– Здрасте, Галина Михайловна, я скоро рожу от Игоря.

Я ей не поверила.

– Что за шутки! Настя, тебе скоро тридцать лет, а Игорь на втором курсе художественного училища. Никогда не поверю в любовь между тобой и моим сыном. Наверное, ты залетела от кого-то из своих папиков. Почему Игорька объектом своей аферы сделала? У нас капитала нет, ступай рыбу в другом пруду ловить.

Галина Михайловна сдвинула брови в одну линию.

– Анастасия постоянно с мужчинами в возрасте время проводила. Вечно за ней бодрые старички на машинах заезжали. Ей толстые кошельки нравились, она со всем рынком переспала, с владельцами палаток. А у Игорька денег пшик. Вернулся сын с занятий, я со смешком ему рассказываю: «Приходила Сиротина, живот до носа. Вот не поверишь, что она придумала!» Игорь меня остановил: «Мама! У нас с Настей дочь вот-вот родится». Я где стояла, там и села. Сутки потом проплакала. Это ж надо так себе жизнь исковеркать! Когда младенец на свет появится, Игореша сам еще ребенком будет. Настя сильно старше. Хитрая, расчетливая змеюка. Сообразила, дрянь, что еще пара лет, и она неликвид рынка платной любви. Дедушкам бабушка за деньги не нужна. У них свои старухи дома сидят. И кто шалаву замуж возьмет? Вот Анастасия и подсуетилась. Мать ее тогда уже спилась и умерла, брат давно не пойми куда пропал.

Галина Михайловна сложила руки на груди.

– Представляете мой восторг? Отличные родственники к нашей семье прибиваются! Расчудесная жена у Игорька намечается. Сын отличник, в школе медаль получил, сразу в институт поступил. Мальчик редкий талант, художник, великолепно рисует. Создал фирму «Красота». Слышали о ней?

– Не довелось, – признался я.

Галина Михайловна расплылась в улыбке.

– Считается, что человек искусства беспомощен в быту. Все эти рассказы про поэтов-писателей, которые из дома в разных ботинках по рассеянности выходят, ключи теряют, чайник вскипятить не способны… Игорь не такой. Он первым додумался соединить вдохновение и бизнес. Многие люди любуются шедеврами, но кто может их купить? Единицы. И что пришло в голову сыну? Приходите в его мастерскую, говорите, какую картину желаете, и вскоре вам вручают копию, которую от оригинала не отличишь. Полотно состарят, на нем появятся кракелюры, такие трещины, покрывающие старую живопись, сделают любую раму по вашему вкусу.

– Это законно? – усомнился я.

– Абсолютно, – заверила Галина Михайловна, – Игорь никого не обманывает, он предельно честный человек. Сзади на полотне стоит штамп «Копия создана в мастерской «Красота», владелец Лапин». И цена, конечно, за работу не заоблачная. Если пожелаете, можно заказать отличный подарок, например на юбилей. Лицо именинника впишут в известную картину. Правда, оригинально?

– Замечательно, – покривил я душой.

– Игорек создал мастерскую в юные годы, – зачастила Лапина. – Родилась Ниночка, появились немалые расходы. Ну да вы небось знаете, какие деньги в младенца вкладывают. Сколько у вас деток?

– Пока я не стал отцом, – ответил я.

– Ох-ох-ох, – пригорюнилась клиентка, – ну ничего, мужчина не девушка, биологические часы у него не тикают. Еще родятся у вас два сыночка и лапочка дочка.

Я мысленно содрогнулся. Спасибо за пожелание, но я совсем не чадолюбив.

– Мой Игорек… – опять завела Галина.

Я решил остановить бесконечный панегирик.

– Что случилось с Ниной?

Посетительница скривилась.

– Кто мог родиться у шалавы? От крапивы роза не получится. Невестка бросила девочку в младенчестве. Да и до этого не очень-то девица о дочери думала. Приехала из роддома, на следующий вечер мини-юбку нацепила и к двери. Я ей: «Ты куда?» А она: «Надо подругу проведать, не видела ее несколько дней». Я Анастасии вежливо возразила: «Надо дома посидеть. Малышке грудь через каждые три часа нужна». Эта, с позволения сказать, мать бегом на лестницу, крикнула: «Всего на полчасика отлучусь». И заявилась под утро. Игорь, когда понял, что женушка не собирается новорожденную кормить, ринулся за бутылочками и смесью. Хорошо, у метро круглосуточная аптека работает. В результате я стала кормящей мамой, шалава гуляла, потом куда-то подевалась. Нина росла без матери.

