-  А из меня особо не вытрясешь - я гайцам не даю, - сказал Антон, нажимая кнопку диктофона в кармане, и пошёл в машину инспектора.

   -  Понимаете, уважаемый, в Украине это серьёзное нарушение. Сто сорок - это за пределом вообще. Я даже ж и штраф за такую скорость взять не имею права. Я должен составить протокол, отобрать у вас права и направить всё это в суд. Сеходня суббота - они не работают, так шо вам у нас остаться до понедельничка придётся, а там уж, как суд решит, не знаю...

   -  Ну... а есть ли ещё варианты? - поинтересовался Антон.

   -  Та я не зна-а-а-ю. Какие ж тут варианты. Нарушение, ховорю, серьёзное. Вы ж могли в деревне курицу задавить, ну... или человека... Тут тысячи рублив мало буде...

   -  И что вы мне предлагаете?

   -  Та я ничехо не предлаха-а-ю. Это вы мне предложите, если хотите скорее отсюда на отдых ехать, а мы уж шо-нибудь зробим...

   -  Значит так! Во-первых, вы не представились. Во-вторых, на вас нет головного убора. В-третьих, я возмущён вашими предложениями и манерой разговора. Я остаюсь и пойду в суд жаловаться на вас.

   -  Та шо вы ховорите? Это я сейчас на вас всё напишу, шо вас вообще на пятнадцать суток посодют!

   -  Вот и давайте, а я пойду в машину на вас заявление писать. Кстати, у меня родственник в Киеве в МВД вашем работает, сейчас напишу и буду ему звонить!

Про родственника Антон конечно наврал, но садился в машину довольный. Над гаишниками издеваться он любил, а тут ещё хотелось отыграться над кем-то из местных правоохранителей за взятку, которую ему пришлось за Глеба платить на границе.

Садясь обратно в машину, он почувствовал характерный запах. «Ё-ё-ё! Вся машина прокурена травой! А если гаец учует? Хорошо хоть я его записал, есть аргумент в запасе» - думал иконописец, доставая из кармана диктофон. «Блин! Не ту кнопку нажал!»

   -  Глеб, у тя ручка есть?

-На.

Антон достал листок, подложил книжку и стал старательно изображать, будто что-то пишет. К окошку подошёл гаишник незалежной державы.

   -  Шо, пишешь? Ладно, не пиши уже... На права...

   -  Не! Это как же я писать не буду, когда вы столько нарушений допустили?! Я буду жаловаться в вышестоящие органы! - говорил Антон, почти высунувшись в окно, стараясь загородить собой сидящего сзади укуренного парня.

   -  Ладно... - сказал сотрудник органов правопорядка примирительным тоном, протягивая в окошко машины вместе с правами сто гривен, - так доховоримся?

   -  Русские туристы денег не берут! - провозгласил Антон вырывая права и быстро заводя машину.

Потерявший дар речи милиционер так и остался стоять с купюрой в руке.

   -  Это шо, я не понял? Ментяра тебе денех давал? - изумился николаевский паренёк.

Довольный Антон в красках рассказал, как дело было.

   -  Не, ну это ваще! Я ж такого ваще не слыхал, шоб наш мент сам денех давал шофёру! Дак мне ж никто не поверит! - ликовал парень.

Глеб улыбнулся. Странное ощущение. Мышцы лица как будто забыли, как это делается.

Шелест сухих камышей

Нам и вправду пора идти.

Я слышу голос, который зовет, как и раньше.

Я слышу он манит меня домой.

Led Zeppelin, «Babe, I'm gonna leave you»^[149].

Огромный гранитный шар. Красивый и старинный. Не было его здесь, Глеб это точно помнил. По этому переходу через дорогу на Сретенском бульваре он с детства ходил. Холодная и мудрая громада камня завораживала.

Блестящая новая иномарка на огромной скорости несется по улице. От ограды бульвара отделяется собака. Диковатая. Смесь овчарки с кем-то дворовым, одновременно и неприятная, и привлекательная своей простотой. Она с лаем бросается за машиной, как любят уличные псы. Слишком близко к машине...

Собаку задевает бампером, отбрасывает в сторону, прямо под колёса черного шикарного BMW, мчавшегося сзади. Глухой звук удара живой плоти о жесткий металл. Тело пса отлетает к ограде бульвара.

