– Вообще-то я … – хотел начать Максим.

– Идиот! – закончил диалог отец. Обычно разговоры отца и сына носили противоречивый характер и могли продолжаться по нескольку часов. Но опытный мужчина и деловой человек, коим являлся отец Макса, всегда вовремя умел закончить спор: «рубить канат» словесных перепалок было частью его профессии.

– Мне тут мама шепнула, что ты не любишь читать книги. Собирайся! Я тебе хочу кое-что показать.

Воспитание прошлого дало о себе знать. Времена, когда за непослушание и оговорки можно было получить розгой по заднице, нельзя было вспоминать. Но он вспомнил. И, сглотнув слюну от боли, как будто от этого зависела его жизнь, мальчик не стал спорить и спокойно пошел в гостиную, где автоматическая робот-машина уже сшила ему новые вещи и готова была надеть их на «непослушку».

– Глава 5 -

Не успел человек-мужчина и голову положить на песок, как вдруг прямо под ним что-то зашевелилось. Он вскочил от ужаса и попятился, ведь это был люк.

Прямо посреди пустыни из песка потихоньку (по одному сантиметру в секунду) поднималась платформа размером с легковой автомобиль. Человек-мужчина попятился. Глаза его стали похожи на два теннисных мячика, а сердце отбивало бешеный ритм чечётки. Казалось, вся пустыня слышит это биение и железное клацанье поднимающегося люка.

Инстинкт самосохранения кричал во всю глотку: «Беги, идиот!».

«Идиот»? Каким знакомым показалось ему это слово. Что же связано с ним? Не очень хорошее даже по звучанию, в тот момент, где НИ пустыня, НИ бункер из песка, НИ даже происхождение всего этого и самого себя не внушало доверия, именно оно было таким родным и надежным – слово ИДИОТ!

Время не застыло и не стало идти медленнее, как это бывает обычно в дорогих и красивых фильмах. Нет! Поэтому уже через три минуты железная конструкция с платформой наверху была полностью выведена на поверхность.

Лифт?

Да не особо!

Хотя если бывают лифты в виде треугольника или стрелочки, которая показывает вниз, в глубь песочного бункера, тогда да! Это лифт!

Прошла ровно минута.

Минута страха для оказавшегося здесь, наверное, случайно худого человека, предположительно мужского пола, и минута ожидания для человекоподобных в лифте, потому что замки из-за попадания в них песка, знаете ли, лучше не становятся и с каждым разом открывают треугольные двери все хуже.

То ли не успев одуматься, то ли поняв, что ему некуда бежать, человек-мужчина не сопротивлялся, когда голые, грязные и не совсем похожие на людей (хотя, откуда ему знать, как выглядят настоящие люди, если он даже не знает, как выглядит он сам) существа заломили спичкообразные руки за голову и повели в песчаный и треугольный, скорее всего лифт. Казалось бы, страшнее сегодня уже ничего не произойдет, … Но это только казалось. Впереди его ждал…

[ Глава 6 ]

Артур Максимов вместе с сыном зашли в огромное и темное здание. Никаких табличек, никаких обозначений того, что из себя представляет это учреждение, не было. Взору открывались только длинные и отчего-то пустые белые коридоры.

Лабиринты?

Возможно! Но кто обитает в этих неведомых джунглях из белого кафеля?

Гробовая тишина заставила парня дрожать. Чем дальше вел его отец по мрачным и в то же время белоснежно-чистым катакомбам, тем выше от живота к горлу двигалась сама по себе пульсация, как живое существо внутри него.

– Здесь снимали «Пролетая над гнездом кукушки»¹? – решил отойти от ступора и боязни Макс, – это психушка что ли, пап?

– Рот закрой, киноман недоделанный. Иди спокойно, Люк Бессон² блин нашёлся.

– Зачем ты меня сюда … – хотел было начать очередной спор Макс, но было поздно. Белая дверь одной из комнат мелодично скрипнула, и врач, стоящий в комнате, пригласил Максимовых войти.

– Оставьте нас, док, мы не задержимся надолго.