Галина Михайловна схватилась за голову:

– Сколько она у меня крови выпила! Бочку! В пеленках врать начала. Ни слова правды от нее не услышишь. Скажет Нина: «На улице лето», я в окно посмотрю и вижу: за стеклом зима. Девочка лжет как дышит, часто безо всякой надобности, из любви к искусству. Рассказывает охотничьи истории. Правда, учится хорошо, голова ей от отца досталась, а все остальное от матери. Прибежит домой, переоденется и к двери. Я ей:

– Стой, ты куда?

Она в ответ:

– На занятия по живописи.

Рисует хулиганка великолепно, талант от отца унаследовала. Естественно, я отпущу Нину, а через полчаса вспоминаю: в художественной школе она по понедельникам, средам и пятницам занимается, а сегодня четверг!

От бесконечной болтовни пожилой дамы у меня началась морская болезнь.

– Что вы от меня хотите? – спросил я.

Галина Михайловна открыла дорогую кожаную сумку и вынула самый модный нынче мобильный.

– Игорек улетал во Владивосток. Там образовался заказчик, местный олигарх, он пожелал в своем новом доме потолок, как в Сикстинской капелле, расписать.

– Ну и ну, – вырвалось у меня.

– Масштабная работа, – зачастила Лапина. – Клиент пригласил лично Игоря. Тот взял бригаду, и они отправились. Вернется сын в конце августа. Нина, естественно, на мне. Спасибо Игорьку, теперь у нас никаких проблем с деньгами нет. Живем в двухуровневом пентхаусе, прислуги полно. Но у Нины няни нет.

– Конечно, – согласился я, – в пятнадцать лет мамка уже не нужна.

– Ошибаетесь, голубчик, – возразила бабушка, – в подростковом возрасте за детьми следует в десять глаз смотреть, но Игорек всегда был против воспитательниц для девочки, он только мне доверяет. Нина на бабушке. Вот читайте!

Я взял протянутую трубку.

– «Если хотите увидеть внучку живой, приготовьте сто шестьдесят тысяч рублей старыми купюрами. Завтра объясним, где их искать. Не будет денег, убьем Нину». Глупая шутка! Сто шестьдесят тысяч?! Похитители такие мелкие суммы не требуют. Они всегда тщательно планируют преступление, должны знать, что отец Нины обеспеченный человек, который отдаст за ее спасение любую сумму. Требование смахивает на дурной розыгрыш.

Галина Михайловна тяжело вздохнула.

– Поэтому я и пришла к вам, а не помчалась в полицию. Пару дней назад я застала Нину, когда она в моей спальне рылась в шкафу. Можете смеяться, но деньги на хозяйственные расходы я держу на полке в банке из-под печенья. Игорь мне давно сейф купил, но в жестянке удобнее. И никто из прислуги на казну ни разу не покушался.

– Внучка решила стянуть наличность? – уточнил я. – Она нечиста на руку?

Галина Михайловна скорчила гримасу.

– Как я уже говорила, Нина врет как дышит, непослушная, вредная… Но красть! Ранее этого за ней не замечалось. А тут! Я собралась в поликлинику, спустилась в подъезд, сообразила, что кошелек забыла, вернулась… Внучка стоит у гардероба, коробка открыта, в руке купюры.

– И как девочка объяснила это? – спросил я.

– Понесла чушь, будто в школе собирают деньги на лечение одноклассницы, не хватает восьмидесяти тысяч, – сердито объяснила Галина, – Нина обещала их принести. Я в присутствии вруньи звякнула классной руководительнице. Та подтвердила мои сомнения – все здоровы, никому помощь не требуется. И как Нина себя повела, когда я ее упрекнула в желании меня ограбить? Заплакала, начала умолять о прощении? Как же! Швырнула деньги на пол, заорала… Не могу повторить ее слова, такие даже мужчине произносить неприлично.

– Восемьдесят тысяч, – повторил я, – а в записке требуют сто шестьдесят. Интересно. Где сейчас девочка?

Галина Михайловна сцепила пальцы в замок.

– Вчера утром ушла в школу и не вернулась. Я до полудня ни о чем дурном не думала, но потом позвонила Ирина Осиповна, классный руководитель, и спросила: «Нина отсутствовала на занятиях. Она заболела?» Гимназия элитная, платная, там за детьми пристально следят, классы маленькие, по десять-двенадцать человек, каждый ребенок на виду. Я подумала, что нахалка решила прогулять, поэтому ответила: «Легкая простуда».