Ещё один глухой стук. Шар медленно скатился с небольшого, по пояс, постамента, ударился об асфальт, калеча трамвайные рельсы, ещё немного откатился и рассыпался прямо на проезжей части.

Глеб понял, что его надо обязательно собрать. Эта гранитная глыба должна быть целой, тогда всё будет хорошо, цельно, правильно... Даже у этого несчастного пса... Собрать, склеить... Чем клеится гранит?

Из-за угла появляется трамвай. С другой стороны - машина, сбившая собаку. Она развернулась и несётся прямо на Глеба. Шар рассыпается в руках в мелкую крошку. Это трамвай или машина ударились прямо в него...

Глеб дёрнулся, открыл глаза. Темнота, странный шелест.

   -  Что, брат, опять кошмар приснился? - услышал он голос Антона.

Постепенно сообразил, где он. Они едут с другом в Крым и остановились

где-то между Запорожьем и Мелитополем в гостинице на трассе, а шелестит так странно сухой камыш, его много кругом. Огонек сигареты зажегся у открытого окна.

   -  Ты извини, я покурить захотел, открыл окно, а там теплый ветер с моря и степь, как будто рассказать что-то хочет... Столько разных ночных звуков...

   -  В такие ночи здесь где-то Махно скитался в надежде на другую жизнь, такую же свободную и свежую, как этот ветер... Впрочем, почему только ночью и именно такой? Это меня что-то спросонок на лирику потянуло... Кошмар, и правда, привиделся. Наверное, я от него и проснулся...

   -  Да, ты что-то возбуждённо говорил во сне, как тогда, помнишь? Ты у меня в Питере неожиданно пьяный появился, из окна мастерской ещё ссал... А потом посреди ночи тебе привиделось, что ты у настоятеля своего в кабинете каким-то образом оказался...

-Да, это был всем кошмарам кошмар! Проснулся от сушняка, помню, что после трапезы в келье ещё добавили, а что в Питер поехал спьяну - забыл... Просыпаюсь - а тут картины и иконы кругом! Ну прямо, как у настоятеля в кабинете, я и подумал, что там, аж вскочил от ужаса... Смешная история, я потом отцам рассказал - так они угорали.

   -  Да, а я тогда на утро с тобой поругался из-за того, что ты так о патриархии и вообще происходящем в церкви... У меня как раз заказы на иконостасы косяком пошли... Каждый день владыки, батюшки солидные... Я вообще не понимал, о чем ты и зачем... Мы ж, почитай, после того случая толком и не виделись... Да я и не хотел тебя видеть... А за эти... сколько? Лет пять, наверное?... многое поменялось... Знаешь, у нас заказ один был в Сибирь. Детали иконостаса туда контейнером послали. Я его на месте жду, а железнодорожники адрес перепутали. Иконостаса всё нет и нет. Владыка, заказчик, и подумал, что я его кинул... В общем, конкретные ребята от него пришли разбираться... Дуло пистолета у виска - оно только в кино так романтично, а когда это твой висок... Тогда я и понял, что ты прав... во многом...

   -  Все мы такие - пока на своей шкуре не почувствуем, даже и видеть не хотим, где и в чем находимся... Человек вообще слаб и смешон...

   -  Да, это точно... Пока неофитами^[150] были - всё таким простым и замечательным казалось. Да и правда, было много такого. А потом... Всё в тину опускается как-то... один к одному... Вера остается, но всё остальное в бизнес превращается. Так же и у вас, отцов, и у епископов... Многие ж из них такими же розовыми неофитами были... - Антон взял ещё одну сигарету, - а я снова женился, ты знаешь?

   -  Нет... У тебя ж пятеро от Ани!

   -  Ну да... А жили мы в сплошной злобе друг к другу. Она моих проблем не понимала, а я - её. Как раз после той поездки в Сибирь вернулся. Ну, догадываешься в каком состоянии, а она: «Деньги привёз?». Не, я понимаю, она вся в детей ушла и в хозяйство, но мне-то как со всем этим? Мне тоже на чём- то держаться надо... Надоела вся эта байда. А тут зашёл к своей первой... Там сын наш общий, уже за двадцать ему, а у него жена, девчонка-искусствовед. Симпатичная, добрая, со вкусом. У них не особо клеилось. Пацан мой с гонором больно - всё подмять её хотел... А передо мной она сама подмялась... да... Сначала вроде по вопросам искусства ко мне в мастерскую зашла. Потом ещё раз. А потом и осталась... Так оно вышло, брат...