Айзек медленно облизывает аккуратно накрашенные светлой, почти белой помадой губы, поворачиваясь к Питеру и наклоняя голову к плечу.

- Я была хорошей девочкой, папочка. Для тебя.

Айзек игриво смотрит из-под ресниц снизу вверх на улыбающегося мужчину, послушно подаваясь под прикосновение ладони к щеке.

- Я хочу тебя, - спокойно и почти буднично сообщает Питер, придерживая Айзека за подбородок, не давая ему отвести взгляд. Понятно, что Хейл говорит не о минете, и Айзеку становится по-настоящему беспокойно, почти что страшно.

Питер замечает, как меняется запах юноши, выражение его глаз, как напрягается тело, ожидая дальнейших слов и действий мужчины.

- Ну же, милая, - Питер успокаивающе поглаживает тыльной стороной ладони гладкую щеку. - Ты же не думаешь, что я хочу лишить мою девочку девственности на парковке возле бара? Мне кажется ты, моя сладкая, заслуживаешь чего-то получше. Как и я.

Айзек расслабляется, прикрывая глаза длинными пушистыми ресницами, чуть наклоняется, подаваясь под ладонь Питера, ища привычной ласки.

- Спасибо, папочка, - Лейхи лукаво улыбается, снова поднимая взгляд на Питера, чуть выгибаясь, позволяя широкой ладони соскользнуть на открытые тонкие ключицы. Айзек только сейчас понимает, как сильно он хочет, чтобы Питер его раздел, прикоснулся еще более откровенно, хочет сам медленно расстегивать маленькие перламутровые пуговицы его рубашки, задевая пальцами кожу.

Дыхание сбивается, тяжелеет от нахлынувшего с новой силой возбуждения. Питеру нравится его реакция - Хейл усмехается, хитро прищуриваясь, беззастенчиво ведет ладонью по груди, прикрытой волнами тонкой ткани, чуть щипая твердый острый сосок. Айзек на мгновение закатывает глаза, хватая губами воздух.

- Танцуешь, сладкая?

Айзек не сразу вникает в суть вопроса, все еще отдаваясь ощущению ласкающих грудь пальцев, и только через несколько мгновений, опомнившись под слегка насмешливым взглядом Питера, виновато качает головой.

Айзек прекрасно знал, что может двигаться грациозно, теперь, с оборотническим, идеальным ощущением своего тела, это было еще проще, но танцевать… Айзек никогда не танцевал - ни в мужском, ни в женском образе.

- А со мной потанцуешь? - Питер не давит и не вынуждает, просто спрашивает, просто хочет - Хейлу незачем скрывать своих желаний рядом с Айзеком.

- С тобой - потанцую, - Лейхи неуверенно улыбается, чувствуя, как скулы заливает легким румянцем. Питер откровенно любуется им, продолжая поглаживать твердый сосок, медленно поднимая ладонь к лебединому изгибу шеи, уже привычно перебирая пальцами цепочки.

Питер ведет его нежно, властно, уверено, в ритме медленной переливчатой музыки, укладывая ладони на прогнутую обнаженную поясницу. Айзек быстро расслабляется в его руках, прижимаясь теснее, послушно подчиняясь заданному ритму, ласкающе зарываясь пальцами в волосы мужчины.

- Один очень умный и очень известный ирландец однажды сказал, - Питер наклоняется к самому уху Айзека, аккуратно заправляя выбившуюся прядь и снова опуская ладонь на талию, - что танец - это вертикальное выражение горизонтального желания…

- Бернард Шоу, - Айзек смущенно прикусывает губу, улыбнувшись, - драматург и лауреат Нобелевской премии…

Питер мягко касается губами его шеи, заставляя Айзека тихонько сладостно вздохнуть, затрепетать в его руках.

- Ты мне нравишься, моя умная и красивая девочка.

- Твоя, - тихим выдохом вторит Айзек, не задумываясь ни о словах, ни о последствиях, растворяясь в ощущениях неги и защищенности.

Тело двигается само, подчиняясь не Айзеку, а Питеру, прижимаясь, чуть отдаляясь, поворачиваясь; Айзек возбужденно вздыхает, на несколько мгновений оказавшись прижатым спиной к груди Питера, но Хейл разворачивает его обратно, снова обнимая, прижимая к себе, как раз на последних аккордах мелодии.

Следующая - более быстрая, живая, судя по всему не отвечает желанием Питера - он снова подводит Айзека к барной стойке, заказывая еще пару абсента.