– У вас есть десять минут, Артур. Не знаю, что вы задумали, но я предупреждаю – без фокусов!

– Не волнуйтесь! Спасибо, док!

Отец подошел поближе к больному. Максим боялся это сделать. Он попятился. Глаза его стали похожи на два теннисных мячика, а сердце отбивало бешеный ритм чечётки. Казалось, вся больница слышит его биение и железное клацанье поднимающейся спинки кровати больного.

– Я вам помогу! Не спешите! – с этими словами Артур Максимов приподнял больного и настроил кровать на сидячее положение.

– Разве кровати не должны делать это автоматически? И почему у него какие-то трубки торчат из вены руки. Что за старьё?

Одного взгляда, который сын в шутку и про себя всегда называл «сквозной папа» хватало обычно на молчание сына ровно на 30 минут. Сегодня этот взгляд был использован безупречно! Неужто тянет на рекорд – 40 минут?!

Максим опустил голову.

– Расскажите, пожалуйста, вашу историю. Я пришел не один. Со мной мой мальчик. Максим. Ему 20 лет, и я уверен, он захочет послушать ваш рассказ.

Очередной взгляд «Сквозной папа-2» заставил пойти мурашки по коже сына в третий раз, первые два были на входе в здание и во время прогулок в смертельно белых туннелях больницы.

«Теперь он слушает меня внимательно», – подумал про себя

Максимов-старший.

Тишина.

Еще тишина.

Человек с завязанными глазами и весь укутанный в старый и провонявший засохшей кровью и лекарствами плед, решил разрезать тишину своим полухриплым голосом.

– Это был 2017 год. Как сейчас, помню. Как будто все люди Земли вдруг разом поняли, что нужна война.

Тишина.

Еще тишина.

Вздох.

– Все вокруг как будто сошли с ума. Было страшно, спросите вы? Нет, мне – нет! Ведь я сошел с ума задолго до войны …

Максим от удивления поднял голову. «Точно! – подумал он. – Это психушка! Но за каким папа привел меня сюда? Это новое наказание за мои «тупые», на его взгляд, видеоролики?»

– …Я сошел с ума два года назад, в 2015 году… – попытался привстать больной.

«Шикарно! Слушать бредни больного сумасшедшего, – не унимался в мыслях Макс. – Это слишком. Я ухожу.»

– …Её звали Натали! – наконец из последних сил вымолвил человек и, немного расслабив и так больные мышцы, рухнул на спинку железной кровати.

Повязка стала мокрой.

Максим, который пару секунд назад был таким, как казалось ему, крутым властелином своего мира, обнаружил, что глаза стали влажными. Он боролся, но его подбородок все равно поднимался к нижней губе и дергался, как будто не мог найти себе места.

Максимов-старший держал себя в руках.

– Успокойтесь. Все хорошо! Теперь уже всё в прошлом, – шептал он пациенту как можно тише.

– Вы верите в любовь с первого взгляда? Я – нет! Это была не любовь! Увидев её, я просто понял, что без неё я не смогу жить. Может, так и неправильно, но это не любовь. Я называю это – ЖИЗНЬ. И вот когда началась война, спустя 2 года, которые мы провели вместе, мне пришлось оставить кусочек своей жизни.

Опять тишина.

Больной снял солёную от слез повязку с глаз. Казалось, он больше не мог плакать. Глаза пристально и целеустремленно смотрели вперёд. В стену. В пустоту…

Отец знал, но сын…

Макс только что понял, что перед ним лежит не просто военный и не просто слепой и больной военный, у которого нет будущего. На кровати лежал самый несчастный человек в мире. У него отобрали прошлое – его девушку, его любимый кусочек жизни.

Откуда Максим узнал, что Натали уже нет в живых?

Нет, этого нельзя было понять по голосу или интонации рассказчика, невозможно было догадаться и по объему слёз, который он дрожащими руками выжимал из повязки прямо на кровать. Вся история отражалась в его глубочайших и теперь мокрых и соленых от слез чёрных глазах.