Мир Айзека Лейхи плывет, крошится осколками и тает, растекаясь волнами чистого удовольствия по дрожащему телу. У Айзека нет сил на слова, почти нет сил на стоны, он может только дышать - и то с трудом, - закатывая глаза, потому что Питер творит что-то нереально-невообразимое, вылизывая влажно и жадно, припадая губами к краям пульсирующей дырочки, посасывая тонкую чувствительную кожу и, наконец, толкая внутрь язык, лаская пульсирующие тугие мышцы, раскрывая и расслабляя, тихо, кажется, непроизвольно, рыча, отчего Айзек почти плачет, накрывая ладонью свой член. Питер не отрывается от него ни на мгновение, но наощупь находит руку Айзека, поглаживая, разрешая, и Лейхи ласкает себя смелее и сильнее, через несколько мгновений падая куда-то за грань обычного восприятия, распадаясь на космическую пыль и звездное крошево, сжимаясь вокруг продолжающего ласкать его языка Питера.
Хейл напоследок обхватывает губами мошонку, лизнув, и опускает Айзека спиной на кровать, наблюдая за ним с привычно-лукавой, самодовольной усмешкой.
Спермы немного - пара белесых полос-разводов на коже, - Питер собирает её на пальцы, а Айзек слизывает, почти не открывая глаз, глядя на Питера из-под дрожащих ресниц.
- Как ты, малышка? - Питер поглаживает обтянутые чулками точеные ножки, прослеживает пальцами линии лент пояса к самому кружеву, наклоняется, чувственно-нежно касаясь губами пупка.
- Мне хорошо, - честно шепчет Айзек. - Очень хорошо…
Питер дает ему буквально несколько минут на то, чтобы отдышаться, почти невесомо лаская, едва касаясь горячей, словно нагретой солнцем, кожи, после чего мягко и неспешно толкается членом во влажную, сокращающуюся дырочку, почти не встречая сопротивления, плавным слитным движением въезжая на всю длину до самых яиц, глуховато шлепнувшихся о подставленную задницу.
Айзек слабо мечется по кровати, - но Питер, следящий за ним всеми своими органами чувств, не находит и ноты неприязни, боли или протеста - мальчику просто слишком хорошо, настолько, что ему хочется кричать от гиперчувствительности своего тела, от ощущения туго и плавно двигающегося члена, от тяжести прижимающегося жаркого тела. Питер сжимает, давит, кусает, рычит, вжимаясь лицом в вибрирующее от полустонов-полукриков горло; Питер двигается то мучительно медленно, глубоко, с невероятной амплитудой, оставляя внутри Айзека только головку члена, запрокидывая голову, сгоняя дурман, сам себя умоляя продержаться еще и довести мальчика до безумия, когда Айзек скуля хватается за его руки, за плечи, за шею, с постанываниями сжимаясь, лаская чувствительную головку все еще тугими, горячими мышцами, то грубо, быстро, резко и коротко, жесткими мелкими толчками вбиваясь так глубоко, как Айзек может принять, на каждом движении долбя по набухшей,чувствительной простате.
Айзек уже не стонет, Айзек кричит, обвивая руками шею Питера и запрокидывая голову, Айзек жмется теснее и сам насаживается на член, Айзек на грани то ли обморока, то ли нирваны.
- Питер! - звонкий вскрик почти непривычным звучанием откровенно взрезает тишину, будто распарывая скрывающий нечто очень важное, очень хрупкое, покров. - Пи-итер!..
Айзек буквально кричит его имя на пике своего оргазма, а Хейл рычит в ответ и двигается резче, но не грубее, откровенно наслаждаясь этими звуками, дрожью и пульсацией юного тела, запахом удовлетворенного желания, таким сильным, что обоняние просто отказывает на несколько мгновений, не улавливая больше ничего, кроме Айзека.
Айзека, все еще шепчущего имя Питера, пока тот глубокими толчками доводит до разрядки себя, изливаясь на глубоком толчке, под дрожащий сладкий стон.
- Посмотри на меня, - Питер целует подбородок и мягкие дрожащие губы.
- Папочка, - расфокусированный взгляд с трудом сосредотачивается на Питере.
- Сладкая малышка, - Хейл приподнимается, поглаживая волчонка по боку, и чуть улыбается, когда Айзек тянется за поцелуем, который мгновенно получает. - Моя девочка.
