- Хочу сверху…

Хейл кивает, перекатываясь на спину и придерживая юношу обеими руками. Стайлз не спешит: упирается ладонями в сильные плечи, покачивает бедрами, приподнимаясь, низко наклоняет голову, тепло дыша в губы альфы, но не целуя и не произнося ни слова. Питер знает, чего хочет человек, поэтому не двигается, только скользя пальцами по нежной коже, обводя изгибы, прочерчивая дуги ребер, неровности выпирающих позвонков, поглаживая появляющиеся при движении ямочки пониже поясницы. Стайлз опускает бедра, тяжело дыша, горячечно шепчет, касаясь губами шеи:

- Все ведь будет хорошо? Скажи, что все будет хорошо, альфа… Питер…

Альфа кивает, фиксируя мальчишку руками, начинает медленно двигаться в нем, сжимая пальцы на молочной коже бедер. Стилински никогда не умел двигаться сверху - ему просто нравится смотреть на распростертого под ним оборотня - поэтому Питер снова подминает его под себя, сжимая, целуя, отвлекая от мыслей. Юноша стонет все громче, чувственно выгибаясь с каждым движением, просит быстрее и жестче - Питер дает ему это, просит еще - вервольф глухо рычит, вспарывая когтями простынь, парень прогибается сильнее, впиваясь ногтями под лопатки, расцарапывая кожу, чувствуя подступающую трансформацию альфы, дразня, рычит в ответ, прикусывая шею, добиваясь животного рыка.

Зверь рычит яростно, возбужденно, скалит клыки и рвет когтями очередную подвернувшуюся под руку тряпку, мокро лижет шею, почти оцарапывая удлинившимися клыками, вбивается в податливое человеческое тело грубее и быстрее, не жалея, не задумываясь ни о чем, дурея от жгуче-острого запаха возбуждения, разливающегося по комнате, душного, сладкого, сводящего с ума, с привкусом молока и мятной зубной пасты. Стилински оглушительно стонет, кончая, обмякая под не желающим останавливаться зверем, цепляется пальцами за напряженные плечи, вскрикивая, обессиленно мотая головой и снова стонет, чувствуя внутри частую пульсацию напряженного члена и обжигающее тепло.

Питер встряхивает головой, сгоняя трансформацию, возвращая человеческой сущности полный контроль над телом, упирается лбом в плечо подростка, выгибая спину и хрипло выдыхая:

- Мы же договаривались…

- Да черт с ними, с соседями, - блаженно тянет Стайлз. - Переживут…

Питер пожимает плечами, скатываясь на кровать и представляя, какие мысли будут бродить у соседей минимум по трем этажам.

- Будешь собираться? - Стайлз смотрит на часы, лениво переворачиваясь набок, улыбаясь, когда Хейл прижимается грудью к его спине, обнимая.

- Да, - поцелуй в шею. - Буду собираться.

- Позвони мне, как приедешь, ладно? - Стилински наклоняет голову, вздыхая.

- Позвоню. Я буду тебе часто звонить.

- И редко приезжать, - хмыкает Стайлз, оборачиваясь, но тут же отводя глаза от укоризненного взгляда альфы. - Прости. Буду ждать…

========== Бэйкон Хиллс ==========

- Доброй ночи, шериф.

- И тебе так же, Питер.

Джон Стилински хмурится, оглядывая альфу, замершего на пороге дома. Стайлз хорошо разбирается в этих своих… рунах.

- Входи.

И только тогда Питер переступает порог.

- Был у Стайлза?

Хейл кивает, снимая плащ и аккуратно вешая на стену.

- Привет можешь не передавать, он звонил часа три назад.

Питер проходит на кухню, стараясь не задерживать взгляда на бутылке виски и стакане, стоящих среди вороха бумаг и малоаппетитных фотографий. Джон ставит второй стакан, плеская в него виски на пару пальцев.

Хейл приподнимает стакан, кивая, и отпивает.

- Понять не могу - вы же, оборотни не пьянеете. Зачем пьете?

- Мне нравится вкус, - Питер немного напряженно смотрит на шерифа.

В один вечер Стайлз твердо сказал:

- Я все рассказал отцу. И ты тоже должен с ним поговорить.

Питер не был к этому не готов. Он, собственно и не избегал всего этого, но не до конца понимал, как этот разговор должен протекать, учитывая… О черт, да учитывая практически любой факт из жизни Питера. Начиная с того, что он оборотень, в середине задерживая внимание на куче трупов в анамнезе и заканчивая… Стайлзом.

