загородился рюкзаком и положил руку Москалю на ширинку, он понял, что тот его вполне хочет. Москаль тоже лапал его и несколько раз ущипнул обожженный бочок. Уже в парке Коля все-таки позвонил матери. Судя по ее голосу, ничего странного не происходило, только потом он сообразил, что сегодня вторник и она на работе. Отец трубку не брал, Дима тоже.
– Димочка, я волнуюсь, – сказал он Москалю.
– Как называется этот парк?
– Кинь-Грусть. Тут Екатерина ебалась с Потемкиным, по непроверенным данным.
– И далеко еще идти?
– Не особо.
– Может, тогда ты у меня отсосешь и разойдемся? – Москаль оглядел редких посетителей, в основном велосипедисток и мамаш с колясками. – Наверное, тут есть укромное место, где пассивные педики, такие как ты, берут на клык и не палятся перед семьей.
Он смеялся, глядя на несчастное лицо Коли.
– Ну а ты уже решил, что я тебя поселю в хоромах, буду одевать в соболя и ебать как принцессу?
Коля завел его туда, где все ссали и были навалены бетонные плиты вперемешку со строительным мусором.
– Ну давай, – он снял рюкзак, опустился на колени и взглянул на Москаля жалобно, как будто надеялся, что тот уведет его из этого сортира под открытым небом и отымеет на шелковых простынях.
– Ты давай, мальчик из Республики Сало, – Москаль вытащил довольно крупный для русского член и обоссал Колю от челки до колен, он пытался попасть Коле в рот, но хохленок сжал губы.
– Ну я пойду? – спросил Москаль.
Коля рыдал, размазывая по лицу мочу.
– Блядь, ну что ты ноешь, ты же теперь весь в счастье! – хохотал русский. – Ты теперь и жовтый, и блакитный, как ваш анальный наци-флаг.
– Возьми мой рюкзак, сука, – скомандовал Коля, поднимаясь с колен. – И не выебывайся, а то я резко захочу обниматься.
– Это уже серьезная угроза, – Москаль взвалил на спину его пожитки. – Ты что там, кирпичи таскаешь?
Дома никого не было, Дима даже запер стальную дверь.
Войдя, Коля первым делом опустил жалюзи на всех своих окнах и только потом разделся и забежал в душ.
– Меня-то пустишь? – Москаль влез к нему в кабинку и тут же выскочил: вода была ледяная. Вода чуть потеплее жгла бы Коле тело не хуже коктейля Грушевского. – Жаль, я бы тебе спинку потер.
– Потри, – Коля протянул ему жесткую мочалку из луффы и включил погорячее.
Потом в постели Коля прижимался к своему московскому Димочке голым мясом, кожа слезала лоскутами, слезы текли ручьем, он стонал «рви меня» и укусил себя за руку до крови, когда кончал.
– Блядь, не могу смотреть на это гуро, где у тебя аптечка? – Москаль снова обрызгал Колю спреем, накормил обезболивающим и перевязал, потом ввел цефтриаксон из последней ампулы, ласково сжимая складку на поруганной Колиной попке. Отец и брат кололи больнее, а может, из-за адской боли от ожогов Коля уже совсем потерял чувствительность в других местах.
– Хочешь, я отрублю фалангу пальца и подарю тебе? – спросил Коля. – Я ничего не почувствую, а ты давно хотел, будет тебе как сувенир.
– Я все-таки не такой больной, как ты. Нет, не хочу. Мне было просто интересно, насколько далеко ты зайдешь.
За окнами что-то упало, Коля прижался к своему теперь уже любовнику и по-девчачьи зажмурил глаза.
– Щас раздвину жалюзи, а там харя правосека, как в фильме ужасов, – Москаль криво улыбнулся.
Темнело, они лежали, обнявшись, на широкой Колиной кровати, московский Дима даже сейчас не переставал стебаться над Колей. Он признался, что Коля с самого начала ему очень нравился, но с таким привлекательным парнем у него не было бы шансов, молодежи трудно угодить, почти невозможно. «У меня на самом деле еще больше комплексов, чем у тебя, а с мальчиком вообще в первый раз». Он заставил дать честное слово, что хохленочек прекратит эксперименты над своим телом и не будет слушаться других задротов. «Потому что я ревную, если не заметил».
– Я так тебя люблю! – сказал Коля, взяв его за член. Он боялся, что московский Дима опять над ним постебется, но все-таки не удержался и закинул удочку, в своей внешности он был уверен на все сто даже сейчас, изрезанный и опаленный. Москаль останется уже потому, что хочет Колю.
– Это созависимость, на самом деле ты меня не любишь. У меня, знаешь ли, очень богатый опыт по зомбированию масс. Если я отстану, ты через полгода сам не сможешь понять, что во мне нашел.
– Ты очень умный, Димочка. У тебя в тыщу раз больше интересов, чем у меня, ты можешь чего-то добиться, а я нет, – пресмыкался Коля, дроча ему и облизывая головку. – А я совсем дурачок, умею только виснуть на ком-то и ныть.
– Ну все, теперь ты решил добить меня эльфингом[22]. Лапочка, мы оба знаем, что я говно. У тебя и у меня тупо никого не было, вот и все. И если хочешь знать, ты охуенный. Я тебя реально уважаю, такого терпилу еще поискать.