Семидесятиградусный полынный напиток все-таки чуть опьяняет даже оборотня - Айзек чувствует непривычную легкость, приятную, чуть искрящую опустошенность, часто поглядывает на Питера, почти не сводящего с него взгляда, любующегося не с откровенной похотью, а с совершенно иначе выглядящим желанием. Непривычно и сладко, и Айзек часто дышит, опускаясь вслед за Питером на мягкую кожу стоящего в полутени диванчика. Официант ставит на столик бутылку абсента и пару стопок, через мгновение растворяясь в полумраке, и Питер сам наполняет шоты, один протягивая Айзеку, следя за касающимися кромки рюмки чувственными губами. Айзек часто моргает, опрокинув очередную стопку, переводит дыхание, с искренним желанием подаваясь ближе к Питеру, уложившему ладонь на его талию. Айзек не сводит глаз с Питера, пока осторожно и неспешно тянется к его губам, не имея понятия, позволит ли Питер ему это.

Питер позволяет, просто позволяет, не отвечая на робкое прикосновение губ, после чего, удержав смутившегося Айзека, затаскивает его к себе на колени, скользя ладонями по шелковым чулкам вверх, к тонкому кружеву белья, запрокидывает голову, глядя на замершего юношу, одними губами произнося: “иди ко мне”.

Айзек наклоняется к нему, целуя, чувствуя, как сильные ладони сжимают ягодицы, как язык раздвигает губы, хозяйски обласкивает-вылизывает рот; чувствует, как Питер слегка прикусывает его нижнюю губу, оттягивая и улыбаясь, снова увлекая волчонка в поцелуй.

Питер давит одной рукой на затылок, не давая Айзеку отстраниться, вторую уже привычно запуская под юбку, проскальзывая пальцами под тонкое кружево, прикасаясь самыми кончиками к ложбинке между ягодицами, поглаживая.

Айзек замирает, невольно сжимаясь от непривычной, кажущейся необычайно приятной ласки, тихонько застонав в приоткрытые губы Питера.

- Тебя никто так не трогал? - Питер чуть усмехается, продолжая гладить нежную кожу, прикасаясь подушечками пальцев к сжатым мышцам.

- Нет… - Айзек сглатывает, чувствуя, как обтянутые шелком колени разъезжаются, скользя по кожаной обивке. - Нет, папочка… Никто…

Питер придерживает его, поднося пальцы к губам Айзека, следит за тем, как Лейхи неуверенно облизывает их, увлажняя слюной, и снова опускает руку вниз, средним пальцем надавливая на плохо поддающиеся мышцы, поглаживая с напором, немного раскрывая.

- А ты сама, сладкая?

- Я… - Айзек судорожно втягивает воздух, когда палец входит на фалангу, поглаживая круговыми движениями. - Я… да.. я… но…

Питер целует уголок подрагивающих губ, достаточно быстро, но аккуратно двигаясь внутри, не пытаясь проникнуть глубже.

- Что, милая? Что “но”, малышка?

Айзек дрожит и жмурится, стараясь не заскулить.

- Мне не нравилось самой… Не было… приятно…

- Сейчас тебе приятно, сладкая? - Питер сам едва сдерживается - ерзающий на члене, густо, пряно пахнущий возбуждением Айзек так и напрашивается на то, чтобы Питер взял его прямо здесь, чтобы бесконечно долго и жарко толкался в узкую дырку, кончая внутрь, заполняя своим семенем, своим запахом, своим правом на этого волчонка.

- Да… - Айзек почти хнычет, беспомощно цепляясь тонкими пальцами за плечи Питера, сминая ультрамариновый шелк рубашки. - Да, папочка, - полустонет, наклоняясь к уху Питера. - Да, да, папочка, очень… я…

- Тише, милая, - Питер проводит ладонью по обжигающе-горячей коже ягодицы, успокаивая дрожащего, совсем близко подошедшего к оргазму юношу. - Не здесь же, малышка.

Это первый раз, когда Питер пускает его в свою машину. Хейл откидывается на спинку заднего сиденья, дожидаясь, пока Айзек удобнее устроится там же, коленями упираясь в скользкую кожаную обивку и вскидывая бедра, наклонившись к его паху. Айзек привычно и уже умело расправляется с ширинкой, почти ласково надрачивая твердый толстый член, в то время как Питер задирает его юбку, спускает кружевные трусики до колена и, смочив слюной пальцы, снова давит на узкую дырочку, все так же проникая внутрь только на фалангу.