Это был разговор неловкий и тяжелый - Стилински-младший обоюдными усилиями мужчин был отправлен к Скотту, где просидел до утра, изнывая, поэтому комментировать, усугублять или облегчать ситуацию не мог.

Питер много молчал, шериф много пил. Альфа не пытался оправдаться, не пытался в чем-либо убеждать человека, шериф задумчиво смотрел куда-то в угол кабинета - судя по запаху оружейной смазки и пороха, там стояло ружье.

Шериф не стал ничего говорить в конце, не стал банально резюмировать сложившееся положение, Питер не стал заверять его ни в чем.

- Тогда пей, - шериф устало садится за свой стол, обхватывая виски ладонями. - Есть что сказать по этому… тихому ужасу? И, я искренне надеюсь, Хейл, что ты не станешь втягивать моего сына в это.

- В мыслях не было, иначе бы я привез его сюда.

Шериф хмуро, но не зло смотрит на альфу.

- Начните вы, шериф. Я сразу к вам, к своим еще не заезжал.

- Да уж. С чего тут начать. Мужчина, черный, двадцать семь лет. Мелкий воришка. Длинный нож, может даже меч, вонзили в спину. Затем, судя по всему, наблюдали за тем, как он умирает. Только потом - разорвали. Может ты мне скажешь, какие звери это сделали, Питер?

- Звери бы просто разорвали. Так что, половина произошедшего - дело рук человека.

- Снова сумасшедшая ведьма? Два раза подряд подобное не случается.

- Не думаю, что ведьма. Доктор Дитон не говорил с вами? - шериф качает головой. - Можно фото?

- Наслаждайся, - нервно и самую малость пьяно тянет шериф, подталкивая к оборотню пачку фотографий. - Говори, что думаешь. Крис сказал, что это оборотни. Ты говоришь - люди. И кому из вас, парни, мне верить?

- Я догадываюсь, кому, по вашему мнению, верить было бы логичнее. - Питер спокойно перебирает фотографии, на некоторых задерживаясь взглядом. - Почему-то все забывают, что Крис Арджент всего-навсего нормальнейший из представителей совершенно больного на голову семейства.

- Он человек.

- Несомненное преимущество, а? - Питер откладывает фотографии. - Вы думаете, что знаете, чего можно ожидать от человека? Я мог бы пуститься в долгие рассуждения, сводящиеся в итоге к одному…

- Что человек - более жестокое и изощренное животное, чем любой хищник? - Шериф складывает фотографии неаккуратной стопкой возле папки с бумагами. - Но такие как ты, Питер… Изощренный человеческий ум, вкупе с настоящей звериной жестокостью.

- Верно. - Питер не собирается спорить с очевидным. - Но оборотни не совершают жертвоприношений. Не сами.

- А ты уверен, что это жертва?

- Дитон уверен. Даже не столько жертва… - Питер задумывается на пару секунд. - Попытка предсказать будущее.

- По каким признакам? - Шериф неверяще хмурится.

- По предсмертным конвульсиям жертвы, - Хейл пожимает плечами. - Когда-то это было… частой практикой. И жертва, и практическая польза.

- Кто на подобное решится? Это же… против всех… норм, правил, моралей.

- Тот, кому нет дела до норм, правил и моралей. Тот, кто идет на войну. Мы ведь проходили это уже. Сейчас немного хуже, согласен.

- Не думаю, что можно объективно сопоставлять подобные случаи, меряя их понятиями “лучше-хуже”. - Джон качает головой, выплескивая еще немного медно-золотой жидкости в свой стакан. - Ты говоришь - “частая практика”. И где подобное… практиковалось?

- В основном у кельтских друидов, - Питер задумчиво перелистывает переписку с Дитоном. - У ацтеков, но тут судить сложно, и еще подобное присуще религии вуду. Похожее, - уточняет, еще раз глянув на экран ноутбука.

- Или очередной сумасшедший друид или вполне обыкновенный жрец вуду? - Стилински-старший неприязненно кривит губы. - Во что вы, оборотни, втянули этот город?

- Спросите у Арджентов, - холодно бросает Питер.

Шериф устало вздыхает, поджимая губы.

Питер допивает оставшиеся полглотка виски, закрывает ноутбук, убирая и встает со стула.