***
Питер знает, что волчонку не стоит возвращаться в особняк раньше двух-трех часов ночи. Хейл дает Айзеку подремать - волчонок благодарно жмется всем телом, устраивая голову на плече Питера, - медленно, с удовольствием облачает его снова в корсет, нежно оглаживая изгибы тела, затягивая шнуровку, целуя обнаженный низ живота.
Айзек даже ни капли не удивляется, когда Питер протягивает ему точную копию разодранных когтями трусиков. Айзек только улыбается - устало, удовлетворенно и нежно, подставляясь ласковым, заботливым прикосновениям.
Айзек как раз подправляет макияж, в очередной раз убеждаясь, что не зря за эту косметику требуют такую бешеную цену - штрихи чисто номинальные, не затрачивающие много времени, - когда Питер кладет перед ним записанный на похожем на визитку чистом листе бумаги номер телефона. Айзек знает номер Питера - как и все остальные номера стаи, но так же он знает, что Питер на полном серьезе обещал сломать шею об перила тому, кто решит нарушить его покой. И Айзек прекрасно знает, что это не тот телефон Питера, который он знает.
- Можешь мне написать или позвонить, если захочешь, малышка, - Питер касается губами виска Айзека. - Или если тебе будет что-нибудь нужно. Но не злоупотребляй со вторым пунктом.
- Спасибо, - Айзек нежно улыбается, пряча номер в сумочке. - Я буду хорошей…
- Я знаю, милая.
Питер везет Айзека в клуб. Он смотрит на сцену, краем глаза кося на расслабленного, жмущегося к его боку Айзека, Айзек откровенно смотрит на Хейла, лишь иногда бросая взгляд на сцену.
Питер пьет джин, пахнущий можжевельником и травами, Айзек - Голубую Лагуну, затягиваясь запахом свежего ананаса.
Питер гладит волчонка по ноге, привычным движением задирая короткую юбочку, чтобы провести пальцами по кружеву чулка, но затем возвращает подол на место и обнимает волчонка за талию, позволяя прижаться.
Уставший, все еще млеющий Айзек сладко задремывает на его плече.
========== Часть 4 ==========
Эрика полушутливо замечает, что у новой девушки Айзека отличные духи. Лейхи потерянно приоткрывает рот, пытаясь собраться с мыслями, а затем просто обещает выяснить, что это за марка, сдерживаясь, чтобы не бросить даже короткого взгляда на сидящего на диване неподалеку Питера.
- А познакомишь? - игриво тянет Эрика, ничуть не удивляясь уверенному отрицательному жесту Айзека. - Я бы тоже не стала никого знакомить с нашим дурдомом, - Эрика заливисто смеется, выразительно глянув на старшего Хейла, кажется, не обращающего ни малейшего внимания на волчат. - Но про духи у неё обязательно спроси. Мне нравится запах.
- Тебе не пойдет чистый жасмин, - холодно замечает Питер, не поднимая взгляда на волчицу. - Цветочные ароматы без примесей - не для тебя, Эрика.
Рейес немного обескураженно хлопает длинными ресницами, глядя на Хейла - Питер в её понимании был истиной в последней инстанции в вопросах моды и стиля.
- Но мне нравится, - растерянно и почти умоляюще тянет Эрика, не сводя взгляда с оборотня.
- А мне нравится лорановский “Черный опиум”, но это не значит, что я держу у себя флакон, - все так же прохладно отвечает Хейл, переворачивая страницу какого-то журнала. - А тебе бы советовал. Кстати, в его средних тонах присутствует жасмин, если тебе неймется. Ты не опаздываешь?
Эрика раздраженно передергивает плечами, закатывая глаза и разворачиваясь к выходу, но Айзек знает, что уже вечером Рейес будет крутить в наманикюренных пальчиках флакон духов, стоимостью в четверть её зарплаты и на ближайшие несколько недель сменит холодно-свежий парфюм на кофейно-пряный аромат. Айзек, кстати, совершенно согласен с тем, что Эрике он подойдет больше жасмина.
- Я не хочу, чтобы Эрика пахла этими же духами, - холодно поясняет Питер, когда за волчицей закрывается дверь, и она отходит достаточно далеко от порога.
- Прости, - неловко улыбается Айзек, глядя на Питера из-под ресниц. Лейхи совсем не представляет себя, как ему вести себя сейчас, когда они остались в доме наедине - надолго ли?
